(Wednesday, the Rest Day)
[177:0.1] WHEN the work of teaching the people did not press them, it was the custom of Jesus and his apostles to rest from their labors each Wednesday. On this particular Wednesday they ate breakfast somewhat later than usual, and the camp was pervaded by an ominous silence; little was said during the first half of this morning meal. At last Jesus spoke: «I desire that you rest today. Take time to think over all that has happened since we came to Jerusalem and meditate on what is just ahead, of which I have plainly told you. Make sure that the truth abides in your lives, and that you daily grow in grace.»
КОГДА Иисус и апостолы не были заняты обучением людей, они обычно отдыхали от своих трудов по средам. В эту среду они позавтракали несколько позднее обычного, в предчувствии надвигающихся событий в лагере царила тишина и первая половина утренней трапезы прошла почти в полном молчании. Наконец, Иисус заговорил: «Я желаю, чтобы сегодня вы отдохнули. Спокойно обдумайте все произошедшее со времени нашего прихода в Иерусалим и поразмыслите о предстоящем, о чем я уже вам ясно рассказал. Стремитесь к жизни, исполненной истины и к каждодневному росту в благодати».
[177:0.2] After breakfast the Master informed Andrew that he intended to be absent for the day and suggested that the apostles be permitted to spend the time in accordance with their own choosing, except that under no circumstances should they go within the gates of Jerusalem.
После завтрака Учитель сообщил Андрею, что намерен отсутствовать в течение дня и предложил, чтобы апостолам было позволено провести это время по собственному усмотрению, с одной оговоркой — ни в коем случае не входить во врата Иерусалима.
[177:0.3] When Jesus made ready to go into the hills alone, David Zebedee accosted him, saying: «You well know, Master, that the Pharisees and rulers seek to destroy you, and yet you make ready to go alone into the hills. To do this is folly; I will therefore send three men with you well prepared to see that no harm befalls you.» Jesus looked over the three well-armed and stalwart Galileans and said to David: «You mean well, but you err in that you fail to understand that the Son of Man needs no one to defend him. No man will lay hands on me until that hour when I am ready to lay down my life in conformity to my Father’s will. These men may not accompany me. I desire to go alone, that I may commune with the Father.»
Когда Иисус уже собирался отправиться в одиночестве в горы, Давид Зеведеев обратился к нему со словами: «Ты прекрасно знаешь, Учитель, что фарисеи и правители пытаются убить тебя и тем не менее, собираешься один идти в горы. Это неосмотрительно; поэтому я пошлю с тобой трех человек, которые сумеют позаботиться о твоей безопасности». Взглянув на трех дюжих, хорошо вооруженных галилеян, Иисус сказал Давиду: «Ты желаешь добра, но заблуждаешься, считая что Сыну Человеческому нужны защитники. Никто не притронется ко мне, пока не настанет час, когда я буду готов отдать свою жизнь в согласии с волей Отца. Эти люди не должны сопровождать меня. Я пойду один, чтобы пообщаться со своим Отцом».
[177:0.4] Upon hearing these words, David and his armed guards withdrew; but as Jesus started off alone, John Mark came forward with a small basket containing food and water and suggested that, if he intended to be away all day, he might find himself hungry. The Master smiled on John and reached down to take the basket.
Услышав эти слова, Давид и его вооруженные охранники ушли; однако когда Иисус собрался уходить, к нему подошел Иоанн Марк, держа в руках небольшую корзину с пищей и водой, предположив, что если Иисус намерен отсутствовать весь день, то может и проголодаться. Учитель улыбнулся Иоанну и протянул руку к корзине.
1. ОДИН ДЕНЬ НАЕДИНЕ С БОГОМ
[177:1.1] As Jesus was about to take the lunch basket from John’s hand, the young man ventured to say: «But, Master, you may set the basket down while you turn aside to pray and go on without it. Besides, if I should go along to carry the lunch, you would be more free to worship, and I will surely be silent. I will ask no questions and will stay by the basket when you go apart by yourself to pray.»
Когда Иисус уже хотел взять корзину с едой из рук Иоанна, юноша собрался с духом и сказал: «Однако, Учитель, может случиться так, что ты поставишь корзину на землю, чтобы помолиться в одиночестве, и уйдешь без нее. Кроме того, если ты позволишь мне идти рядом и нести еду, то будешь более свободен для поклонения, а я обещаю молчать. Я не задам ни одного вопроса и останусь у корзины, когда ты будешь уединяться для молитвы».
[177:1.2] While making this speech, the temerity of which astonished some of the near-by listeners, John had made bold to hold on to the basket. There they stood, both John and Jesus holding the basket. Presently the Master let go and, looking down on the lad, said: «Since with all your heart you crave to go with me, it shall not be denied you. We will go off by ourselves and have a good visit. You may ask me any question that arises in your heart, and we will comfort and console each other. You may start out carrying the lunch, and when you grow weary, I will help you. Follow on with me.»
Произнося эти слова, безрассудная смелость которых потрясла некоторых из стоявших поблизости людей, Иоанн не выпускал из рук корзину. Так они и стояли, Иоанн и Иисус, удерживая корзину. Вскоре Учитель отпустил ее и, глядя на юношу, сказал: «Раз уж ты всем сердцем жаждешь идти со мной, тебе не будет отказано в этом. Мы отправимся в путь вдвоем и хорошо побеседуем. Ты можешь задать мне любой вопрос, который есть в твоем сердце, и мы будем ободрять и утешать друг друга. Ты можешь первым нести еду, а когда устанешь, я помогу тебе. Следуй за мной».
[177:1.3] Jesus did not return to the camp that evening until after sunset. The Master spent this last day of quiet on earth visiting with this truth-hungry youth and talking with his Paradise Father. This event has become known on high as «the day which a young man spent with God in the hills.» Forever this occasion exemplifies the willingness of the Creator to fellowship the creature. Even a youth, if the desire of the heart is really supreme, can command the attention and enjoy the loving companionship of the God of a universe, actually experience the unforgettable ecstasy of being alone with God in the hills, and for a whole day. And such was the unique experience of John Mark on this Wednesday in the hills of Judea.
В тот вечер Иисус вернулся в лагерь лишь после захода солнца. Учитель провел свой последний спокойный день на земле в беседе с жаждущим истины юношей и в общении со своим Райским Отцом. Это событие стало известно на небесах как «день, который юноша провел в горах вместе с Богом». Этот случай останется вечным примером готовности Создателя к братскому общению с созданием. Даже юноша, если порывы его сердца действительно возвышенны, способен привлечь внимание Бога вселенной и насладиться исполненным любви и дружелюбия общением — воистину испытать незабываемый восторг от целого дня, проведенного в горах вместе с Богом. Именно таким был уникальный опыт Иоанна Марка в ту среду в горах Иудеи.
[177:1.4] Jesus visited much with John, talking freely about the affairs of this world and the next. John told Jesus how much he regretted that he had not been old enough to be one of the apostles and expressed his great appreciation that he had been permitted to follow on with them since their first preaching at the Jordan ford near Jericho, except for the trip to Phoenicia. Jesus warned the lad not to become discouraged by impending events and assured him he would live to become a mighty messenger of the kingdom.
Иисус много общался с Иоанном, открыто рассказывая ему о делах мира сегодняшнего и грядущего. Иоанн рассказал Иисусу как сильно он сожалеет о том, что из-за своей молодости не смог стать одним из апостолов и выразил огромную признательность за разрешение следовать за ними со времени первой проповеди у переправы через Иордан вблизи Иерихона, за исключением странствия в Финикию. Иисус предупредил юношу, чтобы тот не унывал из-за надвигавшихся на них событий и заверил его, что ему уготовано будущее могущественного вестника царства.
[177:1.5] John Mark was thrilled by the memory of this day with Jesus in the hills, but he never forgot the Master’s final admonition, spoken just as they were about to return to the Gethsemane camp, when he said: «Well, John, we have had a good visit, a real day of rest, but see to it that you tell no man the things which I told you.» And John Mark never did reveal anything that transpired on this day which he spent with Jesus in the hills.
Иоанн Марк с трепетом вспоминал этот день, проведенный вместе с Иисусом в горах, но он всегда помнил последнее предостережение Учителя, произнесенное непосредственно перед их возвращением в гефсиманский лагерь, когда тот сказал: «Ну вот, Иоанн, мы хорошо побеседовали и провели настоящий день отдыха, но смотри, никому не рассказывай о том, что я поведал тебе». И Иоанн Марк так и не раскрыл ничего из того, что произошло в тот день, проведенный им вместе с Иисусом в горах.
[177:1.6] Throughout the few remaining hours of Jesus’ earth life John Mark never permitted the Master for long to get out of his sight. Always was the lad in hiding near by; he slept only when Jesus slept.
На протяжении немногих оставшихся часов земной жизни Иисуса Иоанн Марк практически не спускал с Учителя глаз. Юноша, не привлекая внимания, всегда был рядом; он спал лишь тогда, когда спал Иисус.
2. РАННЯЯ ЖИЗНЬ В СЕМЬЕ
[177:2.1] In the course of this day’s visiting with John Mark, Jesus spent considerable time comparing their early childhood and later boyhood experiences. Although John’s parents possessed more of this world’s goods than had Jesus’ parents, there was much experience in their boyhood which was very similar. Jesus said many things which helped John better to understand his parents and other members of his family. When the lad asked the Master how he could know that he would turn out to be a «mighty messenger of the kingdom,» Jesus said:
В этот день, проведенный вместе с Иоанном Марком, Иисус уделил много времени сопоставлению их детства и отрочества. Хотя родители Иоанна были более состоятельными, чем родители Иисуса, их впечатления детства оказались в значительной мере схожими. Многое из сказанного Иисусом помогло Иоанну лучше понять своих родителей и других членов семьи. Когда юноша спросил Учителя, откуда ему известно, что он станет «могущественным вестником царства», Иисус сказал:
[177:2.2] «I know you will prove loyal to the gospel of the kingdom because I can depend upon your present faith and love when these qualities are grounded upon such an early training as has been your portion at home. You are the product of a home where the parents bear each other a sincere affection, and therefore you have not been overloved so as injuriously to exalt your concept of self-importance. Neither has your personality suffered distortion in consequence of your parents’ loveless maneuvering for your confidence and loyalty, the one against the other. You have enjoyed that parental love which insures laudable self-confidence and which fosters normal feelings of security. But you have also been fortunate in that your parents possessed wisdom as well as love; and it was wisdom which led them to withhold most forms of indulgence and many luxuries which wealth can buy while they sent you to the synagogue school along with your neighborhood playfellows, and they also encouraged you to learn how to live in this world by permitting you to have original experience. You came over to the Jordan, where we preached and John’s disciples baptized, with your young friend Amos. Both of you desired to go with us. When you returned to Jerusalem, your parents consented; Amos’s parents refused; they loved their son so much that they denied him the blessed experience which you have had, even such as you this day enjoy. By running away from home, Amos could have joined us, but in so doing he would have wounded love and sacrificed loyalty. Even if such a course had been wise, it would have been a terrible price to pay for experience, independence, and liberty. Wise parents, such as yours, see to it that their children do not have to wound love or stifle loyalty in order to develop independence and enjoy invigorating liberty when they have grown up to your age.
«Я знаю, что ты сохранишь преданность евангелию царства, поскольку могу положиться на твою нынешнюю веру и любовь, — ведь эти качества опираются на то начальное воспитание, которое ты получил дома. Ты вышел из семьи, где родители искренне любят друг друга и потому не испытал на себе той чрезмерной любви, которая привела бы к пагубному возвеличению представления о собственной значимости. Кроме того, твоя личность не пострадала вследствие бездушных интриг родителей в борьбе за твое доверие и преданность. Тебе довелось испытать родительскую любовь, вызывающую похвальную уверенность в себе и укрепляющую естественное чувство безопасности. Тебе повезло также в том, что твои родители отличались не только любовью, но и мудростью; именно мудрость помогла им воздержаться от потворства слабостям и наслаждениям, которые может позволить себе богатство. Вместо этого, они послали тебя в синагогу вместе с другими соседскими мальчиками; кроме того, позволяя тебе приобретать собственный опыт, они помогали тебе учиться этой жизни. Ты появился на Иордане — где мы проповедовали, а ученики Иоанна крестили — вместе со своим молодым другом Амосом. Вы оба желали отправиться вместе с нами в путь. Когда ты вернулся в Иерусалим, твои родители дали согласие; родители же Амоса отказали ему; они любили своего сына настолько, что отказали ему в том благословенном опыте, который смог получить ты и который ты продолжаешь обретать сегодня. Убеги Амос из дому, он мог бы присоединиться к нам, но тем самым он оскорбил бы любовь и пожертвовал бы преданностью. Даже если бы такой поступок Амоса и был мудрым, ему пришлось бы заплатить страшную плату за свой опыт, независимость и свободу. Мудрые родители, подобные твоим, заботятся о том, чтобы их детям по достижении твоего возраста не приходилось оскорблять любовь или подавлять преданность для обретения независимости и воодушевляющей свободы.
[177:2.3] «Love, John, is the supreme reality of the universe when bestowed by all-wise beings, but it is a dangerous and oftentimes semiselfish trait as it is manifested in the experience of mortal parents. When you get married and have children of your own to rear, make sure that your love is admonished by wisdom and guided by intelligence.
Любовь, Иоанн, есть высшая реальность во вселенной, когда она посвящается премудрыми существами, однако в опыте смертных родителей любовь нередко становится опасной и полуэгоистичной. Когда ты женишься и будешь воспитывать собственных детей, позаботься о том, чтобы твоя любовь наставлялась мудростью и направлялась разумом.
[177:2.4] «Your young friend Amos believes this gospel of the kingdom just as much as you, but I cannot fully depend upon him; I am not certain about what he will do in the years to come. His early home life was not such as would produce a wholly dependable person. Amos is too much like one of the apostles who failed to enjoy a normal, loving, and wise home training. Your whole afterlife will be more happy and dependable because you spent your first eight years in a normal and well-regulated home. You possess a strong and well-knit character because you grew up in a home where love prevailed and wisdom reigned. Such a childhood training produces a type of loyalty which assures me that you will go through with the course you have begun.»
Твой юный друг Амос верит в это евангелие царства так же глубоко, как и ты, но я не могу целиком положиться на него; я не могу с уверенностью сказать, чем он будет заниматься в будущем. Его ранняя жизнь в семье не привела к появлению всецело надежного человека. Амос слишком похож на одного из апостолов, которому не удалось получить нормальное, исполненное любви и мудрости домашнее воспитание. Вся твоя последующая жизнь будет более счастливой и заслуживающей доверия, так как первые восемь лет ты провел в нормальной и благополучной семье. Ты обладаешь сильным и надежным характером, поскольку вырос в доме, где преобладала любовь и царила мудрость. Такое воспитание в детстве формирует преданность, которая позволяет мне быть уверенным в том, что ты не бросишь начатое тобой дело».
[177:2.5] For more than an hour Jesus and John continued this discussion of home life. The Master went on to explain to John how a child is wholly dependent on his parents and the associated home life for all his early concepts of everything intellectual, social, moral, and even spiritual since the family represents to the young child all that he can first know of either human or divine relationships. The child must derive his first impressions of the universe from the mother’s care; he is wholly dependent on the earthly father for his first ideas of the heavenly Father. The child’s subsequent life is made happy or unhappy, easy or difficult, in accordance with his early mental and emotional life, conditioned by these social and spiritual relationships of the home. A human being’s entire afterlife is enormously influenced by what happens during the first few years of existence.
Более часа Иисус и Иоанн продолжали обсуждать семейную жизнь. Учитель объяснил Иоанну как ребенок полностью зависит от своих родителей и связанной с родителями семейной жизни во всем, что касается его первых представлений о любых интеллектуальных, социальных, нравственных и даже духовных понятиях, ибо семья — это единственное, что ему поначалу известно о человеческих или божественных взаимоотношениях. Ребенок должен получать свои первые впечатления о вселенной из заботы матери; его первые представления о небесном Отце целиком зависят от земного отца. Именно ранняя умственная и эмоциональная жизнь, обусловленная социальными и духовными отношениями в семье, определяет, будет ли последующая жизнь ребенка счастливой или несчастной, легкой или тяжелой. Происходящее в течение первых нескольких лет оказывает колоссальное влияние на всю последующую жизнь человека.
[177:2.6] It is our sincere belief that the gospel of Jesus’ teaching, founded as it is on the father-child relationship, can hardly enjoy a world-wide acceptance until such a time as the home life of the modern civilized peoples embraces more of love and more of wisdom. Notwithstanding that parents of the twentieth century possess great knowledge and increased truth for improving the home and ennobling the home life, it remains a fact that very few modern homes are such good places in which to nurture boys and girls as Jesus’ home in Galilee and John Mark’s home in Judea, albeit the acceptance of Jesus’ gospel will result in the immediate improvement of home life. The love life of a wise home and the loyal devotion of true religion exert a profound reciprocal influence upon each other. Such a home life enhances religion, and genuine religion always glorifies the home.
По нашему искреннему убеждению, содержащиеся в евангелии и основанные на отношениях отца и дитя учения Иисуса вряд ли смогут обрести всемирное признание до тех пор, пока семейная жизнь современных цивилизованных народов не исполнится большей любви и большей мудрости. Несмотря на то, что родители двадцатого века обладают обширными знаниями и углубленной истиной для совершенствования семьи и облагораживания семейной жизни, очень немногие современные семьи являются столь же благоприятными местами для воспитания мальчиков и девочек, как семья Иисуса в Галилее и семья Иоанна Марка в Иудее, хотя принятие евангелия Иисуса и приводит к немедленному улучшению семейной жизни. Любовь, наполняющая жизнь мудрой семьи и преданность истинной религии оказывают колоссальное влияние друг на друга. Такая семейная жизнь укрепляет религию, а подлинная религия всегда прославляет семейную жизнь.
[177:2.7] It is true that many of the objectionable stunting influences and other cramping features of these olden Jewish homes have been virtually eliminated from many of the better-regulated modern homes. There is, indeed, more spontaneous freedom and far more personal liberty, but this liberty is not restrained by love, motivated by loyalty, nor directed by the intelligent discipline of wisdom. As long as we teach the child to pray, «Our Father who is in heaven,» a tremendous responsibility rests upon all earthly fathers so to live and order their homes that the word father becomes worthily enshrined in the minds and hearts of all growing children.
Конечно, во многих благополучных современных семьях практически изжиты многочисленные предосудительные и тормозящие рост влияния, а также другие стесняющие развитие факторы, свойственные древним еврейским семьям. Безусловно, здесь больше спонтанной свободы и личной независимости, однако такая свобода не сдерживается любовью, не мотивируется преданностью и не подчиняется разумной дисциплине мудрости. До тех пор, пока мы будем учить ребенка молитве «Отец наш небесный», на всех земных отцах будет лежать огромная ответственность — жить и устраивать семейную жизнь таким образом, чтобы слово отец по достоинству освящалось в разуме и в сердце каждого подрастающего ребенка.
3. ДЕНЬ В ЛАГЕРЕ
[177:3.1] The apostles spent most of this day walking about on Mount Olivet and visiting with the disciples who were encamped with them, but early in the afternoon they became very desirous of seeing Jesus return. As the day wore on, they grew increasingly anxious about his safety; they felt inexpressibly lonely without him. There was much debating throughout the day as to whether the Master should have been allowed to go off by himself in the hills, accompanied only by an errand boy. Though no man openly so expressed his thoughts, there was not one of them, save Judas Iscariot, who did not wish himself in John Mark’s place.
Большую часть этого дня апостолы провели в прогулках по Елеонской горе и беседах с учениками, жившими в том же лагере, но уже в начале второй половины дня им стало очень не хватать Иисуса. Они все больше тревожились за его безопасность; без Иисуса они чувствовали себя невыразимо одинокими. Весь день они много спорили о том, следовало ли позволять Учителю уходить в горы в сопровождении одного только мальчика-посыльного. Хотя никто не признавался в этом открыто, но каждый из них, за исключением Иуды Искариота, хотел бы оказаться на месте Иоанна Марка.
[177:3.2] It was about midafternoon when Nathaniel made his speech on «Supreme Desire» to about half a dozen of the apostles and as many disciples, the ending of which was: «What is wrong with most of us is that we are only halfhearted. We fail to love the Master as he loves us. If we had all wanted to go with him as much as John Mark did, he would surely have taken us all. We stood by while the lad approached the Master and offered him the basket, but when the Master took hold of it, the lad would not let go. And so the Master left us here while he went off to the hills with basket, boy, and all.»
Во второй половине дня Нафанаил выступил с речью «О Высшем Желании»; среди его слушателей было с полдюжины апостолов и столько же учеников. В заключение он сказал: «Для большинства из нас огромным недостатком остается нерешительность. Нам не удается любить Учителя так же, как он любит нас. Если бы все мы желали отправиться с ним так же сильно, как Иоанн Марк, то он обязательно взял бы нас с собой. Мы стояли рядом и смотрели, как мальчик подошел к Учителю и предложил ему корзину, но когда Учитель взялся за нее, Иоанн не захотел ее отпускать. И вот Учитель оставил нас здесь и ушел в горы с корзиной, мальчиком и всем остальным».
[177:3.3] About four o’clock, runners came to David Zebedee bringing him word from his mother at Bethsaida and from Jesus’ mother. Several days previously David had made up his mind that the chief priests and rulers were going to kill Jesus. David knew they were determined to destroy the Master, and he was about convinced that Jesus would neither exert his divine power to save himself nor permit his followers to employ force in his defense. Having reached these conclusions, he lost no time in dispatching a messenger to his mother, urging her to come at once to Jerusalem and to bring Mary the mother of Jesus and every member of his family.
Примерно в четыре часа к Давиду Зеведееву прибыли гонцы с сообщением от его матери из Вифсаиды и от матери Иисуса. За несколько дней до этого Давид пришел к заключению, что первосвященники и правители собираются убить Иисуса. Давид знал, что они поставили своей целью уничтожить Учителя и почти не сомневался в том, что Иисус не станет прибегать к своей божественной силе для собственного спасения и не позволит своим последователям использовать силу для его защиты. Сделав эти выводы, он тотчас направил своей матери послание, призывая ее немедленно прибыть в Иерусалим и привести с собой Марию, мать Иисуса, а также всех членов его семьи.
[177:3.4] David’s mother did as her son requested, and now the runners came back to David bringing the word that his mother and Jesus’ entire family were on the way to Jerusalem and should arrive sometime late on the following day or very early the next morning. Since David did this on his own initiative, he thought it wise to keep the matter to himself. He told no one, therefore, that Jesus’ family was on the way to Jerusalem.
Мать Давида поступила так, как велел ее сын и теперь гонцы вернулись к Давиду, сообщая, что его мать и вся семья Иисуса направляются в Иерусалим и должны прибыть сюда к концу следующего дня или днем позже рано утром. Давид сделал все это по своей собственной инициативе и посчитал за лучшее никому не рассказывать об этом. Поэтому ни один человек не знал, что семья Иисуса направляется в Иерусалим.
[177:3.5] Shortly after noon, more than twenty of the Greeks who had met with Jesus and the twelve at the home of Joseph of Arimathea arrived at the camp, and Peter and John spent several hours in conference with them. These Greeks, at least some of them, were well advanced in the knowledge of the kingdom, having been instructed by Rodan at Alexandria.
Вскоре после полудня в лагерь прибыли более двадцати греков, которые встречались с Иисусом и двенадцатью в доме Иосифа Аримафейского и в течение нескольких часов совещались с Петром и Иоанном. Греки, по крайней мере некоторые из них, хорошо знали о царстве из наставлений Родана в Александрии.
[177:3.6] That evening, after returning to the camp, Jesus visited with the Greeks, and had it not been that such a course would have greatly disturbed his apostles and many of his leading disciples, he would have ordained these twenty Greeks, even as he had the seventy.
В тот вечер, вернувшись в лагерь, Иисус побеседовал с греками и посвятил бы их точно так же, как он уже посвятил семьдесят евангелистов, если бы такой поступок сильно не взволновал апостолов и многих ближайших учеников.
[177:3.7] While all of this was going on at the camp, in Jerusalem the chief priests and elders were amazed that Jesus did not return to address the multitudes. True, the day before, when he left the temple, he had said, «I leave your house to you desolate.» But they could not understand why he would be willing to forego the great advantage which he had built up in the friendly attitude of the crowds. While they feared he would stir up a tumult among the people, the Master’s last words to the multitude had been an exhortation to conform in every reasonable manner with the authority of those «who sit in Moses’ seat.» But it was a busy day in the city as they simultaneously prepared for the Passover and perfected their plans for destroying Jesus.
Пока все это происходило в лагере, в Иерусалиме первосвященники и старейшины изумлялись тому, что Иисус не вернулся, чтобы обратиться к народу. Правда, накануне, покидая храм, он сказал: «Я оставляю ваш дом заброшенным». Но они не могли понять, почему он был готов отказаться от обретенного к тому времени огромного преимущества в виде дружелюбного отношения толпы. Хотя они и опасались, что он возбудит неповиновение в народе, последние слова, с которыми Учитель обратился к людям, были призывом всеми разумными путями подчиняться власти тех, кто «сидит на месте Моисея». Но это был напряженный день в городе, ибо они одновременно готовились к Пасхе и уточняли свои планы уничтожения Иисуса.
[177:3.8] Not many people came to the camp, for its establishment had been kept a well-guarded secret by all who knew that Jesus was expecting to stay there in place of going out to Bethany every night.
В лагере было мало посетителей, ибо расположение лагеря держалось в строжайшем секрете всеми, кто знал, что Иисус собирался оставаться здесь, вместо того, чтобы каждый вечер уходить в Вифанию.
4. JUDAS AND THE CHIEF PRIESTS
4. ИУДА И ПЕРВОСВЯЩЕННИКИ
[177:4.1] Shortly after Jesus and John Mark left the camp, Judas Iscariot disappeared from among his brethren, not returning until late in the afternoon. This confused and discontented apostle, notwithstanding his Master’s specific request to refrain from entering Jerusalem, went in haste to keep his appointment with Jesus’ enemies at the home of Caiaphas the high priest. This was an informal meeting of the Sanhedrin and had been appointed for shortly after 10 o’clock that morning. This meeting was called to discuss the nature of the charges which should be lodged against Jesus and to decide upon the procedure to be employed in bringing him before the Roman authorities for the purpose of securing the necessary civil confirmation of the death sentence which they had already passed upon him.
Вскоре после того, как Иисус и Иоанн Марк покинули лагерь, Иуда Искариот исчез, вернувшись к своим собратьям только к вечеру. Несмотря на то, что Учитель специально просил воздержаться от посещения Иерусалима, этот запутавшийся и раздраженный апостол спешно отправился в город на встречу с врагами Иисуса, которая состоялась в доме у первосвященника Кайафы. Это было неофициальное заседание синедриона, назначенное на 10 часов утра. На этой встрече они собирались обсудить характер обвинений, которые предстояло выдвинуть против Иисуса, а также принять решение о процедуре, которую следует использовать для того, чтобы доставить его к римским властям для обеспечения необходимого утверждения гражданской властью уже вынесенного ими смертного приговора.
[177:4.2] On the preceding day Judas had disclosed to some of his relatives and to certain Sadducean friends of his father’s family that he had reached the conclusion that, while Jesus was a well-meaning dreamer and idealist, he was not the expected deliverer of Israel. Judas stated that he would very much like to find some way of withdrawing gracefully from the whole movement. His friends flatteringly assured him that his withdrawal would be hailed by the Jewish rulers as a great event, and that nothing would be too good for him. They led him to believe that he would forthwith receive high honors from the Sanhedrin, and that he would at last be in a position to erase the stigma of his well-meant but «unfortunate association with untaught Galileans.»
Днем ранее Иуда рассказал некоторым своим родственникам и друзьям-саддукеям из семьи своего отца о своей убежденности в том, что Иисус — благонамеренный мечтатель и идеалист, но не долгожданный избавитель Израиля. Иуда заявил, что ему очень хотелось бы найти какую-нибудь возможность достойно покинуть это движение. Его друзья льстиво заверили его в том, что его уход будет приветствоваться еврейскими правителями как великое событие, значение которого будет трудно переоценить. Они убедили его, что он немедленно удостоится высоких почестей от синедриона и наконец-то сможет стереть с себя клеймо благонамеренной, но «прискорбной связи с невежественными галилеянами».
[177:4.3] Judas could not quite believe that the mighty works of the Master had been wrought by the power of the prince of devils, but he was now fully convinced that Jesus would not exert his power in self-aggrandizement; he was at last convinced that Jesus would allow himself to be destroyed by the Jewish rulers, and he could not endure the humiliating thought of being identified with a movement of defeat. He refused to entertain the idea of apparent failure. He thoroughly understood the sturdy character of his Master and the keenness of that majestic and merciful mind, yet he derived pleasure from even the partial entertainment of the suggestion of one of his relatives that Jesus, while he was a well-meaning fanatic, was probably not really sound of mind; that he had always appeared to be a strange and misunderstood person.
Иуда не мог по-настоящему поверить в то, что Учитель творит свои чудеса силой князя бесовского, но теперь он был уверен в том, что Иисус не станет использовать свою силу для самовозвеличения; наконец, он убедился в том, что Иисус позволит еврейским правителям уничтожить себя и не мог вынести унизительной мысли — оказаться причастным к разгромленному движению. Он не собирался мириться с явным поражением. Он хорошо понимал твердый характер Учителя и проницательность его величественного и милосердного разума, но тем не менее, ему было приятно хотя бы отчасти разделять мнение одного из родственников о том, что Иисус, оставаясь благонамеренным фанатиком, был, вероятно, не совсем в здравом уме и что он всегда казался странным и непонятным человеком.
[177:4.4] And now, as never before, Judas found himself becoming strangely resentful that Jesus had never assigned him a position of greater honor. All along he had appreciated the honor of being the apostolic treasurer, but now he began to feel that he was not appreciated; that his abilities were unrecognized. He was suddenly overcome with indignation that Peter, James, and John should have been honored with close association with Jesus, and at this time, when he was on the way to the high priest’s home, he was bent on getting even with Peter, James, and John more than he was concerned with any thought of betraying Jesus. But over and above all, just then, a new and dominating thought began to occupy the forefront of his conscious mind: He had set out to get honor for himself, and if this could be secured simultaneously with getting even with those who had contributed to the greatest disappointment of his life, all the better. He was seized with a terrible conspiracy of confusion, pride, desperation, and determination. And so it must be plain that it was not for money that Judas was then on his way to the home of Caiaphas to arrange for the betrayal of Jesus.
И теперь, как никогда прежде, Иуда почувствовал, что испытывает необычное возмущение из-за того, что Иисус так и не назначил его на более почетную должность. Прежде он всегда ценил то, что ему доверили должность апостольского казначея, но теперь чувствовал, что его не оценили по достоинству и что его способности остались непризнанными. Внезапно его охватило негодование из-за того, что именно Петр, Иаков и Иоанн удостоились чести близкого общения с Иисусом и теперь, на пути к дому первосвященника, стремление расквитаться с Петром, Иаковом и Иоанном поглощало его куда больше, чем мысль о предательстве Иисуса. Однако помимо всего прочего, именно в тот момент главное место в его разуме стала занимать новая и всепоглощающая мысль: он вознамерился добиться почестей для себя, а если одновременно с этим можно было свести счеты с виновниками величайшего в его жизни разочарования, то тем лучше. Им овладел ужасный замысел, замешанный на крушении надежд, гордыне, отчаянии и решительности. Поэтому должно быть ясно, что отнюдь не деньги вели Иуду в дом Кайафы для организации предательства Иисуса.
[177:4.5] As Judas approached the home of Caiaphas, he arrived at the final decision to abandon Jesus and his fellow apostles; and having thus made up his mind to desert the cause of the kingdom of heaven, he was determined to secure for himself as much as possible of that honor and glory which he had thought would sometime be his when he first identified himself with Jesus and the new gospel of the kingdom. All of the apostles once shared this ambition with Judas, but as time passed they learned to admire truth and to love Jesus, at least more than did Judas.
Подходя к дому Кайафы, Иуда окончательно утвердился в мысли покинуть Иисуса и своих собратьев-апостолов; решив, таким образом, предать дело царства, он поставил своей целью добиться для себя как можно больше тех почестей и славы, которые, как он полагал впервые связывая себя с Иисусом и новым евангелием царства, должны были достаться ему. Когда-то все апостолы разделяли такие же честолюбивые мечты с Иудой, но со временем они научились восхищаться истиной и любить Иисуса, во всяком случае, в большей степени, чем Иуда.
[177:4.6] The traitor was presented to Caiaphas and the Jewish rulers by his cousin, who explained that Judas, having discovered his mistake in allowing himself to be misled by the subtle teaching of Jesus, had arrived at the place where he wished to make public and formal renunciation of his association with the Galilean and at the same time to ask for reinstatement in the confidence and fellowship of his Judean brethren. This spokesman for Judas went on to explain that Judas recognized it would be best for the peace of Israel if Jesus should be taken into custody, and that, as evidence of his sorrow in having participated in such a movement of error and as proof of his sincerity in now returning to the teachings of Moses, he had come to offer himself to the Sanhedrin as one who could so arrange with the captain holding the orders for Jesus’ arrest that he could be taken into custody quietly, thus avoiding any danger of stirring up the multitudes or the necessity of postponing his arrest until after the Passover.
Изменник был представлен Кайафе и еврейским правителям своим двоюродным братом; тот объяснил, что Иуда, обнаружив свою ошибку в том, что позволил ввести себя в заблуждение коварным учением Иисуса, прибыл сюда для публичного и официального отречения от своей связи с галилеянином и одновременного прошения о восстановлении доверия и общения со стороны своих иудейских собратьев. Как объяснил далее этот представитель Иуды, тот признает, что для сохранения мира в Израиле Иисуса следует взять под стражу и в подтверждение своего сожаления об участии в столь ошибочном движении и в доказательство искреннего возврата к учениям Моисея он пришел, чтобы предложить синедриону себя как человека, который может договориться с начальником стражи, имеющим приказ об аресте Иисуса, негласно взять того под стражу и тем самым полностью исключить опасность народных волнений или необходимость откладывать арест до окончания Пасхи.
[177:4.7] When his cousin had finished speaking, he presented Judas, who, stepping forward near the high priest, said: «All that my cousin has promised, I will do, but what are you willing to give me for this service?» Judas did not seem to discern the look of disdain and even disgust that came over the face of the hardhearted and vainglorious Caiaphas; his heart was too much set on self-glory and the craving for the satisfaction of self-exaltation.
Когда двоюродный брат умолк, он представил Иуду, который, приблизившись к первосвященнику, сказал: «Я сделаю все, что обещал мой кузен, но что ты готов предложить мне за эту услугу?» Видимо, Иуда не заметил выражения презрения и даже отвращения, которое появилось на лице жестокосердного и тщеславного Кайафы; сердце Иуды слишком стремилось к личной славе и жаждало того удовлетворения, которое дает самовозвеличение.
[177:4.8] And then Caiaphas looked down upon the betrayer while he said: «Judas, you go to the captain of the guard and arrange with that officer to bring your Master to us either tonight or tomorrow night, and when he has been delivered by you into our hands, you shall receive your reward for this service.» When Judas heard this, he went forth from the presence of the chief priests and rulers and took counsel with the captain of the temple guards as to the manner in which Jesus was to be apprehended. Judas knew that Jesus was then absent from the camp and had no idea when he would return that evening, and so they agreed among themselves to arrest Jesus the next evening (Thursday) after the people of Jerusalem and all of the visiting pilgrims had retired for the night.
Смерив предателя взглядом, Кайафа сказал: «Иуда, ступай-ка к начальнику стражи и договорись с ним о том, чтобы привести своего Учителя к нам сегодня или завтра ночью; и когда ты передашь его нам в руки, то получишь награду за свои услуги». Услышав это, Иуда покинул первосвященников и правителей и обговорил с начальником храмовой стражи план ареста Иисуса. Иуда знал, что в то время Иисуса не было в лагере и совершенно не представлял себе, когда тот вернется, поэтому они договорились арестовать Иисуса на следующий вечер (в четверг) после того, как жители Иерусалима и прибывшие сюда паломники отправятся на покой.
[177:4.9] Judas returned to his associates at the camp intoxicated with thoughts of grandeur and glory such as he had not had for many a day. He had enlisted with Jesus hoping some day to become a great man in the new kingdom. He at last realized that there was to be no new kingdom such as he had anticipated. But he rejoiced in being so sagacious as to trade off his disappointment in failing to achieve glory in an anticipated new kingdom for the immediate realization of honor and reward in the old order, which he now believed would survive, and which he was certain would destroy Jesus and all that he stood for. In its last motive of conscious intention, Judas’s betrayal of Jesus was the cowardly act of a selfish deserter whose only thought was his own safety and glorification, no matter what might be the results of his conduct upon his Master and upon his former associates.
Иуда вернулся к своим товарищам в лагерь, опьяненный давно уже не посещавшими его мечтами о величии и славе. Он примкнул к Иисусу в надежде когда-нибудь стать великим человеком в царстве. Теперь же он наконец понял, что ожидаемого им нового царства не будет. Однако он радовался, что оказался настолько прозорливым, чтобы обменять свои разочарования, связанные с невозможностью достигнуть славы в предвкушаемом новом царстве, на быстрое обретение почестей и наград при старом порядке, который, как он теперь полагал, сохранится и который, как он был уверен, уничтожит Иисуса и то, что он олицетворяет. Последний осознанный мотив предательства Иудой Иисуса раскрывает трусливый поступок эгоистичного дезертира, единственной целью которого было обезопасить и прославить самого себя, невзирая на те последствия, которыми было чревато его поведение для Учителя и своих бывших товарищей.
[177:4.10] But it was ever just that way. Judas had long been engaged in this deliberate, persistent, selfish, and vengeful consciousness of progressively building up in his mind, and entertaining in his heart, these hateful and evil desires of revenge and disloyalty. Jesus loved and trusted Judas even as he loved and trusted the other apostles, but Judas failed to develop loyal trust and to experience wholehearted love in return. And how dangerous ambition can become when it is once wholly wedded to self-seeking and supremely motivated by sullen and long-suppressed vengeance! What a crushing thing is disappointment in the lives of those foolish persons who, in fastening their gaze on the shadowy and evanescent allurements of time, become blinded to the higher and more real achievements of the everlasting attainments of the eternal worlds of divine values and true spiritual realities. Judas craved worldly honor in his mind and grew to love this desire with his whole heart; the other apostles likewise craved this same worldly honor in their minds, but with their hearts they loved Jesus and were doing their best to learn to love the truths which he taught them.
Но так было всегда. Иуда давно уже увяз в своем нарочитом, упрямом, эгоистичном и мстительном сознании, постепенно накапливая в уме и лелея в сердце эту пропитанную ненавистью, злонамеренную жажду мести и предательства. Иисус любил Иуду и доверял ему так же, как он любил других апостолов и доверял им, однако Иуда не развил в себе преданного доверия и не испытал беззаветной ответной любви. И сколь опасным может стать тщеславие, когда оно сливается с эгоизмом, а его высшей мотивацией становится зловещее и давно подавляемое желание отмщения! Сколь сокрушительно разочарование глупцов, устремляющих свой взгляд на призрачные и эфемерные соблазны времени, но остающихся слепыми к высшим и более реальным достижениям — непреходящим свершениям в вечных мирах божественных ценностей и истинных духовных реальностей. В своих мыслях Иуда жаждал мирских почестей и постепенно всем сердцем возлюбил свое желание; разумом остальные апостолы тоже жаждали такой же мирской славы, но в душе они любили Иисуса и делали все возможное, чтобы полюбить те истины, которым он их учил.
[177:4.11] Judas did not realize it at this time, but he had been a subconscious critic of Jesus ever since John the Baptist was beheaded by Herod. Deep down in his heart Judas always resented the fact that Jesus did not save John. You should not forget that Judas had been a disciple of John before he became a follower of Jesus. And all these accumulations of human resentment and bitter disappointment which Judas had laid by in his soul in habiliments of hate were now well organized in his subconscious mind and ready to spring up to engulf him when he once dared to separate himself from the supporting influence of his brethren while at the same time exposing himself to the clever insinuations and subtle ridicule of the enemies of Jesus. Every time Judas allowed his hopes to soar high and Jesus would do or say something to dash them to pieces, there was always left in Judas’s heart a scar of bitter resentment; and as these scars multiplied, presently that heart, so often wounded, lost all real affection for the one who had inflicted this distasteful experience upon a well-intentioned but cowardly and self-centered personality. Judas did not realize it, but he was a coward. Accordingly was he always inclined to assign to Jesus cowardice as the motive which led him so often to refuse to grasp for power or glory when they were apparently within his easy reach. And every mortal man knows full well how love, even when once genuine, can, through disappointment, jealousy, and long-continued resentment, be eventually turned into actual hate.
В то время Иуда не отдавал себе отчета в том, что подсознательно он критиковал Иисуса с тех пор, как Иоанн Креститель был обезглавлен Иродом. В глубине души Иуда всегда возмущался тем, что Иисус не спас Иоанна. Не забывайте, что Иуда был учеником Иоанна, прежде чем стать последователем Иисуса. И все человеческие обиды и горькое разочарование, которые Иуда накапливал в своей душе в одеяниях ненависти, стали теперь органичной частью его подсознания, готовые выйти на поверхность и поглотить его, как только он решился лишить себя поддержки своих собратьев и одновременно с этим стал жертвой хитрых намеков и тонких насмешек врагов Иисуса. Каждый раз, когда Иуда позволял высоко возноситься своим надеждам, а слова или дела Иисуса разбивали их вдребезги, в его сердце оставался шрам горькой обиды; этих шрамов становилось все больше и вскоре сердце, которому столь часто наносили раны, утратило подлинную любовь к тому, кто заставил страдать эту благонамеренную, но трусливую и эгоистичную личность. Иуда этого не понимал, но он был трусом. Поэтому он всегда был готов приписать Иисусу трусость в качестве мотива, который столь часто приводил его к отказу от власти или славы, когда, казалось, ему ничего не стоило овладеть ими. И каждый смертный доподлинно знает, что любовь, даже если она когда-то и была настоящей, может — через разочарование, ревность и постоянные обиды — превратиться в самую настоящую ненависть.
[177:4.12] At last the chief priests and elders could breathe easily for a few hours. They would not have to arrest Jesus in public, and the securing of Judas as a traitorous ally insured that Jesus would not escape from their jurisdiction as he had so many times in the past.
Наконец-то первосвященники и старейшины могли вздохнуть с облегчением, получив на несколько часов передышку. Теперь им уже не нужно было брать Иисуса под арест прилюдно, а получив в союзники предателя Иуду, они могли быть уверены, что Иисус не уйдет от их суда, как это уже не раз удавалось ему в прошлом.
5. ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР ОБЩЕНИЯ
[177:5.1] Since it was Wednesday, this evening at the camp was a social hour. The Master endeavored to cheer his downcast apostles, but that was well-nigh impossible. They were all beginning to realize that disconcerting and crushing events were impending. They could not be cheerful, even when the Master recounted their years of eventful and loving association. Jesus made careful inquiry about the families of all of the apostles and, looking over toward David Zebedee, asked if anyone had heard recently from his mother, his youngest sister, or other members of his family. David looked down at his feet; he was afraid to answer.
Поскольку была среда, вечер в лагере прошел в общении. Учитель пытался приободрить своих удрученных апостолов, но это было практически невозможно. Все они начинали понимать, что надвигаются мрачные и тяжелые события. Они не повеселели даже тогда, когда Учитель вспомнил о тех насыщенных и исполненных любви годах, которые они провели вместе. Иисус внимательно расспросил апостолов об их семьях и, посмотрев на Давида Зеведеева, осведомился, не было ли в последнее время сообщений от матери, младшей сестры или других членов его семьи. Давид смотрел себе под ноги; он боялся ответить.
[177:5.2] This was the occasion of Jesus’ warning his followers to beware of the support of the multitude. He recounted their experiences in Galilee when time and again great throngs of people enthusiastically followed them around and then just as ardently turned against them and returned to their former ways of believing and living. And then he said: «And so you must not allow yourselves to be deceived by the great crowds who heard us in the temple, and who seemed to believe our teachings. These multitudes listen to the truth and believe it superficially with their minds, but few of them permit the word of truth to strike down into the heart with living roots. Those who know the gospel only in the mind, and who have not experienced it in the heart, cannot be depended upon for support when real trouble comes. When the rulers of the Jews reach an agreement to destroy the Son of Man, and when they strike with one accord, you will see the multitude either flee in dismay or else stand by in silent amazement while these maddened and blinded rulers lead the teachers of the gospel truth to their death. And then, when adversity and persecution descend upon you, still others whom you think love the truth will be scattered, and some will renounce the gospel and desert you. Some who have been very close to us have already made up their minds to desert. You have rested today in preparation for those times which are now upon us. Watch, therefore, and pray that on the morrow you may be strengthened for the days that are just ahead.»
В тот вечер Иисус предупредил своих сторонников не полагаться на поддержку толпы. Он напомнил о том, что им довелось испытать в Галилее, когда раз за разом людские толпы с энтузиазмом устремлялись за ними, а затем столь же рьяно восставали против них и возвращались к своей прежней вере и жизни. И затем он сказал: «Итак, вы не должны позволять себе быть обманутыми огромными толпами, которые слушали нас в храме и, казалось, верили нашему учению. Эти толпы слушают истину и верят ей поверхностно, своим умом, но мало кто из этих людей позволяет словам истины проникнуть живыми корнями в сердце. Когда придет настоящая беда, вы не сможете надеяться на поддержку тех, кто знает евангелие только разумом и не прочувствовал его своим сердцем. Когда правители евреев договорятся об уничтожении Сына Человеческого и сообща нанесут удар, вы увидите, как толпа либо разбежится в панике, либо застынет в молчаливом изумлении, пока эти ослепленные правители будут вести учителей евангелия истины на казнь. А затем, когда вражда и преследования обрушатся на вас, другие, которые по вашему мнению любят истину, будут рассеяны, а иные отрекутся от евангелия и бросят вас. Некоторые из тех, кто был очень близок к нам, уже решили бежать. Сегодня вы отдыхали, готовясь к тем временам, которые надвигаются на нас. Потому будьте осмотрительны и молитесь о том, чтобы завтра вы укрепились для грядущих дней».
[177:5.3] The atmosphere of the camp was charged with an inexplicable tension. Silent messengers came and went, communicating with only David Zebedee. Before the evening had passed, certain ones knew that Lazarus had taken hasty flight from Bethany. John Mark was ominously silent after returning to camp, notwithstanding he had spent the whole day in the Master’s company. Every effort to persuade him to talk only indicated clearly that Jesus had told him not to talk.
Атмосфера в лагере была накалена до предела. Молчаливые гонцы появлялись и исчезали, общаясь только с Давидом Зеведеевым. До наступления ночи кое-кто уже знал, что Лазарь спешно бежал из Вифании. После возвращения в лагерь Иоанн Марк хранил многозначительное молчание, несмотря на то, что провел весь день в обществе Учителя. Все попытки расспросить его ясно показывали, что Иисус велел ему молчать.
[177:5.4] Even the Master’s good cheer and his unusual sociability frightened them. They all felt the certain drawing upon them of the terrible isolation which they realized was about to descend with crashing suddenness and inescapable terror. They vaguely sensed what was coming, and none felt prepared to face the test. The Master had been away all day; they had missed him tremendously.
Даже хорошее настроение и необычная общительность Учителя пугали их. Все они ощущали неизбежное приближение страшного разобщения и сознавали, что оно готово обрушиться на них с сокрушительной внезапностью и неотвратимым ужасом. Они смутно предощущали предстоящее, но ни один из них не чувствовал в себе готовности к этим испытаниям. Учитель отсутствовал весь день; им страшно не хватало его.
[177:5.5] This Wednesday evening was the low-tide mark of their spiritual status up to the actual hour of the Master’s death. Although the next day was one more day nearer the tragic Friday, still, he was with them, and they passed through its anxious hours more gracefully.
За все время вплоть до смертного часа Учителя, апостолы никогда так не падали духом, как этим вечером в среду. Хотя следующий день был еще одним днем при приближении к трагической пятнице, Учитель был с ними, и те тревожные часы прошли менее тягостно.
[177:5.6] It was just before midnight when Jesus, knowing this would be the last night he would ever sleep through with his chosen family on earth, said, as he dispersed them for the night: «Go to your sleep, my brethren, and peace be upon you till we rise on the morrow, one more day to do the Father’s will and experience the joy of knowing that we are his sons.»
Незадолго до полуночи Иисус, знавший, что это станет последней ночью, которую он сможет спокойно провести вместе со своей избранной семьей на земле, сказал, отпуская их на ночлег: «Отправляйтесь на покой, мои братья, и пусть мир будет с вами, пока мы не проснемся и не встретим день завтрашний — еще один день для исполнения воли Отца и ощущения радости от сознания того, что мы — его сыны».