(The Twelve Apostles)
[139:0.1] IT IS an eloquent testimony to the charm and righteousness of Jesus’ earth life that, although he repeatedly dashed to pieces the hopes of his apostles and tore to shreds their every ambition for personal exaltation, only one deserted him.
КРАСНОРЕЧИВОЕ свидетельство обаяния и праведности земной жизни Иисуса заключается в том, что хотя он неоднократно разбивал надежды своих апостолов и развенчивал любое их притязание на личное возвеличение, только один из них покинул его.
[139:0.2] The apostles learned from Jesus about the kingdom of heaven, and Jesus learned much from them about the kingdom of men, human nature as it lives on Urantia and on the other evolutionary worlds of time and space. These twelve men represented many different types of human temperament, and they had not been made alike by schooling. Many of these Galilean fishermen carried heavy strains of gentile blood as a result of the forcible conversion of the gentile population of Galilee one hundred years previously.
Апостолы узнали от Иисуса о царстве небесном, а Иисус узнал от них многое о царстве человеческом — человеческой природе в том виде, как она существует на Урантии и в других эволюционных мирах времени и пространства. Эти двенадцать мужчин являли собой различные типы человеческого характера и обучение не сделало их одинаковыми. В жилах многих из этих галилейских рыбаков текло немало языческой крови из-за принудительного обращения языческого населения Галилеи в иудаизм столетием раньше.
[139:0.3] Do not make the mistake of regarding the apostles as being altogether ignorant and unlearned. All of them, except the Alpheus twins, were graduates of the synagogue schools, having been thoroughly trained in the Hebrew scriptures and in much of the current knowledge of that day. Seven were graduates of the Capernaum synagogue schools, and there were no better Jewish schools in all Galilee.
Ошибочно считать апостолов невежественными или необразованными людьми. Все они, за исключением близнецов Алфеевых, были выпускниками синагогальных школ, хорошо знали писания иудеев и обладали многими знаниями того времени. Семеро из них закончили синагогальные школы Капернаума, которые были лучшими из еврейских школ в Галилее.
[139:0.4] When your records refer to these messengers of the kingdom as being «ignorant and unlearned,» it was intended to convey the idea that they were laymen, unlearned in the lore of the rabbis and untrained in the methods of rabbinical interpretation of the Scriptures. They were lacking in so-called higher education. In modern times they would certainly be considered uneducated, and in some circles of society even uncultured. One thing is certain: They had not all been put through the same rigid and stereotyped educational curriculum. From adolescence on they had enjoyed separate experiences of learning how to live.
Когда ваши письменные свидетельства называют этих вестников царства «невежественными и необразованными», это означает лишь, что они были простыми людьми, не обученными доктринам раввинов и не владеющими методами раввинского толкования Писаний. У них не было так называемого высшего образования. Сегодня их наверняка посчитали бы необразованными, а в некоторых слоях общества даже некультурными. Несомненно одно: они не проходили через жесткую и стандартную программу обучения. С юношеских лет каждый из них учился жить самостоятельно.
1. АНДРЕЙ, ПЕРВЫЙ ИЗБРАННЫЙ
[139:1.1] Andrew, chairman of the apostolic corps of the kingdom, was born in Capernaum. He was the oldest child in a family of five — himself, his brother Simon, and three sisters. His father, now dead, had been a partner of Zebedee in the fish-drying business at Bethsaida, the fishing harbor of Capernaum. When he became an apostle, Andrew was unmarried but made his home with his married brother, Simon Peter. Both were fishermen and partners of James and John the sons of Zebedee.
Андрей, председатель апостольского корпуса царства, родился в Капернауме. Он был старшим ребенком в семье из пяти детей — кроме брата Симона у него было три сестры. Его отец, который к тому времени уже умер, был компаньоном Зеведея в рыбокоптильном промысле Вифсаиды — рыболовецкого порта Капернаума. Когда Андрей стал апостолом, он был холост и жил в семье своего женатого брата Симона Петра. Оба они были рыбаками и компаньонами Иакова и Иоанна — сыновей Зеведея.
[139:1.2] In A.D. 26, the year he was chosen as an apostle, Andrew was 33, a full year older than Jesus and the oldest of the apostles. He sprang from an excellent line of ancestors and was the ablest man of the twelve. Excepting oratory, he was the peer of his associates in almost every imaginable ability. Jesus never gave Andrew a nickname, a fraternal designation. But even as the apostles soon began to call Jesus Master, so they also designated Andrew by a term the equivalent of Chief.
При избрании апостолом в 26 году н.э. Андрею было 33 года, он был на целый год старше Иисуса и самым старшим из апостолов. Андрей имел отличные наследственные качества и был наиболее способным из двенадцати. За исключением красноречия, во всем остальном он был равным своим товарищам практически во всем. Иисус не дал Андрею прозвища, братского эпитета. Однако подобно тому, как апостолы вскоре стали называть Иисуса Учителем, в отношении Андрея они стали пользоваться прозвищем, соответствующим слову «Лидер».
[139:1.3] Andrew was a good organizer but a better administrator. He was one of the inner circle of four apostles, but his appointment by Jesus as the head of the apostolic group made it necessary for him to remain on duty with his brethren while the other three enjoyed very close communion with the Master. To the very end Andrew remained dean of the apostolic corps.
Андрей был хорошим организатором, но еще лучшим администратором. Он входил во внутренний круг из четырех апостолов, но ввиду того, что Иисус назначил его руководителем апостольской группы, ему приходилось исполнять свои обязанности среди собратьев, в то время как трое остальных пользовались возможностью тесного общения с Учителем. До самого конца Андрей оставался главой апостольского корпуса.
[139:1.4] Although Andrew was never an effective preacher, he was an efficient personal worker, being the pioneer missionary of the kingdom in that, as the first chosen apostle, he immediately brought to Jesus his brother, Simon, who subsequently became one of the greatest preachers of the kingdom. Andrew was the chief supporter of Jesus’ policy of utilizing the program of personal work as a means of training the twelve as messengers of the kingdom.
Андрей никогда не был сильным проповедником, но успешно занимался индивидуальным трудом, став первым миссионером царства, ибо как первый избранный апостол сразу же привел к Иисусу своего брата Симона — впоследствии одного из величайших проповедников царства. Андрей был главным сторонником политики Иисуса, состоявшей в использовании индивидуального труда как метода подготовки двенадцати в качестве вестников царства.
[139:1.5] Whether Jesus privately taught the apostles or preached to the multitude, Andrew was usually conversant with what was going on; he was an understanding executive and an efficient administrator. He rendered a prompt decision on every matter brought to his notice unless he deemed the problem one beyond the domain of his authority, in which event he would take it straight to Jesus.
Учил ли Иисус в тесном кругу своих апостолов или проповедовал толпе, Андрей всегда был в курсе дел; он был толковым распорядителем и умелым руководителем. Он быстро принимал решения по всем вопросам, если не считал, что проблема выходит за рамки его компетенции; в таком случае он без промедления обращался с ней непосредственно к Иисусу.
[139:1.6] Andrew and Peter were very unlike in character and temperament, but it must be recorded everlastingly to their credit that they got along together splendidly. Andrew was never jealous of Peter’s oratorical ability. Not often will an older man of Andrew’s type be observed exerting such a profound influence over a younger and talented brother. Andrew and Peter never seemed to be in the least jealous of each other’s abilities or achievements. Late on the evening of the day of Pentecost, when, largely through the energetic and inspiring preaching of Peter, two thousand souls were added to the kingdom, Andrew said to his brother: «I could not do that, but I am glad I have a brother who could.» To which Peter replied: «And but for your bringing me to the Master and by your steadfastness keeping me with him, I should not have been here to do this.» Andrew and Peter were the exceptions to the rule, proving that even brothers can live together peaceably and work together effectively.
Андрей и Петр были совершенно непохожими по характеру и темпераменту, однако следует поставить им в вечную заслугу то, что они прекрасно ладили друг с другом. Андрей никогда не завидовал ораторским способностям Петра. Не часто можно встретить старшего человека типа Андрея, который оказывал бы столь огромное влияние на своего одаренного младшего брата. Казалось, что Андрей и Петр никогда и ни в малейшей степени не завидовали способностям и достижениям друг друга. Поздним вечером в день Пятидесятницы, когда во многом благодаря страстной и воодушевляющей проповеди Петра царство увеличилось на две тысячи новых душ, Андрей сказал своему брату: «Я бы не смог сделать это, но рад, что у меня есть брат, которому это удалось». На что Петр ответил: «Но если бы ты не привел меня к Учителю и прочно не удерживал меня рядом с ним, я не смог бы оказаться здесь и сделать это». Отношения Андрея и Петра были исключительными и доказывающими, что даже братья могут жить в мире и успешно сотрудничать друг с другом.
[139:1.7] After Pentecost Peter was famous, but it never irritated the older Andrew to spend the rest of his life being introduced as «Simon Peter’s brother.»
После Пятидесятницы Петр стал известным человеком, однако старшего Андрея никогда не раздражало то, что до конца жизни его представляли как «брата Симона Петра».
[139:1.8] Of all the apostles, Andrew was the best judge of men. He knew that trouble was brewing in the heart of Judas Iscariot even when none of the others suspected that anything was wrong with their treasurer; but he told none of them his fears. Andrew’s great service to the kingdom was in advising Peter, James, and John concerning the choice of the first missionaries who were sent out to proclaim the gospel, and also in counseling these early leaders about the organization of the administrative affairs of the kingdom. Andrew had a great gift for discovering the hidden resources and latent talents of young people.
Из всех апостолов Андрей лучше других разбирался в людях. Он знал, что Иуда Искариот замышляет недоброе еще тогда, когда никто из апостолов не догадывался о том, что с их казначеем происходит что-то неладное, однако никому не раскрыл своих опасений. Великой заслугой Андрея перед царством были его советы, данные Петру, Иакову и Иоанну относительно первых миссионеров, которых отправили в мир возвещать евангелие, а также рекомендации по организации административных дел царства, данные этим первым руководителям. Андрей обладал огромным даром видеть скрытые возможности и потенциальные таланты молодых людей.
[139:1.9] Very soon after Jesus’ ascension on high, Andrew began the writing of a personal record of many of the sayings and doings of his departed Master. After Andrew’s death other copies of this private record were made and circulated freely among the early teachers of the Christian church. These informal notes of Andrew’s were subsequently edited, amended, altered, and added to until they made up a fairly consecutive narrative of the Master’s life on earth. The last of these few altered and amended copies was destroyed by fire at Alexandria about one hundred years after the original was written by the first chosen of the twelve apostles.
Почти сразу после вознесения Иисуса Андрей начал записывать личные воспоминания о многих высказываниях и деяниях своего ушедшего Учителя. После смерти Андрея копии этого частного свидетельства свободно ходили по рукам среди ранних учителей христианской церкви. Впоследствии в эти неформальные записи Андрея вносились поправки, изменения и дополнения, пока они не превратились в достаточно последовательный рассказ о жизни Учителя на земле. Последний из этих видоизмененных и исправленных экземпляров сгорел при пожаре в Александрии спустя примерно сто лет после написания оригинала первым избранным из двенадцати апостолов.
[139:1.10] Andrew was a man of clear insight, logical thought, and firm decision, whose great strength of character consisted in his superb stability. His temperamental handicap was his lack of enthusiasm; he many times failed to encourage his associates by judicious commendation. And this reticence to praise the worthy accomplishments of his friends grew out of his abhorrence of flattery and insincerity. Andrew was one of those all-round, even-tempered, self-made, and successful men of modest affairs.
Андрей был человеком тонкой проницательности, логического мышления и твердых решений, чья огромная сила характера заключалась в несравненном постоянстве. Недостатком его темперамента было отсутствие энтузиазма; много раз он оказывался неспособным воодушевить своих товарищей словами благоразумной похвалы. Такое сдержанное отношение к похвале за достойные достижения произрастало из его отвращения к лести и лживости. Андрей был одним из тех разносторонних, уравновешенных, обязанных всем самим себе и успешных людей, занимающихся скромным трудом.
[139:1.11] Every one of the apostles loved Jesus, but it remains true that each of the twelve was drawn toward him because of some certain trait of personality which made a special appeal to the individual apostle. Andrew admired Jesus because of his consistent sincerity, his unaffected dignity. When men once knew Jesus, they were possessed with the urge to share him with their friends; they really wanted all the world to know him.
Все апостолы любили Иисуса, однако столь же истинно, что каждого из двенадцати влекла к нему какая-то определенная черта его личности, особенно импонировавшая тому или иному апостолу. Андрей восхищался Иисусом из-за его неизменной искренности, его естественного достоинства. Когда люди узнавали Иисуса, ими овладевало желание познакомить с ним своих друзей; они действительно хотели, чтобы его узнал весь мир.
[139:1.12] When the later persecutions finally scattered the apostles from Jerusalem, Andrew journeyed through Armenia, Asia Minor, and Macedonia and, after bringing many thousands into the kingdom, was finally apprehended and crucified in Patrae in Achaia. It was two full days before this robust man expired on the cross, and throughout these tragic hours he continued effectively to proclaim the glad tidings of the salvation of the kingdom of heaven.
Когда последующие гонения заставили апостолов окончательно покинуть Иерусалим, Андрей прошел через Армению, Малую Азию и Македонию и приведя в царство многие тысячи людей, был схвачен и распят в Патрах, в Ахайе. Прошло целых два дня, прежде чем этот крепкий человек скончался на кресте и в течение этих трагических часов он продолжал неустанно возвещать благую весть о спасительном небесном царстве.
2. СИМОН ПЕТР
[139:2.1] When Simon joined the apostles, he was thirty years of age. He was married, had three children, and lived at Bethsaida, near Capernaum. His brother, Andrew, and his wife’s mother lived with him. Both Peter and Andrew were fisher partners of the sons of Zebedee.
Когда Симон присоединился к апостолам, ему было тридцать лет. Он был женат, имел троих детей и жил в Вифсаиде, недалеко от Капернаума. Вместе с ним также жили его брат Андрей и мать его жены. Как Петр, так и Андрей занимались рыболовством вместе с сыновьями Зеведея.
[139:2.2] The Master had known Simon for some time before Andrew presented him as the second of the apostles. When Jesus gave Simon the name Peter, he did it with a smile; it was to be a sort of nickname. Simon was well known to all his friends as an erratic and impulsive fellow. True, later on, Jesus did attach a new and significant import to this lightly bestowed nickname.
Учитель был знаком с Симоном в течение некоторого времени до того, как Андрей представил своего брата в качестве второго из апостолов. Когда Иисус назвал Симона Петром, он сделал это с улыбкой; это имя должно было стать чем-то вроде прозвища. Симон был хорошо известен своим друзьям как непредсказуемый и импульсивный человек. Однако впоследствии Иисус вложил в это данное в шутку прозвище новый и важный смысл.
[139:2.3] Simon Peter was a man of impulse, an optimist. He had grown up permitting himself freely to indulge strong feelings; he was constantly getting into difficulties because he persisted in speaking without thinking. This sort of thoughtlessness also made incessant trouble for all of his friends and associates and was the cause of his receiving many mild rebukes from his Master. The only reason Peter did not get into more trouble because of his thoughtless speaking was that he very early learned to talk over many of his plans and schemes with his brother, Andrew, before he ventured to make public proposals.
Симон Петр был порывистым человеком, оптимистом. Он вырос, позволяя себе не сдерживать сильные эмоции и постоянно попадая в трудные ситуации, ибо всегда говорил, не подумав. Такая беспечность также приносила постоянные неприятности всем его друзьям и товарищам и была причиной многих мягких упреков со стороны Учителя. Единственная причина, по которой Петр не попал в еще большие неприятности из-за своих неосторожных речей, заключалась в том, что он рано научился обсуждать многие свои планы и замыслы с братом Андреем, прежде чем решался публично выступать со своими предложениями.
[139:2.4] Peter was a fluent speaker, eloquent and dramatic. He was also a natural and inspirational leader of men, a quick thinker but not a deep reasoner. He asked many questions, more than all the apostles put together, and while the majority of these questions were good and relevant, many of them were thoughtless and foolish. Peter did not have a deep mind, but he knew his mind fairly well. He was therefore a man of quick decision and sudden action. While others talked in their astonishment at seeing Jesus on the beach, Peter jumped in and swam ashore to meet the Master.
Петр был хорошим оратором, красноречивым и выразительным. Кроме того, он был прирожденным и вдохновляющим лидером, сообразительным, хотя и не глубокомысленным человеком. Он задавал много вопросов — больше, чем все остальные апостолы вместе взятые, — и хотя в основном его вопросы были правильными и уместными, среди них также были пустые и глупые. Петр не обладал глубоким разумом, однако достаточно хорошо знал свои возможности. Поэтому он был человеком быстрых решений и стремительных действий. Пока остальные при виде Иисуса на берегу в изумлении говорили об этом, Петр бросился в воду и поплыл к берегу навстречу Учителю.
[139:2.5] The one trait which Peter most admired in Jesus was his supernal tenderness. Peter never grew weary of contemplating Jesus’ forbearance. He never forgot the lesson about forgiving the wrongdoer, not only seven times but seventy times and seven. He thought much about these impressions of the Master’s forgiving character during those dark and dismal days immediately following his thoughtless and unintended denial of Jesus in the high priest’s courtyard.
Той чертой Иисуса, которая больше других восхищала Петра, была его неземная отзывчивость. Петр никогда не уставал размышлять о сдержанности Иисуса. Он никогда не забывал урока о прощении обидчика — не до семи, но до семидесяти семи раз. В мрачные и гнетущие дни, наступившие после его бездумного и неумышленного отречения от Иисуса во дворе у первосвященника, он много думал о том впечатлении, которое производил на него всепрощающий характер Учителя.
[139:2.6] Simon Peter was distressingly vacillating; he would suddenly swing from one extreme to the other. First he refused to let Jesus wash his feet and then, on hearing the Master’s reply, begged to be washed all over. But, after all, Jesus knew that Peter’s faults were of the head and not of the heart. He was one of the most inexplicable combinations of courage and cowardice that ever lived on earth. His great strength of character was loyalty, friendship. Peter really and truly loved Jesus. And yet despite this towering strength of devotion he was so unstable and inconstant that he permitted a servant girl to tease him into denying his Lord and Master. Peter could withstand persecution and any other form of direct assault, but he withered and shrank before ridicule. He was a brave soldier when facing a frontal attack, but he was a fear-cringing coward when surprised with an assault from the rear.
Симон Петр был чрезвычайно переменчивым; он мог внезапно бросаться из одной крайности в другую. Сначала он отказался от того, чтобы Иисус омыл его ноги, а затем, услышав ответ Учителя, начал упрашивать его, чтобы тот омыл его с головы до ног. И все же Иисус знал, что недостатки Петра идут от головы, а не от сердца. Он представлял собой одно из самых непостижимых сочетаний отваги и трусости, которые когда-либо встречались на земле. Сильнейшими чертами его характера были преданность и дружба. Петр по-настоящему и искренне любил Иисуса. И все же, несмотря на эту могучую силу преданности, он был столь неустойчивым и непостоянным, что позволил насмешкам служанки довести его до отречения от своего Господа и Учителя. Петр мог вынести преследования и любую другую форму прямого оскорбления, но слабел и пасовал перед насмешками. Он был храбрым воином при лобовой атаке, но превращался в дрожащего от страха труса при неожиданном нападении с тыла.
[139:2.7] Peter was the first of Jesus’ apostles to come forward to defend the work of Philip among the Samaritans and Paul among the gentiles; yet later on at Antioch he reversed himself when confronted by ridiculing Judaizers, temporarily withdrawing from the gentiles only to bring down upon his head the fearless denunciation of Paul.
Петр был первым из апостолов Иисуса, выступившим в защиту работы Филиппа среди самаритян и Павла среди иноверцев; однако позднее, в Антиохии, столкнувшись с насмешками ортодоксальных иудеев, он изменил свое отношение к язычникам и на время покинул их, чем только навлек на себя бесстрашное осуждение Павла.
[139:2.8] He was the first one of the apostles to make wholehearted confession of Jesus’ combined humanity and divinity and the first — save Judas — to deny him. Peter was not so much of a dreamer, but he disliked to descend from the clouds of ecstasy and the enthusiasm of dramatic indulgence to the plain and matter-of-fact world of reality.
Первым среди апостолов он всецело признал в Иисусе соединение человеческого и божественного и первым, не считая Иуды, отрекся от него. Петр был не столько мечтателем, сколько человеком, не желавшим спускаться вниз с облаков исступленного восторга, расставаться с восторженным увлечением внешней эффектностью и возвращаться в будничный и прозаичный мир реальности.
[139:2.9] In following Jesus, literally and figuratively, he was either leading the procession or else trailing behind — «following afar off.» But he was the outstanding preacher of the twelve; he did more than any other one man, aside from Paul, to establish the kingdom and send its messengers to the four corners of the earth in one generation.
Следуя за Иисусом, он буквально и фигурально либо возглавлял процессию, либо плелся в хвосте, «шагая вдали». Однако из всех двенадцати апостолов он был самым выдающимся проповедником; не считая Павла, он сделал больше любого другого человека для установления царства небесного и для того, чтобы за время жизни одного поколения направить вестников царства во все концы земли.
[139:2.10] After his rash denials of the Master he found himself, and with Andrew’s sympathetic and understanding guidance he again led the way back to the fish nets while the apostles tarried to find out what was to happen after the crucifixion. When he was fully assured that Jesus had forgiven him and knew he had been received back into the Master’s fold, the fires of the kingdom burned so brightly within his soul that he became a great and saving light to thousands who sat in darkness.
После своих опрометчивых отречений от Учителя он пришел в себя и под благожелательным и чутким руководством Андрея первым вернулся к рыболовным сетям, пока остальные апостолы мешкали, пытаясь выяснить, что должно произойти после распятия. Когда он окончательно убедился в том, что Иисус простил его и узнал, что Учитель снова принял его в свои ряды, огонь царства вспыхнул в его душе с такой силой, что превратился в великий и спасительный свет для тысяч людей, пребывавших во тьме.
[139:2.11] After leaving Jerusalem and before Paul became the leading spirit among the gentile Christian churches, Peter traveled extensively, visiting all the churches from Babylon to Corinth. He even visited and ministered to many of the churches which had been raised up by Paul. Although Peter and Paul differed much in temperament and education, even in theology, they worked together harmoniously for the upbuilding of the churches during their later years.
Покинув Иерусалим и до того, как Павел стал духовным лидером среди христианских церквей языческого мира, Петр много путешествовал, посетив все церкви от Вавилона до Коринфа. Он даже побывал с проповедями во многих церквях, основанных Павлом. Хотя Петр и Павел обладали совершенно разными характерами, имели различное образование и даже придерживались различающихся теологических взглядов, в последующие годы они слаженно работали над укреплением церквей.
[139:2.12] Something of Peter’s style and teaching is shown in the sermons partially recorded by Luke and in the Gospel of Mark. His vigorous style was better shown in his letter known as the First Epistle of Peter; at least this was true before it was subsequently altered by a disciple of Paul.
Некоторые элементы стиля и учений Петра отражены в проповедях, частично записанных Лукой, а также в евангелии Марка. Более верным отражением его энергичного стиля является письмо, известное как Первое Послание Петра; по крайней мере, это было так до того, как оно было изменено одним из учеников Павла.
[139:2.13] But Peter persisted in making the mistake of trying to convince the Jews that Jesus was, after all, really and truly the Jewish Messiah. Right up to the day of his death, Simon Peter continued to suffer confusion in his mind between the concepts of Jesus as the Jewish Messiah, Christ as the world’s redeemer, and the Son of Man as the revelation of God, the loving Father of all mankind.
Однако Петр упорствовал в своей ошибке, пытаясь убедить евреев в том, что Иисус на самом деле был истинным еврейским Мессией. До самой смерти Симон Петр страдал превратными представлениями об Иисусе, путая идеи еврейского Мессии — Христа как искупителя мира — и Сына Человеческого — как откровения Бога, любящего Отца всего человечества.
[139:2.14] Peter’s wife was a very able woman. For years she labored acceptably as a member of the women’s corps, and when Peter was driven out of Jerusalem, she accompanied him upon all his journeys to the churches as well as on all his missionary excursions. And the day her illustrious husband yielded up his life, she was thrown to the wild beasts in the arena at Rome.
Жена Петра была очень способной женщиной. Многие годы она достойно трудилась в женском корпусе, а после изгнания Петра из Иерусалима сопровождала его во всех странствиях по церквям и во время миссионерских поездок. В тот день, когда ее прославленный муж расстался с жизнью, она была брошена на растерзание диким зверям на арене в Риме.
[139:2.15] And so this man Peter, an intimate of Jesus, one of the inner circle, went forth from Jerusalem proclaiming the glad tidings of the kingdom with power and glory until the fullness of his ministry had been accomplished; and he regarded himself as the recipient of high honors when his captors informed him that he must die as his Master had died — on the cross. And thus was Simon Peter crucified in Rome.
Так этот человек, близкий друг Иисуса и один из членов его внутреннего круга, отправился в мир из Иерусалима, возвещая благую весть царства со всей мощью и величием вплоть до завершения своей миссии; и он посчитал высокой честью сообщение от своих пленителей о том, что должен умереть такой же смертью, как и его Учитель — на кресте. Симон Петр был распят в Риме.
3. ИАКОВ ЗЕВЕДЕЕВ
[139:3.1] James, the older of the two apostle sons of Zebedee, whom Jesus nicknamed «sons of thunder,» was thirty years old when he became an apostle. He was married, had four children, and lived near his parents in the outskirts of Capernaum, Bethsaida. He was a fisherman, plying his calling in company with his younger brother John and in association with Andrew and Simon. James and his brother John enjoyed the advantage of having known Jesus longer than any of the other apostles.
Иакову, старшему из двух сыновей-апостолов Зеведея, которых Иисус прозвал «сынами грома», в начале апостольского служения было тридцать лет. Он был женат, имел четырех детей и жил рядом со своими родителями в предместье Капернаума — Вифсаиде. Он был рыбаком и вместе с младшим братом Иоанном занимался своим ремеслом в партнерстве с Андреем и Симоном. Иаков и Иоанн знали Иисуса дольше всех остальных апостолов.
[139:3.2] This able apostle was a temperamental contradiction; he seemed really to possess two natures, both of which were actuated by strong feelings. He was particularly vehement when his indignation was once fully aroused. He had a fiery temper when once it was adequately provoked, and when the storm was over, he was always wont to justify and excuse his anger under the pretense that it was wholly a manifestation of righteous indignation. Except for these periodic upheavals of wrath, James’s personality was much like that of Andrew. He did not have Andrew’s discretion or insight into human nature, but he was a much better public speaker. Next to Peter, unless it was Matthew, James was the best public orator among the twelve.
В характере этого способного апостола сочетались противоречивые черты; казалось, что он обладал двумя натурами, каждая из которых питалась сильными чувствами. Особой горячностью он отличался тогда, когда в полной мере пробуждалось его негодование. Достаточно чем-то раздраженный, он демонстрировал вспыльчивый нрав, однако когда страсти утихали, всегда пытался объяснить и оправдать свой гнев проявлением всего лишь праведного негодования. За исключением этих периодических вспышек гнева, личность Иакова во многом напоминала личность Андрея. У него не было свойственного Андрею благоразумия или понимания человеческой природы, но зато он обладал намного лучшим красноречием. После Петра и Матфея, Иаков был лучшим оратором среди апостолов.
[139:3.3] Though James was in no sense moody, he could be quiet and taciturn one day and a very good talker and storyteller the next. He usually talked freely with Jesus, but among the twelve, for days at a time he was the silent man. His one great weakness was these spells of unaccountable silence.
Иаков никак не отличался легкими переменами настроения, но в один день он мог быть сдержанным и неразговорчивым, а на другой день превращаться в словоохотливого рассказчика. Обычно он непринужденно беседовал с Иисусом, однако в обществе двенадцати апостолов мог целыми днями хранить молчание. Эти периоды беспричинного молчания были его единственной большой слабостью.
[139:3.4] The outstanding feature of James’s personality was his ability to see all sides of a proposition. Of all the twelve, he came the nearest to grasping the real import and significance of Jesus’ teaching. He, too, was slow at first to comprehend the Master’s meaning, but ere they had finished their training, he had acquired a superior concept of Jesus’ message. James was able to understand a wide range of human nature; he got along well with the versatile Andrew, the impetuous Peter, and his self-contained brother John.
Выдающейся чертой личности Иакова была его способность видеть все стороны того или иного суждения. Из всех двенадцати он ближе других подошел к постижению реального смысла и значимости учения Иисуса. Поначалу и ему было трудно постигнуть смысл слов Учителя, но уже до завершения подготовки апостолов он лучше всех понимал послание Иисуса. Иаков умел прозревать людей самого различного типа; он прекрасно ладил и с разносторонним Андреем, и с пылким Петром, и со своим необщительным братом Иоанном.
[139:3.5] Though James and John had their troubles trying to work together, it was inspiring to observe how well they got along. They did not succeed quite so well as Andrew and Peter, but they did much better than would ordinarily be expected of two brothers, especially such headstrong and determined brothers. But, strange as it may seem, these two sons of Zebedee were much more tolerant of each other than they were of strangers. They had great affection for one another; they had always been happy playmates. It was these «sons of thunder» who wanted to call fire down from heaven to destroy the Samaritans who presumed to show disrespect for their Master. But the untimely death of James greatly modified the vehement temperament of his younger brother John.
Во время совместной работы Иаков и Иоанн сталкивались с некоторыми трудностями, однако было отрадно наблюдать как они ладили между собой. Их отношения несколько уступали отношениям Андрея и Петра, но были значительно лучше чем можно было бы ожидать от двух братьев — особенно таких своевольных и решительных братьев. Но, как ни странно, сыновья Зеведея были намного терпимей друг к другу, чем к посторонним. Они очень любили друг друга и всегда были дружны. Именно эти «сыны грома» хотели, чтобы огонь сошел с небес и истребил самаритян, проявивших неуважение к их Учителю. Однако безвременная кончина Иакова существенно смягчила бурный темперамент его младшего брата Иоанна.
[139:3.6] That characteristic of Jesus which James most admired was the Master’s sympathetic affection. Jesus’ understanding interest in the small and the great, the rich and the poor, made a great appeal to him.
В Иисусе Иакова больше всего восхищала благожелательность Учителя. Отзывчивость Иисуса, его интерес к простым и великим, богатым и бедным людям оказывала на Иакова огромное воздействие.
[139:3.7] James Zebedee was a well-balanced thinker and planner. Along with Andrew, he was one of the more level-headed of the apostolic group. He was a vigorous individual but was never in a hurry. He was an excellent balance wheel for Peter.
Мысли и планы Иакова Зеведеева отличались взвешенностью. Вместе с Андреем он был одним из наиболее рассудительных членов апостольской группы. Он был энергичным человеком, но никогда не спешил и представлял собой прекрасный противовес Петру.
[139:3.8] He was modest and undramatic, a daily server, an unpretentious worker, seeking no special reward when he once grasped something of the real meaning of the kingdom. And even in the story about the mother of James and John, who asked that her sons be granted places on the right hand and the left hand of Jesus, it should be remembered that it was the mother who made this request. And when they signified that they were ready to assume such responsibilities, it should be recognized that they were cognizant of the dangers accompanying the Master’s supposed revolt against the Roman power, and that they were also willing to pay the price. When Jesus asked if they were ready to drink the cup, they replied that they were. And as concerns James, it was literally true — he did drink the cup with the Master, seeing that he was the first of the apostles to experience martyrdom, being early put to death with the sword by Herod Agrippa. James was thus the first of the twelve to sacrifice his life upon the new battle line of the kingdom. Herod Agrippa feared James above all the other apostles. He was indeed often quiet and silent, but he was brave and determined when his convictions were aroused and challenged.
Это был скромный и безыскусный человек — непритязательный труженик, ежедневно делавший свое дело и не стремившийся к какому-либо особому вознаграждению после осознания реального смысла царства. Что же касается рассказа о матери Иакова и Иоанна, попросившей Иисуса предоставить ее сыновьям место по правую и левую руку от него, то нужно помнить, что с этой просьбой обратилась именно мать. И следует признать, что выражая готовность взять на себя такую ответственность, они осознавали все опасности участия в воображаемом ими восстании Учителя против римской власти и были готовы отвечать за это. Когда Иисус спросил их о готовности испить чашу, они дали утвердительный ответ. Что касается Иакова, то так буквально и произошло — он испил чашу вместе с Учителем, ибо вскоре, первым из апостолов, принял мученическую смерть от меча Ирода Агриппы. Так Иаков стал первым из двенадцати апостолов, отдавшим свою жизнь на новых рубежах борьбы за царство. Ирод Агриппа боялся Иакова больше, чем всех других апостолов. Иаков в самом деле обычно был спокойным и молчаливым, но становился храбрым и решительным, если задевали и оспаривали его убеждения.
[139:3.9] James lived his life to the full, and when the end came, he bore himself with such grace and fortitude that even his accuser and informer, who attended his trial and execution, was so touched that he rushed away from the scene of James’s death to join himself to the disciples of Jesus.
Иаков должным образом прожил свою жизнь и когда пришел конец, то даже его обвинитель и доносчик, присутствовавший на суде и казни, настолько был потрясен его достоинством и силой духа, что бежал с места казни и примкнул к ученикам Иисуса.
4. ИОАНН ЗЕВЕДЕЕВ
[139:4.1] When he became an apostle, John was twenty-four years old and was the youngest of the twelve. He was unmarried and lived with his parents at Bethsaida; he was a fisherman and worked with his brother James in partnership with Andrew and Peter. Both before and after becoming an apostle, John functioned as the personal agent of Jesus in dealing with the Master’s family, and he continued to bear this responsibility as long as Mary the mother of Jesus lived.
Когда Иоанн стал апостолом, ему было двадцать четыре года, и он был самым младшим из двенадцати апостолов. Он был холост, жил с родителями в Вифсаиде, занимался рыболовством и со своим братом Иаковом трудился вместе с Андреем и Петром. И до, и после того, как стал апостолом, Иоанн действовал как личный представитель Иисуса в отношениях с его семьей и продолжал исполнять эти обязанности, пока была жива Мария, мать Иисуса.
[139:4.2] Since John was the youngest of the twelve and so closely associated with Jesus in his family affairs, he was very dear to the Master, but it cannot be truthfully said that he was «the disciple whom Jesus loved.» You would hardly suspect such a magnanimous personality as Jesus to be guilty of showing favoritism, of loving one of his apostles more than the others. The fact that John was one of the three personal aides of Jesus lent further color to this mistaken idea, not to mention that John, along with his brother James, had known Jesus longer than the others.
Поскольку Иоанн был самым младшим из апостолов и был тесно связан с Иисусом и его семьей, он был очень дорог Учителю; однако было бы неправильно говорить, что он был «любимым учеником Иисуса». Едва ли можно было заподозрить столь великодушную личность, как Иисус, в фаворитизме — в том, что он любил одного из апостолов больше, чем других. Тот факт, что Иоанн был одним из трех личных помощников Иисуса также способствовал формированию этого ошибочного представления, уже не говоря о том, что Иоанн, как и его брат Иаков, знал Иисуса дольше других.
[139:4.3] Peter, James, and John were assigned as personal aides to Jesus soon after they became apostles. Shortly after the selection of the twelve and at the time Jesus appointed Andrew to act as director of the group, he said to him: «And now I desire that you assign two or three of your associates to be with me and to remain by my side, to comfort me and to minister to my daily needs.» And Andrew thought best to select for this special duty the next three first-chosen apostles. He would have liked to volunteer for such a blessed service himself, but the Master had already given him his commission; so he immediately directed that Peter, James, and John attach themselves to Jesus.
Петр, Иаков и Иоанн были назначены личными помощниками Иисуса вскоре после того, как стали апостолами. Назначая Андрея руководителем группы после избрания двенадцати апостолов, Иисус сказал ему: «А теперь я хотел бы, чтобы ты поручил двум или трем своим товарищам быть со мной и оставаться при мне, поддерживать меня и удовлетворять мои ежедневные нужды». И Андрей счел за лучшее предложить для этой особой роли троих следующих первозванных апостолов. Он был бы рад и сам исполнять столь благословенную службу, однако Учитель уже дал ему поручение; поэтому Андрей сразу же распорядился, чтобы Петр, Иаков и Иоанн были рядом с Иисусом.
[139:4.4] John Zebedee had many lovely traits of character, but one which was not so lovely was his inordinate but usually well-concealed conceit. His long association with Jesus made many and great changes in his character. This conceit was greatly lessened, but after growing old and becoming more or less childish, this self-esteem reappeared to a certain extent, so that, when engaged in directing Nathan in the writing of the Gospel which now bears his name, the aged apostle did not hesitate repeatedly to refer to himself as the «disciple whom Jesus loved.» In view of the fact that John came nearer to being the chum of Jesus than any other earth mortal, that he was his chosen personal representative in so many matters, it is not strange that he should have come to regard himself as the «disciple whom Jesus loved» since he most certainly knew he was the disciple whom Jesus so frequently trusted.
Иоанн Зеведеев обладал многими привлекательными чертами характера, но к числу не самых завидных относилось его чрезмерное, хотя и хорошо скрываемое, самомнение. Длительное общение с Иисусом привело ко многим и глубоким переменам в его характере. Его самомнение было существенно ослаблено, но когда Иоанн состарился и у него появились признаки некоторого инфантилизма, оно в определенной мере проявилось вновь. Поэтому наставляя Нафана при написании Евангелия носящего теперь его имя, престарелый апостол без стеснения неоднократно называл себя «любимым учеником Иисуса». Поскольку Иоанн ближе других смертных подошел к тому, чтобы считаться приятелем Иисуса, а также учитывая то, что он был его избранным личным представителем в столь многих делах, неудивительно, что он стал смотреть на себя как на «любимого ученика Иисуса», ибо он совершенно точно знал, что был учеником, которому Иисус так часто доверял.
[139:4.5] The strongest trait in John’s character was his dependability; he was prompt and courageous, faithful and devoted. His greatest weakness was this characteristic conceit. He was the youngest member of his father’s family and the youngest of the apostolic group. Perhaps he was just a bit spoiled; maybe he had been humored slightly too much. But the John of after years was a very different type of person than the self-admiring and arbitrary young man who joined the ranks of Jesus’ apostles when he was twenty-four.
Сильнейшей чертой характера Иоанна была его надежность; он был исполнительным и отважным, верным и преданным. Его величайшей слабостью было это свойственное ему самомнение. Он был самым младшим в своей семье и среди апостолов. Возможно, он был несколько избалован; быть может, ему слишком много потакали. Однако Иоанн последующих лет был совсем не похож на того самовлюбленного и капризного молодого человека, который стал апостолом Иисуса в возрасте двадцати четырех лет.
[139:4.6] Those characteristics of Jesus which John most appreciated were the Master’s love and unselfishness; these traits made such an impression on him that his whole subsequent life became dominated by the sentiment of love and brotherly devotion. He talked about love and wrote about love. This «son of thunder» became the «apostle of love»; and at Ephesus, when the aged bishop was no longer able to stand in the pulpit and preach but had to be carried to church in a chair, and when at the close of the service he was asked to say a few words to the believers, for years his only utterance was, «My little children, love one another.»
В Иисусе Иоанн больше всего ценил любовь Учителя и его бескорыстие; эти черты произвели на него такое впечатление, что вся его последующая жизнь прошла под знаком чувства любви и братской преданности. Он говорил о любви и писал о любви. Этот «сын грома» стал «апостолом любви»; и в Эфесе, когда престарелый епископ уже не мог стоя проповедовать за кафедрой и его приходилось вносить в церковь на кресле и когда в конце службы его просили сказать несколько слов верующим, в течение многих лет его единственными словами были: «Дети мои малые, любите друг друга».
[139:4.7] John was a man of few words except when his temper was aroused. He thought much but said little. As he grew older, his temper became more subdued, better controlled, but he never overcame his disinclination to talk; he never fully mastered this reticence. But he was gifted with a remarkable and creative imagination.
Иоанн был немногословен, если только не был раздражен. Он много думал, но мало говорил. С возрастом его характер стал более мягким и сдержанным, но он так и не преодолел своего нежелания говорить, не избавился от своей молчаливости. Однако он был одарен замечательным творческим воображением.
[139:4.8] There was another side to John that one would not expect to find in this quiet and introspective type. He was somewhat bigoted and inordinately intolerant. In this respect he and James were much alike — they both wanted to call down fire from heaven on the heads of the disrespectful Samaritans. When John encountered some strangers teaching in Jesus’ name, he promptly forbade them. But he was not the only one of the twelve who was tainted with this kind of self-esteem and superiority consciousness.
У Иоанна была еще одна черта, неожиданная для такого спокойного и самоуглубленного человека. Он отличался своего рода фанатичностью и крайней нетерпимостью. В этом отношении он и Иаков были очень похожи друг на друга — оба они хотели, чтобы огонь сошел с небес на головы непочтительных самаритян. Когда Иоанн столкнулся с незнакомцами, которые учили от имени Иисуса, он сразу же запретил им заниматься этим. Однако он был не единственным из двенадцати апостолов, кто был запятнан таким самолюбием и сознанием собственного превосходства.
[139:4.9] John’s life was tremendously influenced by the sight of Jesus’ going about without a home as he knew how faithfully he had made provision for the care of his mother and family. John also deeply sympathized with Jesus because of his family’s failure to understand him, being aware that they were gradually withdrawing from him. This entire situation, together with Jesus’ ever deferring his slightest wish to the will of the Father in heaven and his daily life of implicit trust, made such a profound impression on John that it produced marked and permanent changes in his character, changes which manifested themselves throughout his entire subsequent life.
Громадное влияние на жизнь Иоанна оказало то обстоятельство, что у Иисуса не было своего угла, в то время как он знал, сколь преданно Иисус заботился о матери и родных. Иоанн также глубоко сочувствовал Иисусу из-за постепенного отчуждения не способных понять его родных. Вся эта ситуация — при том, что Иисус подчинял малейшее свое желание воле небесного Отца и строил свою повседневную жизнь на безоговорочном доверии — производила на Иоанна столь сильное впечатление, что его характер претерпел явные и глубокие изменения, сохранявшиеся на протяжении всей его последующей жизни.
[139:4.10] John had a cool and daring courage which few of the other apostles possessed. He was the one apostle who followed right along with Jesus the night of his arrest and dared to accompany his Master into the very jaws of death. He was present and near at hand right up to the last earthly hour and was found faithfully carrying out his trust with regard to Jesus’ mother and ready to receive such additional instructions as might be given during the last moments of the Master’s mortal existence. One thing is certain, John was thoroughly dependable. John usually sat on Jesus’ right hand when the twelve were at meat. He was the first of the twelve really and fully to believe in the resurrection, and he was the first to recognize the Master when he came to them on the seashore after his resurrection.
Мало кто из апостолов обладал такой же холодной и дерзкой отвагой, как Иоанн. Он был единственным из апостолов, кто сопровождал Иисуса в ночь ареста и не побоялся пойти за своим Учителем в самую пасть смерти. Он был рядом с Иисусом вплоть до его последнего земного часа и преданно исполнял свой долг по отношению к его матери, готовый к получению дополнительных наставлений, которые Учитель мог дать в последние минуты своей жизни. Несомненно одно: на Иоанна можно было полностью положиться. Когда двенадцать апостолов трапезничали, он обычно сидел по правую руку от Иисуса. Первым из двенадцати он по-настоящему и полностью уверовал в воскресение и был первым, кто узнал Учителя при явлении на берегу моря после воскресения.
[139:4.11] This son of Zebedee was very closely associated with Peter in the early activities of the Christian movement, becoming one of the chief supporters of the Jerusalem church. He was the right-hand support of Peter on the day of Pentecost.
В первые годы христианского движения этот сын Зеведея был теснейшим образом связан с Петром, став одним из главных поборников иерусалимской церкви. Он был правой рукой Петра в день Пятидесятницы.
[139:4.12] Several years after the martyrdom of James, John married his brother’s widow. The last twenty years of his life he was cared for by a loving granddaughter.
Через несколько лет после мученической смерти Иакова Иоанн женился на вдове своего брата. Последние двадцать лет жизни его опекала любящая внучка.
[139:4.13] John was in prison several times and was banished to the Isle of Patmos for a period of four years until another emperor came to power in Rome. Had not John been tactful and sagacious, he would undoubtedly have been killed as was his more outspoken brother James. As the years passed, John, together with James the Lord’s brother, learned to practice wise conciliation when they appeared before the civil magistrates. They found that a «soft answer turns away wrath.» They also learned to represent the church as a «spiritual brotherhood devoted to the social service of mankind» rather than as «the kingdom of heaven.» They taught loving service rather than ruling power — kingdom and king.
Несколько раз Иоанн попадал в тюрьму и был сослан на остров Патмос, где находился четыре года, пока в Риме не пришел к власти новый император. Если бы не осторожность и прозорливость Иоанна, он наверняка был бы казнен, как и его более откровенный брат Иаков. Представая перед мировыми судьями, Иоанн вместе с братом Господа, Иаковом, с годами научился мудрому улаживанию разногласий. Они обнаружили, что «кроткий ответ смиряет гнев». Они также научились представлять церковь как «духовное братство, посвященное общественному служению человечеству», а не как «царство небесное». Они проповедовали исполненное любви служение, а не силу власти — царства и царя.
[139:4.14] When in temporary exile on Patmos, John wrote the Book of Revelation, which you now have in greatly abridged and distorted form. This Book of Revelation contains the surviving fragments of a great revelation, large portions of which were lost, other portions of which were removed, subsequent to John’s writing. It is preserved in only fragmentary and adulterated form.
Находясь во временной ссылке на Патмосе, Иоанн написал Книгу Откровения, дошедшую до вас в крайне сокращенном и искаженном виде. В этой Книге Откровения сохранились некоторые фрагменты великого откровения, большая часть которого была утеряна, а другие части изъяты после того, как Иоанн написал его. Книга сохранилась лишь в отрывочном и искаженном виде.
[139:4.15] John traveled much, labored incessantly, and after becoming bishop of the Asia churches, settled down at Ephesus. He directed his associate, Nathan, in the writing of the so-called «Gospel according to John,» at Ephesus, when he was ninety-nine years old. Of all the twelve apostles, John Zebedee eventually became the outstanding theologian. He died a natural death at Ephesus in A.D. 103 when he was one hundred and one years of age.
Иоанн много путешествовал и работал, не покладая рук. Став епископом церквей Азии, он поселился в Эфесе. Здесь в возрасте девяносто девяти лет он руководил своим помощником Нафаном при написании так называемого «Евангелия от Иоанна». Из всех двенадцати апостолов только Иоанн Зеведеев со временем стал выдающимся богословом. Он умер естественной смертью в Эфесе в 103 году н.э. в возрасте ста одного года.
5. ФИЛИПП ЛЮБОПЫТНЫЙ
[139:5.1] Philip was the fifth apostle to be chosen, being called when Jesus and his first four apostles were on their way from John’s rendezvous on the Jordan to Cana of Galilee. Since he lived at Bethsaida, Philip had for some time known of Jesus, but it had not occurred to him that Jesus was a really great man until that day in the Jordan valley when he said, «Follow me.» Philip was also somewhat influenced by the fact that Andrew, Peter, James, and John had accepted Jesus as the Deliverer.
Филипп, пятый из избранных апостолов, был призван, когда Иисус и его первые четыре апостола направлялись от места встречи с Иоанном на Иордане в Кану Галилейскую. Поскольку Филипп жил в Вифсаиде, он уже в течение некоторого времени знал об Иисусе, однако ему никогда не приходило в голову, что Иисус — великий человек вплоть до того дня, когда в долине Иордана Учитель сказал ему: «Следуй за мной». В определенной мере на Филиппа подействовало также то, что Андрей, Петр, Иаков и Иоанн приняли Иисуса в качестве Избавителя.
[139:5.2] Philip was twenty-seven years of age when he joined the apostles; he had recently been married, but he had no children at this time. The nickname which the apostles gave him signified «curiosity.» Philip was always wanting to be shown. He never seemed to see very far into any proposition. He was not necessarily dull, but he lacked imagination. This lack of imagination was the great weakness of his character. He was a commonplace and matter-of-fact individual.
Когда Филипп примкнул к апостолам, ему было двадцать семь лет; незадолго до этого он женился, но детей в то время у него еще не было. Прозвище, данное ему апостолами, подчеркивало его «любопытство». Филиппу всегда все нужно было показывать. Казалось, он никогда глубоко не вникал ни в одно утверждение. Это вовсе не означало, что он был глуп, однако ему не хватало воображения. Отсутствие воображения было огромной слабостью его характера. Он был обыкновенным и заурядным человеком.
[139:5.3] When the apostles were organized for service, Philip was made steward; it was his duty to see that they were at all times supplied with provisions. And he was a good steward. His strongest characteristic was his methodical thoroughness; he was both mathematical and systematic.
При организации апостолов для служения Филипп стал экономом; в его обязанности входило следить за тем, чтобы они всегда были обеспечены всем необходимым. И он был хорошим экономом. Его сильнейшим качеством была методичная скрупулезность; он был и точен, и последователен.
[139:5.4] Philip came from a family of seven, three boys and four girls. He was next to the oldest, and after the resurrection he baptized his entire family into the kingdom. Philip’s people were fisherfolk. His father was a very able man, a deep thinker, but his mother was of a very mediocre family. Philip was not a man who could be expected to do big things, but he was a man who could do little things in a big way, do them well and acceptably. Only a few times in four years did he fail to have food on hand to satisfy the needs of all. Even the many emergency demands attendant upon the life they lived seldom found him unprepared. The commissary department of the apostolic family was intelligently and efficiently managed.
Филипп вырос в семье, где было семеро детей — три мальчика и четыре девочки. Он был вторым ребенком и после воскресения Иисуса крестил всю свою семью, приняв ее в царство. Его родители занимались рыболовством. Отец был очень способным и глубокомысленным человеком, однако мать происходила из весьма заурядной семьи. Филипп был не тем человеком, от которого можно было ожидать великих свершений, но он был способен самозабвенно выполнять малые дела, выполнять их как следует и хорошо. За все четыре года лишь несколько раз он не смог обеспечить едой всех присутствовавших. Даже многие чрезвычайные требования, проистекавшие из их образа жизни, редко заставали его врасплох. Хозяйственный отдел апостольской семьи управлялся разумно и эффективно.
[139:5.5] The strong point about Philip was his methodical reliability; the weak point in his make-up was his utter lack of imagination, the absence of the ability to put two and two together to obtain four. He was mathematical in the abstract but not constructive in his imagination. He was almost entirely lacking in certain types of imagination. He was the typical everyday and commonplace average man. There were a great many such men and women among the multitudes who came to hear Jesus teach and preach, and they derived great comfort from observing one like themselves elevated to an honored position in the councils of the Master; they derived courage from the fact that one like themselves had already found a high place in the affairs of the kingdom. And Jesus learned much about the way some human minds function as he so patiently listened to Philip’s foolish questions and so many times complied with his steward’s request to «be shown.»
Сильной стороной Филиппа была его методичная надежность; слабой чертой его характера было полное отсутствие воображения, неспособность сложить два и два, чтобы получить четыре. Он был педантичным в отвлеченных понятиях, но его воображению не хватало практичности. Некоторые виды воображения отсутствовали у него практически полностью. Он был типичным, будничным и заурядным человеком. В толпах приходящих послушать учения и проповеди Иисуса было множество подобных мужчин и женщин и они испытывали огромное утешение, наблюдая, что такой же как и они человек удостоен столь почетного положения в советах Учителя; они воодушевлялись тем фактом, что подобный им человек уже занял высокое положение в делах царства. Иисус же узнал много нового о действии разума некоторых людей, когда терпеливо выслушивал нелепые вопросы Филиппа и столь часто удовлетворял просьбы своего эконома, когда тот просил, чтобы ему «показали».
[139:5.6] The one quality about Jesus which Philip so continuously admired was the Master’s unfailing generosity. Never could Philip find anything in Jesus which was small, niggardly, or stingy, and he worshiped this ever-present and unfailing liberality.
Той чертой Иисуса, которой неустанно восхищался Филипп, была неисчерпаемая щедрость Учителя. Филипп никогда не замечал в Иисусе какой-либо мелочности, скупости или скаредности и преклонялся перед такой повсеместной и неизменной щедростью.
[139:5.7] There was little about Philip’s personality that was impressive. He was often spoken of as «Philip of Bethsaida, the town where Andrew and Peter live.» He was almost without discerning vision; he was unable to grasp the dramatic possibilities of a given situation. He was not pessimistic; he was simply prosaic. He was also greatly lacking in spiritual insight. He would not hesitate to interrupt Jesus in the midst of one of the Master’s most profound discourses to ask an apparently foolish question. But Jesus never reprimanded him for such thoughtlessness; he was patient with him and considerate of his inability to grasp the deeper meanings of the teaching. Jesus well knew that, if he once rebuked Philip for asking these annoying questions, he would not only wound this honest soul, but such a reprimand would so hurt Philip that he would never again feel free to ask questions. Jesus knew that on his worlds of space there were untold billions of similar slow-thinking mortals, and he wanted to encourage them all to look to him and always to feel free to come to him with their questions and problems. After all, Jesus was really more interested in Philip’s foolish questions than in the sermon he might be preaching. Jesus was supremely interested in men, all kinds of men.
В личности Филиппа было мало впечатляющего. О нем часто говорили как о «Филиппе из Вифсаиды, города, где живут Андрей и Петр». Он был почти полностью лишен прозорливости и способности увидеть огромные возможности, заключенные в конкретной ситуации. Он не был пессимистом; он был всего лишь прозаичным. Кроме того, в нем в значительной мере отсутствовала духовная проницательность. Он мог без колебаний прервать Иисуса в разгар самых глубоких бесед Учителя, чтобы задать явно нелепый вопрос. Однако Иисус никогда не отчитывал его за такое недомыслие; он был терпелив к Филиппу и тактично относился к его неспособности проникнуть в глубинный смысл учения. Иисус хорошо знал, что если бы он хотя бы раз упрекнул Филиппа за его надоедливые вопросы, то этим не только ранил бы его искреннюю душу, но и задел бы Филиппа настолько, что тот уже никогда не решился бы задать ни одного вопроса. Иисус знал, что в его мирах пространства живут неисчислимые миллиарды таких же недостаточно сообразительных смертных и хотел ободрить их всех, чтобы им было всегда легко обращаться к нему, приходя со своими вопросами и проблемами. В конце концов, Иисуса действительно больше интересовали глупые вопросы Филиппа, чем собственная проповедь. Иисуса в высшей степени интересовали люди, самые различные люди.
[139:5.8] The apostolic steward was not a good public speaker, but he was a very persuasive and successful personal worker. He was not easily discouraged; he was a plodder and very tenacious in anything he undertook. He had that great and rare gift of saying, «Come.» When his first convert, Nathaniel, wanted to argue about the merits and demerits of Jesus and Nazareth, Philip’s effective reply was, «Come and see.» He was not a dogmatic preacher who exhorted his hearers to «Go» — do this and do that. He met all situations as they arose in his work with «Come» — «come with me; I will show you the way.» And that is always the effective technique in all forms and phases of teaching. Even parents may learn from Philip the better way of saying to their children not «Go do this and go do that,» but rather, «Come with us while we show and share with you the better way.»
Апостольский эконом не был хорошим оратором, однако он обладал большой способностью убеждать и добивался успеха в индивидуальном общении. Его было трудно сбить с толку; он отличался упорством и настойчивостью во всем, за что брался. Он обладал огромным и редким даром — умением сказать «пойдем». Когда его первый новообращенный, Нафанаил, захотел поспорить о достоинствах и недостатках Иисуса и Назарета, убедительным ответом Филиппа было: «Пойдем и увидишь». Он не был догматичным проповедником, увещевающим своих слушателей: «Идите» — делайте то, делайте это. Любую ситуацию, возникавшую в его работе, он встречал словом «пойдем» — «пойдем со мной, я покажу тебе путь». И такой метод эффективен всегда, при любых формах и на любых стадиях обучения. Даже родители могут поучиться у Филиппа и не говорить своим детям «иди и сделай то и это», но говорить «пойдем с нами и мы покажем тебе и научим как сделать лучше».
[139:5.9] The inability of Philip to adapt himself to a new situation was well shown when the Greeks came to him at Jerusalem, saying: «Sir, we desire to see Jesus.» Now Philip would have said to any Jew asking such a question, «Come.» But these men were foreigners, and Philip could remember no instructions from his superiors regarding such matters; so the only thing he could think to do was to consult the chief, Andrew, and then they both escorted the inquiring Greeks to Jesus. Likewise, when he went into Samaria preaching and baptizing believers, as he had been instructed by his Master, he refrained from laying hands on his converts in token of their having received the Spirit of Truth. This was done by Peter and John, who presently came down from Jerusalem to observe his work in behalf of the mother church.
Неспособность Филиппа приспосабливаться к новой ситуации проявилась в полной мере, когда группа греков явилась к нему в Иерусалиме со словами: «Господин, мы хотим увидеть Иисуса». Любому еврею, обратившемуся к нему с таким вопросом, Филипп ответил бы: «Пойдем». Однако эти люди были чужеземцами, а Филипп не помнил какого-либо наставления вышестоящих на этот счет. Поэтому единственное, что он смог придумать — это посоветоваться с главой апостолов, Андреем, после чего они вдвоем препроводили просивших встречи греков к Иисусу. Точно так же, когда по заданию своего Учителя он отправился в Самарию для проповеди и крещения верующих, то воздерживался от возложения рук на своих новообращенных в знак получения ими Духа Истины. Это было сделано Петром и Иоанном, прибывшими вскоре из Иерусалима для наблюдения за его работой от лица матери-церкви.
[139:5.10] Philip went on through the trying times of the Master’s death, participated in the reorganization of the twelve, and was the first to go forth to win souls for the kingdom outside of the immediate Jewish ranks, being most successful in his work for the Samaritans and in all his subsequent labors in behalf of the gospel.
Филипп прошел через мучительный период смерти Учителя, принял участие в реорганизации группы апостолов и стал первым, кто отправился покорять новые души проповедью царства за пределами непосредственного расселения евреев. Он добился огромных успехов в своей работе среди самаритян и в последующих трудах по распространению евангелия.
[139:5.11] Philip’s wife, who was an efficient member of the women’s corps, became actively associated with her husband in his evangelistic work after their flight from the Jerusalem persecutions. His wife was a fearless woman. She stood at the foot of Philip’s cross encouraging him to proclaim the glad tidings even to his murderers, and when his strength failed, she began the recital of the story of salvation by faith in Jesus and was silenced only when the irate Jews rushed upon her and stoned her to death. Their eldest daughter, Leah, continued their work, later on becoming the renowned prophetess of Hierapolis.
Жена Филиппа была активным членом женского корпуса и помогала Филиппу в его проповедническом труде после их бегства от преследований из Иерусалима. Это была бесстрашная женщина. Она стояла у основания креста, на котором был распят Филипп, воодушевляя его на провозглашение благой вести даже его убийцам, а когда силы оставили его, начала рассказывать о спасении через веру в Иисуса и замолчала лишь тогда, когда озлобленные евреи набросились на нее и до смерти забили камнями. Их старшая дочь, Лия, продолжила их труд и впоследствии стала известной пророчицей Иераполиса.
[139:5.12] Philip, the onetime steward of the twelve, was a mighty man in the kingdom, winning souls wherever he went; and he was finally crucified for his faith and buried at Hierapolis.
Филипп, некогда бывший экономом апостолов, стал могущественным человеком в царстве и обращал к нему новые души, куда бы он ни приходил; в итоге, он был распят за свою веру и похоронен в Иераполисе.
6. ЧЕСТНЫЙ НАФАНАИЛ
[139:6.1] Nathaniel, the sixth and last of the apostles to be chosen by the Master himself, was brought to Jesus by his friend Philip. He had been associated in several business enterprises with Philip and, with him, was on the way down to see John the Baptist when they encountered Jesus.
Нафанаил, шестой и последний из лично избранных Учителем апостолов, был приведен к Иисусу его другом Филиппом. Он был компаньоном Филиппа в нескольких коммерческих предприятиях и направлялся вместе с ним к Иоанну Крестителю, когда они повстречали Иисуса.
[139:6.2] When Nathaniel joined the apostles, he was twenty-five years old and was the next to the youngest of the group. He was the youngest of a family of seven, was unmarried, and the only support of aged and infirm parents, with whom he lived at Cana; his brothers and sister were either married or deceased, and none lived there. Nathaniel and Judas Iscariot were the two best educated men among the twelve. Nathaniel had thought to become a merchant.
Нафанаил присоединился к апостолам в возрасте двадцати пяти лет и после Иоанна был самым молодым членом группы. Младший ребенок из семерых детей в семье он был холост и оставался единственной опорой престарелых и немощных родителей, с которыми жил в Кане; некоторые из его братьев и сестер имели семьи, другие умерли, но ни один из них не жил в родном селении. Нафанаил и Иуда Искариот были наиболее образованными из двенадцати апостолов. Ранее Нафанаил собирался стать торговцем.
[139:6.3] Jesus did not himself give Nathaniel a nickname, but the twelve soon began to speak of him in terms that signified honesty, sincerity. He was «without guile.» And this was his great virtue; he was both honest and sincere. The weakness of his character was his pride; he was very proud of his family, his city, his reputation, and his nation, all of which is commendable if it is not carried too far. But Nathaniel was inclined to go to extremes with his personal prejudices. He was disposed to prejudge individuals in accordance with his personal opinions. He was not slow to ask the question, even before he had met Jesus, «Can any good thing come out of Nazareth?» But Nathaniel was not obstinate, even if he was proud. He was quick to reverse himself when he once looked into Jesus’ face.
Сам Иисус не дал Нафанаилу прозвища, но двенадцать апостолов вскоре начали называть его словами, означавшими честность, искренность. Он был «без лукавства». И это было его огромным достоинством; он был и честным, и искренним. Слабостью его характера была гордость: он очень гордился своей семьей, своим городом, своей репутацией и своим народом, что само по себе достойно одобрения, если только не заходит слишком далеко. Однако Нафанаил был склонен доводить свои личные предубеждения до крайностей. Он имел обыкновение предвзято судить о других людях согласно своим личным представлениям. Еще до того, как увидеть Иисуса, он первым делом спросил: «Может ли что доброе прийти из Назарета?» Но несмотря на свою гордость, Нафанаил не был упрямцем. Он сразу же изменил свое отношение к Иисусу, как только взглянул ему в лицо.
[139:6.4] In many respects Nathaniel was the odd genius of the twelve. He was the apostolic philosopher and dreamer, but he was a very practical sort of dreamer. He alternated between seasons of profound philosophy and periods of rare and droll humor; when in the proper mood, he was probably the best storyteller among the twelve. Jesus greatly enjoyed hearing Nathaniel discourse on things both serious and frivolous. Nathaniel progressively took Jesus and the kingdom more seriously, but never did he take himself seriously.
Во многих отношениях Нафанаил был странным гением апостольской семьи. Среди апостолов он был философом и мечтателем, но это был весьма практичный тип мечтательства. Глубокие философские размышления сменялись у него периодами редкого и тонкого юмора. В хорошем настроении он становился лучшим рассказчиком среди апостолов. Иисус очень любил слушать рассуждения Нафанаила и о важном, и о пустяках. Постепенно Нафанаил начал более серьезно воспринимать Иисуса и царство, но он никогда не принимал всерьез самого себя.
[139:6.5] The apostles all loved and respected Nathaniel, and he got along with them splendidly, excepting Judas Iscariot. Judas did not think Nathaniel took his apostleship sufficiently seriously and once had the temerity to go secretly to Jesus and lodge complaint against him. Said Jesus: «Judas, watch carefully your steps; do not overmagnify your office. Who of us is competent to judge his brother? It is not the Father’s will that his children should partake only of the serious things of life. Let me repeat: I have come that my brethren in the flesh may have joy, gladness, and life more abundantly. Go then, Judas, and do well that which has been intrusted to you but leave Nathaniel, your brother, to give account of himself to God.» And the memory of this, with that of many similar experiences, long lived in the self-deceiving heart of Judas Iscariot.
Все апостолы любили и уважали Нафанаила и у него были превосходные отношения со всеми, кроме Иуды Искариота. Иуда считал, что Нафанаил недостаточно серьезно относится к своим обязанностям апостола и однажды осмелился втайне от других пойти к Иисусу и пожаловаться на Нафанаила. Иисус сказал: «Иуда, не оступись, не кичись своим положением. Кто из нас вправе судить своего брата? Воля Отца — не в том, чтобы его дети занимались в своей жизни только серьезными делами. Позволь повторить: я пришел для того, чтобы мои братья во плоти имели радость, веселие и жизнь с избытком. А потому ступай, Иуда и добросовестно выполняй порученное тебе, а своему брату Нафанаилу позволь самому отчитываться перед Богом». И память об этом и многих других схожих случаях долго жила в заблуждающемся сердце Иуды Искариота.
[139:6.6] Many times, when Jesus was away on the mountain with Peter, James, and John, and things were becoming tense and tangled among the apostles, when even Andrew was in doubt about what to say to his disconsolate brethren, Nathaniel would relieve the tension by a bit of philosophy or a flash of humor; good humor, too.
Не раз, когда Иисус был в горах с Петром, Иаковом и Иоанном и отношения между апостолами становились натянутыми и сложными, когда даже Андрей не знал, что сказать своим безутешным собратьям — Нафанаил разряжал обстановку философским замечанием или своей искрометной и доброй шуткой.
[139:6.7] Nathaniel’s duty was to look after the families of the twelve. He was often absent from the apostolic councils, for when he heard that sickness or anything out of the ordinary had happened to one of his charges, he lost no time in getting to that home. The twelve rested securely in the knowledge that their families’ welfare was safe in the hands of Nathaniel.
В обязанности Нафанаила входила забота о семьях апостолов. Он часто отсутствовал на апостольских собраниях, ибо когда узнавал, что болезнь или нечто чрезвычайное случилось с кем-то из его подопечных, то немедленно отправлялся туда. Апостолы могли быть уверены в том, что благополучие их семей находится в надежных руках Нафанаила.
[139:6.8] Nathaniel most revered Jesus for his tolerance. He never grew weary of contemplating the broadmindedness and generous sympathy of the Son of Man.
Нафанаил больше всего чтил Иисуса за его терпимость. Он неустанно размышлял о широте взглядов и великодушной благожелательности Сына Человеческого.
[139:6.9] Nathaniel’s father (Bartholomew) died shortly after Pentecost, after which this apostle went into Mesopotamia and India proclaiming the glad tidings of the kingdom and baptizing believers. His brethren never knew what became of their onetime philosopher, poet, and humorist. But he also was a great man in the kingdom and did much to spread his Master’s teachings, even though he did not participate in the organization of the subsequent Christian church. Nathaniel died in India.
Отец Нафанаила (Варфоломей) умер вскоре после Пятидесятницы, вслед за чем этот апостол отправился в Месопотамию и Индию, где возвещал благую весть царства и крестил верующих. Его собратья так и не узнали, что стало с их прежним товарищем — философом, поэтом и юмористом. Однако он также был великим человеком в царстве и сделал многое для распространения учений Иисуса, хотя и не принимал участия в последующей организации христианской церкви. Умер Нафанаил в Индии.
7. МАТФЕЙ ЛЕВИЙ
[139:7.1] Matthew, the seventh apostle, was chosen by Andrew. Matthew belonged to a family of tax gatherers, or publicans, but was himself a customs collector in Capernaum, where he lived. He was thirty-one years old and married and had four children. He was a man of moderate wealth, the only one of any means belonging to the apostolic corps. He was a good business man, a good social mixer, and was gifted with the ability to make friends and to get along smoothly with a great variety of people.
Матфей, седьмой апостол, был избран Андреем. Матфей принадлежал к семье сборщиков податей, или мытарей; сам же он был сборщиком налоговых пошлин в своем родном городе Капернауме. Ему был тридцать один год, он был женат и имел четырех детей. Матфей обладал небольшим состоянием, являясь единственным сколько-нибудь обеспеченным человеком из всего апостольского корпуса. Это был предприимчивый и компанейский человек, одаренный способностью дружить и легко ладить с самыми разными людьми.
[139:7.2] Andrew appointed Matthew the financial representative of the apostles. In a way he was the fiscal agent and publicity spokesman for the apostolic organization. He was a keen judge of human nature and a very efficient propagandist. His is a personality difficult to visualize, but he was a very earnest disciple and an increasing believer in the mission of Jesus and in the certainty of the kingdom. Jesus never gave Levi a nickname, but his fellow apostles commonly referred to him as the «money-getter.»
Андрей назначил Матфея финансовым представителем апостолов. Он был своего рода финансовым агентом и представителем по связям с общественностью для апостольской организации. Он хорошо разбирался в людях и был сильным пропагандистом. Его личность плохо поддается описанию, однако он был весьма добросовестным учеником и все больше верил в миссию Иисуса и несомненность царства. Иисус не дал Левию прозвища, но собратья-апостолы обычно называли его «добытчиком денег».
[139:7.3] Levi’s strong point was his wholehearted devotion to the cause. That he, a publican, had been taken in by Jesus and his apostles was the cause for overwhelming gratitude on the part of the former revenue collector. However, it required some little time for the rest of the apostles, especially Simon Zelotes and Judas Iscariot, to become reconciled to the publican’s presence in their midst. Matthew’s weakness was his shortsighted and materialistic viewpoint of life. But in all these matters he made great progress as the months went by. He, of course, had to be absent from many of the most precious seasons of instruction as it was his duty to keep the treasury replenished.
Сильной чертой характера Левия была его безраздельная преданность общему делу. То что он, мытарь, был принят Иисусом и апостолами, служило причиной благодарности, переполнявшей бывшего сборщика налогов. Но потребовалось некоторое время, прежде чем остальные апостолы — в особенности Симон Зелот и Иуда Искариот — примирились с присутствием среди них мытаря. Слабостью Матфея был его недальновидный и материалистический взгляд на жизнь. Однако со временем он добился огромного прогресса во всех этих вопросах. Но ему приходилось пропускать многие из самых ценных периодов обучения, ибо его обязанностью было следить за пополнением казны.
[139:7.4] It was the Master’s forgiving disposition which Matthew most appreciated. He would never cease to recount that faith only was necessary in the business of finding God. He always liked to speak of the kingdom as «this business of finding God.»
В Учителе Матфей больше всего ценил его готовность прощать. Он непрестанно повторял, что в деле нахождения Бога достаточно одной только веры. Он любил говорить о царстве как об «этом деле обретения Бога».
[139:7.5] Though Matthew was a man with a past, he gave an excellent account of himself, and as time went on, his associates became proud of the publican’s performances. He was one of the apostles who made extensive notes on the sayings of Jesus, and these notes were used as the basis of Isador’s subsequent narrative of the sayings and doings of Jesus, which has become known as the Gospel according to Matthew.
Хотя на Матфее лежало бремя прошлого, он зарекомендовал себя с лучшей стороны и постепенно его товарищи стали гордиться поступками мытаря. Он был одним из тех апостолов, которые записывали многие высказывания Иисуса и эти записи легли в основу последующего рассказа Исадора о словах и деяниях Иисуса, известного как Евангелие от Матфея.
[139:7.6] The great and useful life of Matthew, the business man and customs collector of Capernaum, has been the means of leading thousands upon thousands of other business men, public officials, and politicians, down through the subsequent ages, also to hear that engaging voice of the Master saying, «Follow me.» Matthew really was a shrewd politician, but he was intensely loyal to Jesus and supremely devoted to the task of seeing that the messengers of the coming kingdom were adequately financed.
Благодаря великой и полезной жизни Матфея — делового человека и сборщика налоговых пошлин, — многие тысячи деловых людей, государственных служащих и политических деятелей последующих веков тоже могли услышать подкупающие слова Учителя: «Следуй за мной». Матфей действительно был расчетливым политиком, однако он хранил исключительную верность Иисусу и был в высшей степени предан задаче обеспечения вестников царства адекватным финансированием.
[139:7.7] The presence of Matthew among the twelve was the means of keeping the doors of the kingdom wide open to hosts of downhearted and outcast souls who had regarded themselves as long since without the bounds of religious consolation. Outcast and despairing men and women flocked to hear Jesus, and he never turned one away.
Присутствие Матфея среди двенадцати апостолов позволило широко распахнуть двери царства для множества павших духом и отвергнутых душ, давно уже считавших себя лишенными религиозного утешения. Отверженные и отчаявшиеся мужчины и женщины стекались, чтобы услышать Иисуса и он не отверг никого из них.
[139:7.8] Matthew received freely tendered offerings from believing disciples and the immediate auditors of the Master’s teachings, but he never openly solicited funds from the multitudes. He did all his financial work in a quiet and personal way and raised most of the money among the more substantial class of interested believers. He gave practically the whole of his modest fortune to the work of the Master and his apostles, but they never knew of this generosity, save Jesus, who knew all about it. Matthew hesitated openly to contribute to the apostolic funds for fear that Jesus and his associates might regard his money as being tainted; so he gave much in the names of other believers. During the earlier months, when Matthew knew his presence among them was more or less of a trial, he was strongly tempted to let them know that his funds often supplied them with their daily bread, but he did not yield. When evidence of the disdain of the publican would become manifest, Levi would burn to reveal to them his generosity, but always he managed to keep still.
Матфей принимал добровольные пожертвования от верующих учеников и непосредственных слушателей Учителя, однако он никогда открыто не выпрашивал средства у толпы. Всю свою финансовую работу он выполнял тихо и лично; большей частью деньги собирались среди представителей наиболее состоятельного класса заинтересованных верующих. Практически все свое скромное состояние он потратил на нужды Учителя и его апостолов, но они так и не узнали о его щедрости, — за исключением Иисуса, который знал об этом все. Матфей не решался открыто вносить свои деньги в апостольскую казну из-за боязни, что Иисус и его товарищи посчитают их грязными; поэтому часто он давал деньги от имени других верующих. В первые месяцы, когда Матфей знал, что его присутствие среди апостолов было определенным испытанием, он чувствовал сильное искушение намекнуть им на то, что нередко они кормятся на его средства, однако подавлял этот соблазн. В тех случаях, когда проявлялось презрительное отношение к мытарю, Левий сгорал от желания раскрыть им свою щедрость, но ему всегда удавалось сдержать себя.
[139:7.9] When the funds for the week were short of the estimated requirements, Levi would often draw heavily upon his own personal resources. Also, sometimes when he became greatly interested in Jesus’ teaching, he preferred to remain and hear the instruction, even though he knew he must personally make up for his failure to solicit the necessary funds. But Levi did so wish that Jesus might know that much of the money came from his pocket! He little realized that the Master knew all about it. The apostles all died without knowing that Matthew was their benefactor to such an extent that, when he went forth to proclaim the gospel of the kingdom after the beginning of the persecutions, he was practically penniless.
Если оказывалось, что имевшихся в наличии средств недостаточно для покрытия недельных расходов, Левий часто брал крупные суммы из личных сбережений. Так же иногда, когда у него появлялся огромный интерес к учению Иисуса, он предпочитал остаться с остальными и послушать Учителя, хотя знал, что ему придется лично компенсировать свою неспособность собрать необходимые средства. Но как же ему хотелось, чтобы Иисус узнал о том, что значительную часть денег он берет из собственного кармана! Он и не догадывался, что Учитель знает об этом все. Ни один из апостолов так никогда и не узнал, что Матфей был их благотворителем, причем в такой степени, что когда после начала гонений он отправился проповедовать евангелие царства, то остался практически без гроша.
[139:7.10] When these persecutions caused the believers to forsake Jerusalem, Matthew journeyed north, preaching the gospel of the kingdom and baptizing believers. He was lost to the knowledge of his former apostolic associates, but on he went, preaching and baptizing, through Syria, Cappadocia, Galatia, Bithynia, and Thrace. And it was in Thrace, at Lysimachia, that certain unbelieving Jews conspired with the Roman soldiers to encompass his death. And this regenerated publican died triumphant in the faith of a salvation he had so surely learned from the teachings of the Master during his recent sojourn on earth.
Когда эти гонения заставили верующих покинуть Иерусалим, Матфей отправился на север, проповедуя евангелие царства и крестя верующих. Его прежние товарищи-апостолы утратили с ним связь, однако он продолжал идти вперед, проповедуя и крестя, через Сирию, Каппадокию, Галатию, Вифинию и Фракию. Именно здесь, во фракийском городе Лисимахии в результате сговора группы скептически настроенных евреев с римскими солдатами он встретил свою смерть. Так этот возрожденный мытарь умер, торжествуя в вере в спасение, столь прочно усвоенной им из учений Иисуса в течение его недавнего пребывания на земле.
8. ФОМА ДИДИМ
[139:8.1] Thomas was the eighth apostle, and he was chosen by Philip. In later times he has become known as «doubting Thomas,» but his fellow apostles hardly looked upon him as a chronic doubter. True, his was a logical, skeptical type of mind, but he had a form of courageous loyalty which forbade those who knew him intimately to regard him as a trifling skeptic.
Фома был восьмым апостолом и его выбрал Филипп. В последующие времена он стал известен как «Фома неверующий», однако его собратья-апостолы вряд ли считали его неисправимым скептиком. Да, он обладал логическим и скептическим складом ума, но его отважная преданность не позволяла близко знавшим его людям считать Фому банальным маловером.
[139:8.2] When Thomas joined the apostles, he was twenty-nine years old, was married, and had four children. Formerly he had been a carpenter and stone mason, but latterly he had become a fisherman and resided at Tarichea, situated on the west bank of the Jordan where it flows out of the Sea of Galilee, and he was regarded as the leading citizen of this little village. He had little education, but he possessed a keen, reasoning mind and was the son of excellent parents, who lived at Tiberias. Thomas had the one truly analytical mind of the twelve; he was the real scientist of the apostolic group.
Когда Фома присоединился к апостолам, ему было двадцать девять лет, он был женат и имел четверых детей. Поначалу он работал плотником и каменщиком, но впоследствии стал рыбаком и поселился в Тарихее, находившейся на западном берегу Иордана у того места, где тот вытекает из Галилейского моря. Фома считался незаурядным человеком в этом небольшом селении. Он был мало образован, но обладал острым, рассудительным умом и был сыном прекрасных родителей, живших в Тивериаде. Из всех апостолов только Фома обладал поистине аналитическим разумом, в группе апостолов он был настоящим ученым.
[139:8.3] The early home life of Thomas had been unfortunate; his parents were not altogether happy in their married life, and this was reflected in Thomas’s adult experience. He grew up having a very disagreeable and quarrelsome disposition. Even his wife was glad to see him join the apostles; she was relieved by the thought that her pessimistic husband would be away from home most of the time. Thomas also had a streak of suspicion which made it very difficult to get along peaceably with him. Peter was very much upset by Thomas at first, complaining to his brother, Andrew, that Thomas was «mean, ugly, and always suspicious.» But the better his associates knew Thomas, the more they liked him. They found he was superbly honest and unflinchingly loyal. He was perfectly sincere and unquestionably truthful, but he was a natural-born faultfinder and had grown up to become a real pessimist. His analytical mind had become cursed with suspicion. He was rapidly losing faith in his fellow men when he became associated with the twelve and thus came in contact with the noble character of Jesus. This association with the Master began at once to transform Thomas’s whole disposition and to effect great changes in his mental reactions to his fellow men.
Детство Фомы в семье было несчастливым; брак его родителей нельзя назвать удачным, что отразилось на его взрослой жизни. Фома вырос с тяжелым и сварливым характером. Даже его жена была рада, когда он стал одним из апостолов; она испытала облегчение от мысли о том, что ее пессимистичный муж большую часть времени будет находиться вдали от дома. Кроме того, Фоме была присуща некоторая подозрительность, поэтому с ним было трудно ужиться. Поначалу Петр был весьма разочарован Фомой и жаловался на него своему брату Андрею, называя его «ничтожным, противным и вечно недоверчивым». Но чем лучше соратники Фомы узнавали его, тем больше он им нравился. Они убедились в его абсолютной честности и непоколебимой преданности. Фома был в высшей степени искренним и правдивым человеком, однако от природы был въедливым и вырос настоящим пессимистом. Проклятием его аналитического разума была подозрительность. Он уже терял веру в людей, когда познакомился с апостолами и тем самым соприкоснулся с благородным характером Иисуса. Связь с Учителем сразу же привела к изменениям в характере Фомы и к огромным переменам в его ментальных отношениях к собратьям.
[139:8.4] Thomas’s great strength was his superb analytical mind coupled with his unflinching courage — when he had once made up his mind. His great weakness was his suspicious doubting, which he never fully overcame throughout his whole lifetime in the flesh.
Великая сила Фомы заключалась в его превосходном аналитическом разуме в сочетании с несокрушимой отвагой, наполняющей его после выбора того или иного решения. Его огромной слабостью была подозрительность в сочетании с сомнением, которую он так и не преодолел за всю свою жизнь во плоти.
[139:8.5] In the organization of the twelve Thomas was assigned to arrange and manage the itinerary, and he was an able director of the work and movements of the apostolic corps. He was a good executive, an excellent businessman, but he was handicapped by his many moods; he was one man one day and another man the next. He was inclined toward melancholic brooding when he joined the apostles, but contact with Jesus and the apostles largely cured him of this morbid introspection.
В организации двенадцати апостолов в обязанности Фомы входило составление и планирование маршрутов и он умело управлял работой и передвижениями апостольского корпуса. Он был хорошим распорядителем, великолепным предпринимателем, однако ему мешало его переменчивое настроение; сегодня он был одним человеком, завтра — становился другим. Когда Фома присоединился к апостолам, он был склонен к меланхолии, однако общение с Иисусом и другими апостолами в значительной мере излечило его от этого болезненного самоанализа.
[139:8.6] Jesus enjoyed Thomas very much and had many long, personal talks with him. His presence among the apostles was a great comfort to all honest doubters and encouraged many troubled minds to come into the kingdom, even if they could not wholly understand everything about the spiritual and philosophic phases of the teachings of Jesus. Thomas’s membership in the twelve was a standing declaration that Jesus loved even honest doubters.
Иисусу очень нравился Фома, наедине с которым он провел множество длительных бесед. Присутствие Фомы среди апостолов было огромным утешением для всех честных скептиков и помогло многим смущенным разумам войти в царство, даже если они не могли целиком понять всех духовных и философских аспектов учений Иисуса. Апостольство Фомы было неизменным свидетельством того, что Иисус любит и честных скептиков.
[139:8.7] The other apostles held Jesus in reverence because of some special and outstanding trait of his replete personality, but Thomas revered his Master because of his superbly balanced character. Increasingly Thomas admired and honored one who was so lovingly merciful yet so inflexibly just and fair; so firm but never obstinate; so calm but never indifferent; so helpful and so sympathetic but never meddlesome or dictatorial; so strong but at the same time so gentle; so positive but never rough or rude; so tender but never vacillating; so pure and innocent but at the same time so virile, aggressive, and forceful; so truly courageous but never rash or foolhardy; such a lover of nature but so free from all tendency to revere nature; so humorous and so playful, but so free from levity and frivolity. It was this matchless symmetry of personality that so charmed Thomas. He probably enjoyed the highest intellectual understanding and personality appreciation of Jesus of any of the twelve.
Если другие апостолы чтили Иисуса из-за какой-то особенной и выдающейся черты его многогранной личности, то Фома почитал своего Учителя из-за его в высшей степени гармоничного характера. Фома все больше восхищался и уважал того, кто был столь любвеобильно милосердным, но и столь непреклонно справедливым и беспристрастным; столь твердым, но не своевольным; столь спокойным, но не безразличным; столь предупредительным и благожелательным, но никогда назойливым или деспотичным; столь сильным и одновременно столь мягким; столь уверенным, но не грубым и не резким; столь деликатным, но чуждым нерешительности; столь чистым и невинным и в то же время столь мужественным, решительным и убедительным; столь истинно отважным, но не опрометчивым или безрассудным; столь любящим природу, но столь свободным от какого-либо поклонения ей; столь веселым и шутливым, но свободным от легкомыслия или беспечности. Именно эта несравненная соразмерность личности так покорила Фому. Из всех апостолов он, возможно, обладал лучшим интеллектуальным пониманием Иисуса и способностью по достоинству оценить его личность.
[139:8.8] In the councils of the twelve Thomas was always cautious, advocating a policy of safety first, but if his conservatism was voted down or overruled, he was always the first fearlessly to move out in execution of the program decided upon. Again and again would he stand out against some project as being foolhardy and presumptuous; he would debate to the bitter end, but when Andrew would put the proposition to a vote, and after the twelve would elect to do that which he had so strenuously opposed, Thomas was the first to say, «Let’s go!» He was a good loser. He did not hold grudges nor nurse wounded feelings. Time and again did he oppose letting Jesus expose himself to danger, but when the Master would decide to take such risks, always was it Thomas who rallied the apostles with his courageous words, «Come on, comrades, let’s go and die with him.»
В советах двенадцати Фома всегда был осмотрителен и настаивал на соблюдении осторожности, однако если его консервативная линия не встречала достаточной поддержки или отвергалась, он всегда был первым, кто бесстрашно отправлялся исполнять принятый план. Вновь и вновь он выступал против какой-нибудь идеи, считая ее проявлением безрассудства и излишней самоуверенности; он спорил до самого конца, но когда Андрей выносил вопрос на голосование и апостолы решали сделать то, против чего он столь упорно возражал, Фома был первым, кто говорил: «Пошли!» Он умел проигрывать. Он не был злопамятным и не таил оскорбленных чувств. Раз за разом он возражал против того, чтобы Иисус подвергал себя опасности, но если Учитель решал пойти на риск, Фома неизменно сплачивал апостолов своим отважным призывом: «Вперед, друзья — пойдем же и умрем вместе с ним».
[139:8.9] Thomas was in some respects like Philip; he also wanted «to be shown,» but his outward expressions of doubt were based on entirely different intellectual operations. Thomas was analytical, not merely skeptical. As far as personal physical courage was concerned, he was one of the bravest among the twelve.
В некоторых отношениях Фома был похож на Филиппа; он тоже хотел, чтобы ему «показали», однако его внешние проявления сомнения опирались на совершенно иные интеллектуальные доводы. Фома был аналитиком, а не просто скептиком. Что касалось личной физической отваги, то он был одним из самых храбрых среди двенадцати апостолов.
[139:8.10] Thomas had some very bad days; he was blue and downcast at times. The loss of his twin sister when he was nine years old had occasioned him much youthful sorrow and had added to his temperamental problems of later life. When Thomas would become despondent, sometimes it was Nathaniel who helped him to recover, sometimes Peter, and not infrequently one of the Alpheus twins. When he was most depressed, unfortunately he always tried to avoid coming in direct contact with Jesus. But the Master knew all about this and had an understanding sympathy for his apostle when he was thus afflicted with depression and harassed by doubts.
У Фомы бывали очень тяжелые дни; временами он становился мрачным и унылым. Утрата сестры-близнеца в возрасте девяти лет во многом стала причиной его юношеской печали и усугубила проблемы его характера в более поздний период жизни. Когда Фома впадал в уныние, то иногда ему помогал прийти в себя Нафанаил, иногда — Петр, а нередко — один из близнецов Алфеевых. К сожалению, в периоды наибольшей депрессии он всегда избегал прямого контакта с Иисусом. Однако Учитель знал об этом все и с понимающим сочувствием относился к своему апостолу, когда тот был охвачен меланхолией и терзался сомнениями.
[139:8.11] Sometimes Thomas would get permission from Andrew to go off by himself for a day or two. But he soon learned that such a course was not wise; he early found that it was best, when he was downhearted, to stick close to his work and to remain near his associates. But no matter what happened in his emotional life, he kept right on being an apostle. When the time actually came to move forward, it was always Thomas who said, «Let’s go!»
Иногда Фома получал от Андрея разрешение покинуть остальных и уединиться на один-два дня, но вскоре понял неразумность такого пути; он быстро убедился в том, что лучшее средство в период уныния — продолжать работать и оставаться рядом со своими товарищами. Но чтобы ни происходило в его эмоциональной жизни, он оставался настоящим апостолом. Когда приходило время действовать, именно Фома всегда говорил: «Пойдем!»
[139:8.12] Thomas is the great example of a human being who has doubts, faces them, and wins. He had a great mind; he was no carping critic. He was a logical thinker; he was the acid test of Jesus and his fellow apostles. If Jesus and his work had not been genuine, it could not have held a man like Thomas from the start to the finish. He had a keen and sure sense of fact. At the first appearance of fraud or deception Thomas would have forsaken them all. Scientists may not fully understand all about Jesus and his work on earth, but there lived and worked with the Master and his human associates a man whose mind was that of a true scientist — Thomas Didymus — and he believed in Jesus of Nazareth.
Фома – великолепный пример человека, который сомневаясь, не отступает и побеждает. Он обладал превосходным разумом и не был придирчивым критиканом. Это был человек логического склада ума, мыслитель; он стал пробным камнем для Иисуса и своих собратьев-апостолов. Если бы Иисус и его труд не были подлинными, такого человека как Фома невозможно было бы удержать от начала до конца. Он обладал острым и безошибочным чувством факта. При первом же признаке мошенничества или обмана, Фома оставил бы их. Ученые могут не до конца понимать Иисуса и его труд на земле, однако с Учителем и его человеческими соратниками жил и трудился человек, обладавший разумом настоящего ученого — Фома Дидим, и он верил в Иисуса Назарянина.
[139:8.13] Thomas had a trying time during the days of the trial and crucifixion. He was for a season in the depths of despair, but he rallied his courage, stuck to the apostles, and was present with them to welcome Jesus on the Sea of Galilee. For a while he succumbed to his doubting depression but eventually rallied his faith and courage. He gave wise counsel to the apostles after Pentecost and, when persecution scattered the believers, went to Cyprus, Crete, the North African coast, and Sicily, preaching the glad tidings of the kingdom and baptizing believers. And Thomas continued preaching and baptizing until he was apprehended by the agents of the Roman government and was put to death in Malta. Just a few weeks before his death he had begun the writing of the life and teachings of Jesus.
Дни суда и распятия стали тяжелым испытанием для Фомы. Некоторое время он пребывал в бездне отчаяния, но собрался с силами, остался с апостолами и вместе с ними приветствовал Иисуса на Галилейском море. На какое-то время он поддался полной сомнений депрессии, но в итоге вновь обрел веру и мужество. После Пятидесятницы он помогал апостолам мудрым советом, а когда преследования рассеяли верующих, отправился на Кипр, Крит, побережье Северной Африки и в Сицилию, проповедуя благую весть царства и крестя верующих. Фома продолжал проповедовать и крестить до тех пор, пока по приказу Рима не был схвачен и казнен на Мальте. Всего за несколько недель до смерти он приступил к описанию жизни и учений Иисуса.
9 and 10. JAMES AND JUDAS ALPHEUS
9 и 10. ИАКОВ И ИУДА АЛФЕЕВЫ
[139:9.1] James and Judas the sons of Alpheus, the twin fishermen living near Kheresa, were the ninth and tenth apostles and were chosen by James and John Zebedee. They were twenty-six years old and married, James having three children, Judas two.
Сыновья Алфея Иаков и Иуда были рыбаками и жили недалеко от Хересы; Иаков и Иоанн Зеведеевы избрали их девятым и десятым апостолами. Им было по двадцать шесть лет, они были женаты, у Иакова было трое детей, у Иуды — двое.
[139:9.2] There is not much to be said about these two commonplace fisherfolk. They loved their Master and Jesus loved them, but they never interrupted his discourses with questions. They understood very little about the philosophical discussions or the theological debates of their fellow apostles, but they rejoiced to find themselves numbered among such a group of mighty men. These two men were almost identical in personal appearance, mental characteristics, and extent of spiritual perception. What may be said of one should be recorded of the other.
Мало что можно сказать об этих простых рыбаках. Они любили своего Учителя, а Иисус любил их, однако они никогда не прерывали его бесед вопросами. Плохо понимая философские беседы и теологические дебаты собратьев-апостолов, они ликовали из-за того, что оказались среди столь могущественных людей. Оба они были практически идентичны по своему внешнему облику, умственным способностям и глубине духовного восприятия. То, что можно сказать об одном, справедливо и для другого.
[139:9.3] Andrew assigned them to the work of policing the multitudes. They were the chief ushers of the preaching hours and, in fact, the general servants and errand boys of the twelve. They helped Philip with the supplies, they carried money to the families for Nathaniel, and always were they ready to lend a helping hand to any one of the apostles.
Андрей поручил им следить за порядком в толпах. Они были главными блюстителями порядка во время проповедей и фактически слугами и посыльными для других апостолов. Они помогали Филиппу со снабжением, относили деньги семьям вместо Нафанаила и всегда были готовы помочь любому из апостолов.
[139:9.4] The multitudes of the common people were greatly encouraged to find two like themselves honored with places among the apostles. By their very acceptance as apostles these mediocre twins were the means of bringing a host of fainthearted believers into the kingdom. And, too, the common people took more kindly to the idea of being directed and managed by official ushers who were very much like themselves.
Толпы простых людей испытывали огромное воодушевление, когда видели среди апостолов подобных себе, удостоенных столь высокой чести. Сам факт принятия в апостолы этих недалеких близнецов был средством привлечения в царство множества нерешительных верующих. Кроме того, простые люди более благосклонно относились к тому, что ими руководили и управляли официальные блюстители порядка, во многом похожие на них самих.
[139:9.5] James and Judas, who were also called Thaddeus and Lebbeus, had neither strong points nor weak points. The nicknames given them by the disciples were good-natured designations of mediocrity. They were «the least of all the apostles»; they knew it and felt cheerful about it.
Иаков и Иуда, которых также называли Фаддеем и Леввеем, не имели ни сильных, ни слабых сторон. Прозвища, данные им учениками, были добродушным обозначением заурядности. Они были «меньшими из всех апостолов», знали это и с радостью принимали такое положение дел.
[139:9.6] James Alpheus especially loved Jesus because of the Master’s simplicity. These twins could not comprehend the mind of Jesus, but they did grasp the sympathetic bond between themselves and the heart of their Master. Their minds were not of a high order; they might even reverently be called stupid, but they had a real experience in their spiritual natures. They believed in Jesus; they were sons of God and fellows of the kingdom.
Иаков Алфеев особенно любил Иисуса из-за его простоты. Эти близнецы не могли постигнуть разум Иисуса, однако в полной мере сознавали узы благожелательности, связывающие их с сердцем Учителя. Они не обладали большим умом; при всем уважении к ним, их можно было бы назвать даже глупыми, но в своей духовной сущности они обрели настоящий опыт. Они верили в Иисуса; они были сынами Бога и собратьями в царстве.
[139:9.7] Judas Alpheus was drawn toward Jesus because of the Master’s unostentatious humility. Such humility linked with such personal dignity made a great appeal to Judas. The fact that Jesus would always enjoin silence regarding his unusual acts made a great impression on this simple child of nature.
Иуду Алфеева притягивало к Иисусу непоказное смирение Учителя. Подобная скромность в сочетании с таким личным достоинством чрезвычайно импонировала Иуде. То, что Иисус всегда умалчивал о своих необычных деяниях, производило огромное впечатление на этого простого дитя природы.
[139:9.8] The twins were good-natured, simple-minded helpers, and everybody loved them. Jesus welcomed these young men of one talent to positions of honor on his personal staff in the kingdom because there are untold millions of other such simple and fear-ridden souls on the worlds of space whom he likewise wishes to welcome into active and believing fellowship with himself and his outpoured Spirit of Truth. Jesus does not look down upon littleness, only upon evil and sin. James and Judas were little, but they were also faithful. They were simple and ignorant, but they were also big-hearted, kind, and generous.
Близнецы были добродушными и бесхитростными помощниками и все любили их. Иисус пригласил этих молодых людей одного таланта занять почетное место в царстве и войти в его личное окружение потому, что в пространственно-временных мирах живут бесчисленные миллионы таких же простодушных и охваченных страхом душ, которым он также предлагает активные вероисповедные дружеские отношения с ним и его излитым Духом Истины. Иисус презирает не незначительность, а лишь зло и грех. Иаков и Иуда были малы, но они были верны. Они были простыми и невежественными людьми, но они были также сердечными, добрыми и щедрыми.
[139:9.9] And how gratefully proud were these humble men on that day when the Master refused to accept a certain rich man as an evangelist unless he would sell his goods and help the poor. When the people heard this and beheld the twins among his counselors, they knew of a certainty that Jesus was no respecter of persons. But only a divine institution — the kingdom of heaven — could ever have been built upon such a mediocre human foundation!
И сколь преисполнены благодарной гордостью были эти скромные люди в тот день, когда Учитель отказался принять некоего богатого человека в качестве проповедника евангелия, пока тот не продаст свои товары и не поможет бедным. Когда люди слышали это и видели близнецов среди его советников, они знали доподлинно, что Иисус нелицеприятен. И только божественная организация — царство небесное — могло быть построено на столь заурядном человеческом фундаменте!
[139:9.10] Only once or twice in all their association with Jesus did the twins venture to ask questions in public. Judas was once intrigued into asking Jesus a question when the Master had talked about revealing himself openly to the world. He felt a little disappointed that there were to be no more secrets among the twelve, and he made bold to ask: «But, Master, when you do thus declare yourself to the world, how will you favor us with special manifestations of your goodness?»
Лишь один или два раза за все время их общения с Иисусом близнецы решились обратиться с вопросом в присутствии других. Проснувшийся у Иуды интерес побудил его задать вопрос после того, как Учитель сказал об открытом явлении себя миру. Иуда был несколько разочарован тем, что у двенадцати апостолов не останется секретов и решился спросить: «Но Учитель, являя так себя миру, как ты отметишь нас особым проявлением твоей доброты?»
[139:9.11] The twins served faithfully until the end, until the dark days of trial, crucifixion, and despair. They never lost their heart faith in Jesus, and (save John) they were the first to believe in his resurrection. But they could not comprehend the establishment of the kingdom. Soon after their Master was crucified, they returned to their families and nets; their work was done. They had not the ability to go on in the more complex battles of the kingdom. But they lived and died conscious of having been honored and blessed with four years of close and personal association with a Son of God, the sovereign maker of a universe.
Близнецы добросовестно служили до самого конца — до мрачных дней суда, распятия и отчаяния. В своих сердцах они никогда не теряли веру в Иисуса и (не считая Иоанна) первыми поверили в воскресение. Но они не могли понять установления царства. Вскоре после того, как их Учитель был распят, они вернулись к своим семьям и сетям; их труд был завершен. Они не обладали способностями для более сложных сражений во имя царства. Однако они жили и умерли с сознанием того, что были удостоены и благословлены четырьмя годами тесной и личной связи с Сыном Бога, полновластным творцом вселенной.
11. СИМОН ЗЕЛОТ
[139:11.1] Simon Zelotes, the eleventh apostle, was chosen by Simon Peter. He was an able man of good ancestry and lived with his family at Capernaum. He was twenty-eight years old when he became attached to the apostles. He was a fiery agitator and was also a man who spoke much without thinking. He had been a merchant in Capernaum before he turned his entire attention to the patriotic organization of the Zealots.
Симон Зелот, одиннадцатый апостол, был избран Симоном Петром. Он был способным человеком хорошего происхождения и жил со своей семьей в Капернауме. Когда он присоединился к апостолам, ему было двадцать восемь лет. Он был пламенным агитатором и человеком, который много говорил, не задумываясь. До того, как посвятить всего себя патриотической организации зелотов, он был торговцем в Капернауме.
[139:11.2] Simon Zelotes was given charge of the diversions and relaxation of the apostolic group, and he was a very efficient organizer of the play life and recreational activities of the twelve.
Симон Зелот был назначен ответственным за развлечения и отдых апостольской группы и был весьма умелым организатором досуга и отдыха двенадцати апостолов.
[139:11.3] Simon’s strength was his inspirational loyalty. When the apostles found a man or woman who floundered in indecision about entering the kingdom, they would send for Simon. It usually required only about fifteen minutes for this enthusiastic advocate of salvation through faith in God to settle all doubts and remove all indecision, to see a new soul born into the «liberty of faith and the joy of salvation.»
Сильной стороной характера Симона была его воодушевляющая преданность. Когда апостолы встречали мужчину или женщину, которые терзались сомнениями относительно вступления в царство, они посылали Симона. Обычно этому вдохновенному стороннику спасения через веру в Бога требовалось не более пятнадцати минут, чтобы развеять все сомнения, устранить любые колебания и увидеть рождение новой души в «свободе веры и радости спасения».
[139:11.4] Simon’s great weakness was his material-mindedness. He could not quickly change himself from a Jewish nationalist to a spiritually minded internationalist. Four years was too short a time in which to make such an intellectual and emotional transformation, but Jesus was always patient with him.
Огромной слабостью Симона был его материалистический склад ума. Он не мог быстро превратиться из еврейского националиста в духовного интернационалиста. Четыре года — слишком короткий срок для такой интеллектуальной и эмоциональной трансформации, однако Иисус всегда был с ним терпелив.
[139:11.5] The one thing about Jesus which Simon so much admired was the Master’s calmness, his assurance, poise, and inexplicable composure.
В Иисусе Симона больше всего восхищало спокойствие Учителя, его уверенность, уравновешенность и непостижимое самообладание.
[139:11.6] Although Simon was a rabid revolutionist, a fearless firebrand of agitation, he gradually subdued his fiery nature until he became a powerful and effective preacher of «Peace on earth and good will among men.» Simon was a great debater; he did like to argue. And when it came to dealing with the legalistic minds of the educated Jews or the intellectual quibblings of the Greeks, the task was always assigned to Simon.
Симон был неистовым революционером, бесстрашным смутьяном, но он постепенно усмирял свою пылкую натуру, пока не стал ярким и убедительным проповедником «мира на земле и доброй воли среди людей». Симон был искусным спорщиком и любил поспорить. Когда приходилось иметь дело с законничеством образованных евреев или с интеллектуальными софизмами греков, то такая задача всегда поручалась Симону.
[139:11.7] He was a rebel by nature and an iconoclast by training, but Jesus won him for the higher concepts of the kingdom of heaven. He had always identified himself with the party of protest, but he now joined the party of progress, unlimited and eternal progression of spirit and truth. Simon was a man of intense loyalties and warm personal devotions, and he did profoundly love Jesus.
Симон был мятежником по натуре и бунтарем по воспитанию, однако Иисус сумел обратить его к более высоким представлениям о царстве небесном. Симон всегда отождествлял себя с партией протеста; теперь же он присоединился к партии прогресса — неограниченного и вечного восхождения в духе и истине. Симон был человеком огромной верности, горячей личной преданности и очень глубоко любил Иисуса.
[139:11.8] Jesus was not afraid to identify himself with business men, laboring men, optimists, pessimists, philosophers, skeptics, publicans, politicians, and patriots.
Иисус не боялся связывать себя с коммерсантами, тружениками, оптимистами, пессимистами, философами, скептиками, мытарями, политиками и патриотами.
[139:11.9] The Master had many talks with Simon, but he never fully succeeded in making an internationalist out of this ardent Jewish nationalist. Jesus often told Simon that it was proper to want to see the social, economic, and political orders improved, but he would always add: «That is not the business of the kingdom of heaven. We must be dedicated to the doing of the Father’s will. Our business is to be ambassadors of a spiritual government on high, and we must not immediately concern ourselves with aught but the representation of the will and character of the divine Father who stands at the head of the government whose credentials we bear.» It was all difficult for Simon to comprehend, but gradually he began to grasp something of the meaning of the Master’s teaching.
Учитель часто беседовал с Симоном, но ему так и не удалось превратить этого ревностного еврейского националиста в интернационалиста. Иисус часто говорил Симону, что человеку свойственно желать улучшения социального, экономического и политического положения, однако при этом неизменно добавлял: «Это не имеет отношения к небесному царству. Мы должны посвятить себя исполнению воли Отца. Наше дело — быть вестниками небесного духовного правления и мы не должны непосредственно заниматься чем-либо иным, кроме выражения воли и характера божественного Отца, стоящего во главе правления, чьим доверием мы обличены». Все это Симону было трудно понять, но постепенно он в некоторой степени начал постигать смысл учения Иисуса.
[139:11.10] After the dispersion because of the Jerusalem persecutions, Simon went into temporary retirement. He was literally crushed. As a nationalist patriot he had surrendered in deference to Jesus’ teachings; now all was lost. He was in despair, but in a few years he rallied his hopes and went forth to proclaim the gospel of the kingdom.
После рассеяния из-за гонений в Иерусалиме Симон временно прекратил свою деятельность. Он был буквально сломлен. Как патриот-националист, он отдал всего себя ради учений Иисуса; и вот все было потеряно. Он впал в отчаяние, но через несколько лет вновь исполнился надеждой и отправился в путь, возвещая евангелие царства.
[139:11.11] He went to Alexandria and, after working up the Nile, penetrated into the heart of Africa, everywhere preaching the gospel of Jesus and baptizing believers. Thus he labored until he was an old man and feeble. And he died and was buried in the heart of Africa.
Он прибыл в Александрию и поднявшись к верховьям Нила, проник в глубинные районы Африки, повсюду проповедуя евангелие Иисуса и крестя верующих. Так он трудился, пока не превратился в немощного старика. Он умер и был похоронен в самом сердце Африки.
12. ИУДА ИСКАРИОТ
[139:12.1] Judas Iscariot, the twelfth apostle, was chosen by Nathaniel. He was born in Kerioth, a small town in southern Judea. When he was a lad, his parents moved to Jericho, where he lived and had been employed in his father’s various business enterprises until he became interested in the preaching and work of John the Baptist. Judas’ parents were Sadducees, and when their son joined John’s disciples, they disowned him.
Иуда Искариот, двенадцатый апостол, был избран Нафанаилом. Он родился в Кериоте — небольшом городке в южной Иудее. Когда Иуда был подростком, его родители перебрались в Иерихон, где он жил и служил в различных коммерческих предприятиях своего отца, пока не заинтересовался проповедью и деятельностью Иоанна Крестителя. Родители Иуды были саддукеями и когда их сын примкнул к ученикам Иоанна, они отреклись от него.
[139:12.2] When Nathaniel met Judas at Tarichea, he was seeking employment with a fish-drying enterprise at the lower end of the Sea of Galilee. He was thirty years of age and unmarried when he joined the apostles. He was probably the best-educated man among the twelve and the only Judean in the Master’s apostolic family. Judas had no outstanding trait of personal strength, though he had many outwardly appearing traits of culture and habits of training. He was a good thinker but not always a truly honest thinker. Judas did not really understand himself; he was not really sincere in dealing with himself.
Нафанаил встретил Иуду в Тарихее, где тот искал работу на рыбосушильном предприятии у южной оконечности Галилейского моря. Когда Иуда присоединился к апостолам, ему было тридцать лет и он был холост. Из двенадцати он был, возможно, самым образованным и единственным иудеем в апостольской семье Учителя. Личность Иуды не отличалась какими-либо яркими чертами, но он обладал многими внешними признаками культурного и воспитанного человека. Он был хорошим мыслителем, но не всегда по-настоящему честным мыслителем. Иуда плохо понимал себя и не отличался искренностью в общении с самим собой.
[139:12.3] Andrew appointed Judas treasurer of the twelve, a position which he was eminently fitted to hold, and up to the time of the betrayal of his Master he discharged the responsibilities of his office honestly, faithfully, and most efficiently.
Андрей назначил Иуду апостольским казначеем и тот полностью соответствовал такой должности; вплоть до предательства Учителя он исполнял обязанности честно, преданно и наиболее результативно.
[139:12.4] There was no special trait about Jesus which Judas admired above the generally attractive and exquisitely charming personality of the Master. Judas was never able to rise above his Judean prejudices against his Galilean associates; he would even criticize in his mind many things about Jesus. Him whom eleven of the apostles looked upon as the perfect man, as the «one altogether lovely and the chiefest among ten thousand,» this self-satisfied Judean often dared to criticize in his own heart. He really entertained the notion that Jesus was timid and somewhat afraid to assert his own power and authority.
В Иисусе не было какой-либо особой черты, которая восхищала бы Иуду и которую он выделял бы из всесторонне привлекательной и чрезвычайно обаятельной личности Учителя. Иуда так и не смог подняться над своими иудейскими предубеждениями против своих товарищей-галилеян; мысленно он многое критиковал даже в Иисусе. Не раз этот самодовольный иудеянин осмеливался в глубине души подвергать критике даже того, на кого одиннадцать апостолов смотрели как на совершенного человека, который был «самым прекрасным и первым из десяти тысяч». Иуда в самом деле считал, что Иисус был нерешительным и в некотором смысле боялся утвердить могущество и власть.
[139:12.5] Judas was a good business man. It required tact, ability, and patience, as well as painstaking devotion, to manage the financial affairs of such an idealist as Jesus, to say nothing of wrestling with the helter-skelter business methods of some of his apostles. Judas really was a great executive, a farseeing and able financier. And he was a stickler for organization. None of the twelve ever criticized Judas. As far as they could see, Judas Iscariot was a matchless treasurer, a learned man, a loyal (though sometimes critical) apostle, and in every sense of the word a great success. The apostles loved Judas; he was really one of them. He must have believed in Jesus, but we doubt whether he really loved the Master with a whole heart. The case of Judas illustrates the truthfulness of that saying: «There is a way that seems right to a man, but the end thereof is death.» It is altogether possible to fall victim to the peaceful deception of pleasant adjustment to the paths of sin and death. Be assured that Judas was always financially loyal to his Master and his fellow apostles. Money could never have been the motive for his betrayal of the Master.
Иуда был хорошим коммерсантом. Требовался такт, способности, терпение, равно как и неукоснительная приверженность своему делу для того, чтобы вести финансовые дела такого идеалиста как Иисус, не говоря уже о борьбе с безалаберностью в деловых вопросах некоторых апостолов. Иуда в самом деле был хорошим управляющим, дальновидным и способным финансистом. Он был активным сторонником организованности. Никто из двенадцати никогда не критиковал Иуду. Насколько они могли понять, Иуда Искариот был непревзойденным казначеем, образованным и лояльным (хотя иногда и критически настроенным) апостолом и во всех отношениях преуспевающим человеком. Апостолы любили Иуду; он действительно был одним из них. Наверное он верил в Иисуса, однако мы сомневаемся, чтобы он действительно любил Учителя всем сердцем. Случай Иуды иллюстрирует справедливость выражения: «Иной путь кажется человеку правильным, но в конце пути — смерть». Человеку легко пасть жертвой незаметного обольщения — приятного приспособления к путям греха и смерти. Не сомневайтесь в том, что в финансовом отношении Иуда всегда был лоялен по отношению к Учителю и своим собратьям-апостолам. Деньги никогда не могли бы стать мотивом его предательства Учителя.
[139:12.6] Judas was an only son of unwise parents. When very young, he was pampered and petted; he was a spoiled child. As he grew up, he had exaggerated ideas about his self-importance. He was a poor loser. He had loose and distorted ideas about fairness; he was given to the indulgence of hate and suspicion. He was an expert at misinterpretation of the words and acts of his friends. All through his life Judas had cultivated the habit of getting even with those whom he fancied had mistreated him. His sense of values and loyalties was defective.
Иуда был единственным сыном неблагоразумных родителей. В детстве его баловали и ласкали; он был испорченным ребенком. Он вырос, имея преувеличенное представление о собственной значимости. Он не умел проигрывать. Его представления о справедливости были расплывчатыми и превратными; он был склонен к ненависти и подозрительности. Он был мастером превратного толкования слов и поступков своих друзей. Всю жизнь Иуда культивировал в себе привычку сводить счеты с теми, кто, как ему казалось, плохо обходился с ним. Он обладал извращенным представлением о ценностях и преданности.
[139:12.7] To Jesus, Judas was a faith adventure. From the beginning the Master fully understood the weakness of this apostle and well knew the dangers of admitting him to fellowship. But it is the nature of the Sons of God to give every created being a full and equal chance for salvation and survival. Jesus wanted not only the mortals of this world but the onlookers of innumerable other worlds to know that, when doubts exist as to the sincerity and wholeheartedness of a creature’s devotion to the kingdom, it is the invariable practice of the Judges of men fully to receive the doubtful candidate. The door of eternal life is wide open to all; «whosoever will may come»; there are no restrictions or qualifications save the faith of the one who comes.
Для Иисуса Иуда был подвигом веры. С самого начала Учитель прекрасно понимал слабости этого апостола и хорошо видел, какой опасностью чревато принятие его в братство. Однако такова сущность Сынов Бога — давать каждому созданному существу полную и равную возможность спасения и продолжения жизни. Иисус хотел, чтобы не только смертные данного мира, но и наблюдатели в бесчисленных других мирах знали, что когда возникает сомнение в искренней и беззаветной преданности царству, то неизменной практикой стоящих над людьми Судей становится полное принятие сомнительного кандидата. Дверь в вечную жизнь широко открыта для всех; «всякий желающий может войти»; нет никаких ограничений или условий, кроме веры входящего.
[139:12.8] This is just the reason why Jesus permitted Judas to go on to the very end, always doing everything possible to transform and save this weak and confused apostle. But when light is not honestly received and lived up to, it tends to become darkness within the soul. Judas grew intellectually regarding Jesus’ teachings about the kingdom, but he did not make progress in the acquirement of spiritual character as did the other apostles. He failed to make satisfactory personal progress in spiritual experience.
Именно поэтому Иисус позволил Иуде идти до самого конца, всегда делая все возможное для того, чтобы изменить и спасти этого слабого и запутавшегося апостола. Однако если свет не принимают честно и не живут в согласии с ним, то в душе он постепенно превращается во тьму. Интеллектуально Иуда возрастал в понимании учения Иисуса о царстве, но в отличие от остальных апостолов, он не продвинулся в обретении духовного характера. Ему не удалось добиться удовлетворительного личного прогресса в духовном опыте.
[139:12.9] Judas became increasingly a brooder over personal disappointment, and finally he became a victim of resentment. His feelings had been many times hurt, and he grew abnormally suspicious of his best friends, even of the Master. Presently he became obsessed with the idea of getting even, anything to avenge himself, yes, even betrayal of his associates and his Master.
Иуда все глубже погружался в размышления о собственных разочарованиях и в итоге пал жертвой негодования. Его чувства нередко задевались и он начал относиться с патологической подозрительностью к своим лучшим друзьям — и даже к Учителю. Вскоре его поглотила идея сведения счетов; он был готов пойти на все, чтобы отомстить за себя — вплоть до предательства своих товарищей и своего Учителя.
[139:12.10] But these wicked and dangerous ideas did not take definite shape until the day when a grateful woman broke an expensive box of incense at Jesus’ feet. This seemed wasteful to Judas, and when his public protest was so sweepingly disallowed by Jesus right there in the hearing of all, it was too much. That event determined the mobilization of all the accumulated hate, hurt, malice, prejudice, jealousy, and revenge of a lifetime, and he made up his mind to get even with he knew not whom; but he crystallized all the evil of his nature upon the one innocent person in all the sordid drama of his unfortunate life just because Jesus happened to be the chief actor in the episode which marked his passing from the progressive kingdom of light into that self-chosen domain of darkness.
Однако эти порочные и опасные идеи приняли окончательную форму только в тот день, когда благодарная женщина открыла сосуд с дорогим благовонием у ног Иисуса. Иуда счел это расточительством и когда его открытый протест был сразу же и во всеуслышание отвергнут Иисусом, чаша терпения Иуды переполнилась. Это событие пробудило в нем накопившуюся за всю жизнь ненависть, обиду, злобу, предубеждение, ревность и жажду мести. Он решил расквитаться еще даже не зная с кем, но сосредоточил все свое зло на единственном невинном человеке во всей презренной драме его несчастной жизни только потому, что Иисус оказался главным действующим лицом в эпизоде перехода Иуды из эволюционирующего царства света в избранные им владения тьмы.
[139:12.11] The Master many times, both privately and publicly, had warned Judas that he was slipping, but divine warnings are usually useless in dealing with embittered human nature. Jesus did everything possible, consistent with man’s moral freedom, to prevent Judas’s choosing to go the wrong way. The great test finally came. The son of resentment failed; he yielded to the sour and sordid dictates of a proud and vengeful mind of exaggerated self-importance and swiftly plunged on down into confusion, despair, and depravity.
Много раз Учитель, как наедине, так и публично, предупреждал Иуду о том, что тот встал на скользкий путь, однако обычно божественные предостережения бесполезны, если наталкиваются на озлобленную человеческую природу. Иисус сделал все возможное, не противоречащее нравственной свободе человека, чтобы удержать Иуду от заблуждения. И настал час великого испытания. Сын злобы пал; он уступил отвратительным и презренным велениям надменного, мстительного, полного самомнения разума и стремительно погрузился в смятение, отчаяние и порочность.
[139:12.12] Judas then entered into the base and shameful intrigue to betray his Lord and Master and quickly carried the nefarious scheme into effect. During the outworking of his anger-conceived plans of traitorous betrayal, he experienced moments of regret and shame, and in these lucid intervals he faintheartedly conceived, as a defense in his own mind, the idea that Jesus might possibly exert his power and deliver himself at the last moment.
И тогда Иуда вступил в подлый и позорный сговор с целью предательства своего Господа и Учителя и быстро привел в исполнение этот гнусный заговор. При осуществлении своих порожденных злобой планов коварного предательства он испытывал мгновения сожаления и стыда, но в такие периоды ясного сознания он, защищая собственный разум, малодушно воображал, что Иисус, быть может, воспользуется своим могуществом и в последнее мгновение освободит себя.
[139:12.13] When the sordid and sinful business was all over, this renegade mortal, who thought lightly of selling his friend for thirty pieces of silver to satisfy his long-nursed craving for revenge, rushed out and committed the final act in the drama of fleeing from the realities of mortal existence — suicide.
Когда все было позади — когда презренный и греховный поступок был совершен, — этот ставший предателем смертный, которому ничего не стоило продать своего друга за тридцать сребреников для удовлетворения давней жажды мести, бросился вон и исполнил последний акт в драме бегства от реальностей смертного существования, покончив с собой.
[139:12.14] The eleven apostles were horrified, stunned. Jesus regarded the betrayer only with pity. The worlds have found it difficult to forgive Judas, and his name has become eschewed throughout a far-flung universe.
Одиннадцать апостолов ужаснулись, они были потрясены. Иисус же испытывал к предателю одну только жалость. Миры не смогли простить Иуду и его имени стали избегать во всей обширной вселенной.