(Evolution of the God Concept among the Hebrews)
[97:0.1] THE spiritual leaders of the Hebrews did what no others before them had ever succeeded in doing — they deanthropomorphized their God concept without converting it into an abstraction of Deity comprehensible only to philosophers. Even common people were able to regard the matured concept of Yahweh as a Father, if not of the individual, at least of the race.
ДУХОВНЫЕ лидеры иудеев сделали то, что никогда и никому не удавалось до них: в своем представлении они лишили своего Бога человеческих черт, не превращая его в абстрактное Божество, постижимое только для философов. Даже простые люди могли относиться к сформировавшемуся образу Яхве как к Отцу — если не индивидуума, то хотя бы всей расы.
[97:0.2] The concept of the personality of God, while clearly taught at Salem in the days of Melchizedek, was vague and hazy at the time of the flight from Egypt and only gradually evolved in the Hebraic mind from generation to generation in response to the teaching of the spiritual leaders. The perception of Yahweh’s personality was much more continuous in its progressive evolution than was that of many other of the Deity attributes. From Moses to Malachi there occurred an almost unbroken ideational growth of the personality of God in the Hebrew mind, and this concept was eventually heightened and glorified by the teachings of Jesus about the Father in heaven.
Представление о личности Бога, ясно изложенное в Салиме во времена Мелхиседека, в дни бегства из Египта было туманным и расплывчатым и лишь постепенно, из поколения в поколение, формировалось в разуме иудеев в ответ на учения их духовных лидеров. Осознание личности Яхве было намного более продолжительным в своей постепенной эволюции, чем осознание многих других атрибутов Божества. От Моисея до Малахии в разуме иудеев продолжалось почти непрерывное возвышение концепции личности Бога и в итоге это представление было прославлено и поднято на новую высоту учениями Иисуса о небесном Отце.
1. SAMUEL — FIRST OF THE HEBREW PROPHETS
1. САМУИЛ — ПЕРВЫЙ ИЗ ИУДЕЙСКИХ ПРОРОКОВ
[97:1.1] Hostile pressure of the surrounding peoples in Palestine soon taught the Hebrew sheiks they could not hope to survive unless they confederated their tribal organizations into a centralized government. And this centralization of administrative authority afforded a better opportunity for Samuel to function as a teacher and reformer.
Враждебное давление окружающих палестинских народов вскоре заставило иудейских шейхов понять, что надежда на спасение заключается только в конфедеративном союзе племен, подчиненных центральной власти. И именно такая централизация административной власти создала более благоприятные условия для просветительской и реформаторской деятельности Самуила.
[97:1.2] Samuel sprang from a long line of the Salem teachers who had persisted in maintaining the truths of Melchizedek as a part of their worship forms. This teacher was a virile and resolute man. Only his great devotion, coupled with his extraordinary determination, enabled him to withstand the almost universal opposition which he encountered when he started out to turn all Israel back to the worship of the supreme Yahweh of Mosaic times. And even then he was only partially successful; he won back to the service of the higher concept of Yahweh only the more intelligent half of the Hebrews; the other half continued in the worship of the tribal gods of the country and in the baser conception of Yahweh.
Самуил был выходцем из древнего рода салимских учителей, которые упорно отстаивали истины Мелхиседека как часть своих форм поклонения. Этот учитель был мужественным и решительным человеком. Только огромная набожность в сочетании с необыкновенной решимостью позволили ему выдержать почти всеобщее сопротивление, с которым он столкнулся, попытавшись вернуть весь Израиль к поклонению верховному Яхве времен Моисея. Но и он добился только частичного успеха: ему удалось обратить к служению более высокому представлению о Яхве лишь наиболее разумную половину иудеев; остальные продолжали поклоняться племенным богам своей местности и придерживаться более примитивных представлений о Яхве.
[97:1.3] Samuel was a rough-and-ready type of man, a practical reformer who could go out in one day with his associates and overthrow a score of Baal sites. The progress he made was by sheer force of compulsion; he did little preaching, less teaching, but he did act. One day he was mocking the priest of Baal; the next, chopping in pieces a captive king. He devotedly believed in the one God, and he had a clear concept of that one God as creator of heaven and earth: «The pillars of the earth are the Lord’s, and he has set the world upon them.»
Самуил относился к типу грубоватых, но деятельных людей и был пророком-практиком, который вместе со своими сподвижниками мог за один день разрушить пару десятков мест поклонения Ваалу. Он добивался прогресса только за счет силы и принуждения; он мало проповедовал, еще меньше учил, но зато действовал. В один день он высмеивал жреца Ваала, в другой — разрубал на куски пленного царя. Он самозабвенно верил в единого Бога и имел ясное представление о таком едином Боге как о создателе неба и земли: «Основания земли — у Господа и он утвердил на них мир».
[97:1.4] But the great contribution which Samuel made to the development of the concept of Deity was his ringing pronouncement that Yahweh was changeless, forever the same embodiment of unerring perfection and divinity. In these times Yahweh was conceived to be a fitful God of jealous whims, always regretting that he had done thus and so; but now, for the first time since the Hebrews sallied forth from Egypt, they heard these startling words, «The Strength of Israel will not lie nor repent, for he is not a man, that he should repent.» Stability in dealing with Divinity was proclaimed. Samuel reiterated the Melchizedek covenant with Abraham and declared that the Lord God of Israel was the source of all truth, stability, and constancy. Always had the Hebrews looked upon their God as a man, a superman, an exalted spirit of unknown origin; but now they heard the onetime spirit of Horeb exalted as an unchanging God of creator perfection. Samuel was aiding the evolving God concept to ascend to heights above the changing state of men’s minds and the vicissitudes of mortal existence. Under his teaching, the God of the Hebrews was beginning the ascent from an idea on the order of the tribal gods to the ideal of an all-powerful and changeless Creator and Supervisor of all creation.
Однако великим вкладом Самуила в развитие концепции Божества стало его громогласное провозглашение неизменности Яхве — вечного воплощения постоянного совершенства и божественности. В те времена Яхве представлялся переменчивым, ревнивым и прихотливым Богом, вечно сожалеющим о том или ином своем поступке; теперь же, впервые после исхода из Египта, иудеи услышали поразительные слова: «Сила Израиля не скажет неправды и не раскается, ибо не человек он, чтобы раскаиваться ему». Была провозглашена устойчивость в отношениях с Божественностью. Самуил вновь повторил, что Мелхиседек заключил с Авраамом завет и заявил, что Господь Бог Израиля — источник всякой истины, стабильности и постоянства. Иудеи всегда взирали на своего Бога как на человека, сверхчеловека, прославленного духа неизвестного происхождения; теперь же они услышали о том, что прежний дух Хорива возвысился до положения неизменного Бога, обладающего совершенством создателя. Самуил помог эволюционирующему представлению о Боге подняться над переменчивым человеческим разумом и превратностями смертного существования. Благодаря его учению началось восхождение Бога иудеев от идеи, соответствовавшей уровню племенных богов — к идеалу всемогущего и неизменного Создателя и Смотрителя всего творения.
[97:1.5] And he preached anew the story of God’s sincerity, his covenant-keeping reliability. Said Samuel: «The Lord will not forsake his people.» «He has made with us an everlasting covenant, ordered in all things and sure.» And so, throughout all Palestine there sounded the call back to the worship of the supreme Yahweh. Ever this energetic teacher proclaimed, «You are great, O Lord God, for there is none like you, neither is there any God beside you.»
Он заново проповедовал историю об искренности Бога, его верности завету. Сказал Самуил: «Господь не оставит своего народа». «Он заключил с нами вечный завет, твердый и непреложный». Так по всей Палестине прозвучал призыв вернуться к поклонению верховному Яхве. Этот энергичный учитель извечно провозглашал: «Велик ты, Господи, Боже, ибо нет никого, подобного тебе, как нет Бога, кроме тебя».
[97:1.6] Theretofore the Hebrews had regarded the favor of Yahweh mainly in terms of material prosperity. It was a great shock to Israel, and almost cost Samuel his life, when he dared to proclaim: «The Lord enriches and impoverishes; he debases and exalts. He raises the poor out of the dust and lifts up the beggars to set them among princes to make them inherit the throne of glory.» Not since Moses had such comforting promises for the humble and the less fortunate been proclaimed, and thousands of despairing among the poor began to take hope that they could improve their spiritual status.
До сих пор иудеи судили о благоволении Яхве в основном с точки зрения материального благополучия. Огромным потрясением для Израиля стало смелое заявление Самуила, чуть не стоившее ему жизни: «Господь делает нищим и приносит богатство, он унижает и возвышает. Он поднимает из праха бедных и возвышает нищих до уровня вельмож, давая им в наследство престол славы». Впервые со времен Моисея были провозглашены столь утешительные обещания униженным и обделенным и тысячи отчаявшихся бедняков получили надежду на улучшение своего духовного положения.
[97:1.7] But Samuel did not progress very far beyond the concept of a tribal god. He proclaimed a Yahweh who made all men but was occupied chiefly with the Hebrews, his chosen people. Even so, as in the days of Moses, once more the God concept portrayed a Deity who is holy and upright. «There is none as holy as the Lord. Who can be compared to this holy Lord God?»
Однако Самуил лишь ненамного отошел от представления о племенном боге. Он провозглашал Яхве, сотворившего всех людей, но в первую очередь заботившегося об иудеях, о своем избранном народе. Несмотря на это, данная концепция Бога как и во времена Моисея изображала святое и справедливое Божество. «Нет Бога столь святого, как Господь. Кто сравнится с этим святым Господом Богом?»
[97:1.8] As the years passed, the grizzled old leader progressed in the understanding of God, for he declared: «The Lord is a God of knowledge, and actions are weighed by him. The Lord will judge the ends of the earth, showing mercy to the merciful, and with the upright man he will also be upright.» Even here is the dawn of mercy, albeit it is limited to those who are merciful. Later he went one step further when, in their adversity, he exhorted his people: «Let us fall now into the hands of the Lord, for his mercies are great.» «There is no restraint upon the Lord to save many or few.»
С годами поседевший старый вождь продвинулся в своем понимании Бога, ибо заявил: «Господь — Бог знающий и дела у него взвешены. Господь будет судить во всех концах земли, поступая милосердно с милосердными, честно с честными». Здесь уже видны проблески милосердия, хотя оно и ограничено милосердными. Позднее он пошел еще дальше, когда в час народного несчастья призвал свой народ: «Отдадимся на волю Господу, ибо велико милосердие его». «Для Господа легко спасти многих или немногих».
[97:1.9] And this gradual development of the concept of the character of Yahweh continued under the ministry of Samuel’s successors. They attempted to present Yahweh as a covenant-keeping God but hardly maintained the pace set by Samuel; they failed to develop the idea of the mercy of God as Samuel had later conceived it. There was a steady drift back toward the recognition of other gods, despite the maintenance that Yahweh was above all. «Yours is the kingdom, O Lord, and you are exalted as head above all.»
Постепенное развитие представления о характере Яхве продолжалось усилиями преемников Самуила. Они стремились представить Яхве как Бога, верного завету, но с трудом поддерживали темп, заданный Самуилом; они не смогли продолжить развитие идеи о милосердии Бога как позднее понимал его сам Самуил. Происходило постоянное движение вспять — возврат к признанию других богов, несмотря на утверждение верховности Яхве. «Царство тебе принадлежит, о Господи, ты глава и владыка над всем».
[97:1.10] The keynote of this era was divine power; the prophets of this age preached a religion designed to foster the king upon the Hebrew throne. «Yours, O Lord, is the greatness and the power and the glory and the victory and the majesty. In your hand is power and might, and you are able to make great and to give strength to all.» And this was the status of the God concept during the time of Samuel and his immediate successors.
Лейтмотивом этой эры было божественное могущество; пророки этой эпохи проповедовали религию, призванную укрепить царя на иудейском престоле. «Тебе, о Господи, принадлежат величие, могущество, слава, победа и честь. В твоих руках могущество и сила, любого можешь сделать ты великим и могучим». Таковым было представление о Боге во времена Самуила и его непосредственных преемников.
2. ИЛИЯ И ЕЛИСЕЙ
[97:2.1] In the tenth century before Christ the Hebrew nation became divided into two kingdoms. In both of these political divisions many truth teachers endeavored to stem the reactionary tide of spiritual decadence that had set in, and which continued disastrously after the war of separation. But these efforts to advance the Hebraic religion did not prosper until that determined and fearless warrior for righteousness, Elijah, began his teaching. Elijah restored to the northern kingdom a concept of God comparable with that held in the days of Samuel. Elijah had little opportunity to present an advanced concept of God; he was kept busy, as Samuel had been before him, overthrowing the altars of Baal and demolishing the idols of false gods. And he carried forward his reforms in the face of the opposition of an idolatrous monarch; his task was even more gigantic and difficult than that which Samuel had faced.
В десятом веке до Христа иудейская нация разделилась на два царства. В каждом из этих политических образований многие учители истины стремились сдержать реакционную волну духовного разложения, которая возникла и катастрофически нарастала после войны, приведшей к разделу государства. Однако эти усилия по развитию иудейской религии увенчались успехом только после того, как со своим учением выступил решительный и бесстрашный борец за праведность — Илия. Он восстановил в северном царстве представление о Боге, сравнимое с тем, которое было во времена Самуила. Илия почти не имел возможности предложить более прогрессивную концепцию Бога; как и Самуил, он был занят сокрушением алтарей Ваала и разрушением идолов лжебогов. Несмотря на противодействие идолопоклоннического монарха, он продолжал свои реформы; его задача была еще более громадной и трудной, чем та, которая стояла перед Самуилом.
[97:2.2] When Elijah was called away, Elisha, his faithful associate, took up his work and, with the invaluable assistance of the little-known Micaiah, kept the light of truth alive in Palestine.
Когда Илия был отозван, начатое им дело продолжил его верный сподвижник Елисей и с бесценной помощью малоизвестного Михея сохранил свет истины в Палестине.
[97:2.3] But these were not times of progress in the concept of Deity. Not yet had the Hebrews ascended even to the Mosaic ideal. The era of Elijah and Elisha closed with the better classes returning to the worship of the supreme Yahweh and witnessed the restoration of the idea of the Universal Creator to about that place where Samuel had left it.
Однако это время не сопровождалось прогрессом в представлении о Божестве. Иудеи тогда не смогли подняться даже до идеала Моисея. Эра Илии и Елисея завершилась возвращением лучших классов к поклонению верховному Яхве и восстановлением идеи Всеобщего Создателя примерно до уровня, на котором ее оставил Самуил.
3. ЯХВЕ И ВААЛ
[97:3.1] The long-drawn-out controversy between the believers in Yahweh and the followers of Baal was a socioeconomic clash of ideologies rather than a difference in religious beliefs.
Затянувшийся конфликт между верующими в Яхве и последователями Ваала объяснялся скорее социально-экономическим столкновением идеологий, а не различиями в религиозных верованиях.
[97:3.2] The inhabitants of Palestine differed in their attitude toward private ownership of land. The southern or wandering Arabian tribes (the Yahwehites) looked upon land as an inalienable — as a gift of Deity to the clan. They held that land could not be sold or mortgaged. «Yahweh spoke, saying, `The land shall not be sold, for the land is mine.'»
Жители Палестины по-разному относились к частному землевладению. Для южных или кочевых аравийских племен (яхвеитов) земля была неотчуждаемой — даром Божества клану. Они считали, что землю нельзя ни продавать, ни закладывать. «Сказал Яхве, говоря: «Нельзя продавать землю, ибо земля принадлежит мне».
[97:3.3] The northern and more settled Canaanites (the Baalites) freely bought, sold, and mortgaged their lands. The word Baal means owner. The Baal cult was founded on two major doctrines: First, the validation of property exchange, contracts, and covenants — the right to buy and sell land. Second, Baal was supposed to send rain — he was a god of fertility of the soil. Good crops depended on the favor of Baal. The cult was largely concerned with land, its ownership and fertility.
Северные и более оседлые ханаанеи (ваалиты) свободно покупали, продавали и закладывали свои земли. Слово Ваал означает «владелец». Культ Ваала был основан на двух основных доктринах: первая заключалась в легализации обмена собственностью, контрактов и договоров — права покупки и продажи земли. Во-вторых, считалось, что Ваал посылает дождь — он был богом плодородия земли. Хороший урожай зависел от благосклонности Ваала. Этот культ в основном был связан с землей — владением ею и плодородием.
[97:3.4] In general, the Baalites owned houses, lands, and slaves. They were the aristocratic landlords and lived in the cities. Each Baal had a sacred place, a priesthood, and the «holy women,» the ritual prostitutes.
Последователи Ваала как правило владели домами, землей и рабами. Это были аристократы-землевладельцы, проживающие в городах. Каждый Ваал имел святилище, жречество и «святых женщин» — ритуальных проституток.
[97:3.5] Out of this basic difference in the regard for land, there evolved the bitter antagonisms of social, economic, moral, and religious attitudes exhibited by the Canaanites and the Hebrews. This socioeconomic controversy did not become a definite religious issue until the times of Elijah. From the days of this aggressive prophet the issue was fought out on more strictly religious lines — Yahweh vs. Baal — and it ended in the triumph of Yahweh and the subsequent drive toward monotheism.
Такое принципиальное расхождение в отношении к земле привело к острому противоборству социальных, экономических, моральных и религиозных взглядов ханаанеев и иудеев. Социально-экономические противоречия переросли в собственно религиозный спор только со времен Илии. С появлением этого энергичного пророка борьба вокруг данного вопроса перешла в более религиозное русло — Яхве против Ваала — и завершилась триумфом Яхве и последующим развитием в сторону монотеизма.
[97:3.6] Elijah shifted the Yahweh-Baal controversy from the land issue to the religious aspect of Hebrew and Canaanite ideologies. When Ahab murdered the Naboths in the intrigue to get possession of their land, Elijah made a moral issue out of the olden land mores and launched his vigorous campaign against the Baalites. This was also a fight of the country folk against domination by the cities. It was chiefly under Elijah that Yahweh became Elohim. The prophet began as an agrarian reformer and ended up by exalting Deity. Baals were many, Yahweh was one — monotheism won over polytheism.
В противоречии между Яхве и Ваалом Илия сделал упор на религиозном, а не на земельном аспекте иудейской и ханаанской идеологий. Когда Ахав истребил семью Навуфея в результате заговора с целью завладеть их землей, Илия превратил старые неписаные земельные законы в предмет нравственного спора и повел решительную борьбу с ваалитами. Кроме того, это была борьба сельских жителей против главенства городов. Превращение Яхве в Элохима произошло в основном при Илие. Этот пророк начал свое служение как сторонник земельной реформы и завершил его возвышением Божества. Ваалов было много, Яхве был один — монотеизм одержал верх над политеизмом.
4. АМОС И ОСИЯ
[97:4.1] A great step in the transition of the tribal god — the god who had so long been served with sacrifices and ceremonies, the Yahweh of the earlier Hebrews — to a God who would punish crime and immorality among even his own people, was taken by Amos, who appeared from among the southern hills to denounce the criminality, drunkenness, oppression, and immorality of the northern tribes. Not since the times of Moses had such ringing truths been proclaimed in Palestine.
Огромный шаг при переходе от племенного бога — Яхве древних иудеев, которому в течение столь длительного времени служили при помощи жертвоприношений и ритуалов, — к Богу, наказывающему за преступления и аморальность даже в среде своего народа, сделал Амос. Уроженец холмистого юга, он пришел как обличитель преступности, пьянства, тирании и аморальности северных племен. Никогда со времен Моисея столь звучные истины не провозглашались в Палестине.
[97:4.2] Amos was not merely a restorer or reformer; he was a discoverer of new concepts of Deity. He proclaimed much about God that had been announced by his predecessors and courageously attacked the belief in a Divine Being who would countenance sin among his so-called chosen people. For the first time since the days of Melchizedek the ears of man heard the denunciation of the double standard of national justice and morality. For the first time in their history Hebrew ears heard that their own God, Yahweh, would no more tolerate crime and sin in their lives than he would among any other people. Amos envisioned the stern and just God of Samuel and Elijah, but he also saw a God who thought no differently of the Hebrews than of any other nation when it came to the punishment of wrongdoing. This was a direct attack on the egoistic doctrine of the «chosen people,» and many Hebrews of those days bitterly resented it.
Амос был не просто реставратором или реформатором: он открыл новые представления о Божестве. Он провозгласил многое из того, о чем заявляли его предшественники и повел смелую атаку на веру в Божественное Существо, которое поощряло грех в своем так называемом избранном народе. Впервые со времени Мелхиседека человек внимал осуждению двойного стандарта национального правосудия и морали. Впервые в своей истории иудеи услышали, что их собственный Бог — Яхве — будет так же нетерпим ко греху в их жизни, как и в жизни любого другого народа. Амос обладал видением сурового и справедливого Бога Самуила и Илии, но он увидел также Бога, не проводящего различий между иудеями и любой другой нацией, когда дело касалось наказания за преступления. Это была прямая атака на эгоистическую доктрину «избранного народа», глубоко возмутившая многих иудеев того времени.
[97:4.3] Said Amos: «He who formed the mountains and created the wind, seek him who formed the seven stars and Orion, who turns the shadow of death into the morning and makes the day dark as night.» And in denouncing his half-religious, timeserving, and sometimes immoral fellows, he sought to portray the inexorable justice of an unchanging Yahweh when he said of the evildoers: «Though they dig into hell, thence shall I take them; though they climb up to heaven, thence will I bring them down.» «And though they go into captivity before their enemies, thence will I direct the sword of justice, and it shall slay them.» Amos further startled his hearers when, pointing a reproving and accusing finger at them, he declared in the name of Yahweh: «Surely I will never forget any of your works.» «And I will sift the house of Israel among all nations as wheat is sifted in a sieve.»
Сказал Амос: «Ищите того, кто образовал горы и создал ветер, кто создал семь звезд и Орион, кто обращает тьму в ясное утро, а день делает темным, как ночь». Разоблачая полурелигиозных, приспосабливающихся и порой аморальных собратьев, он стремился описать неотвратимое правосудие неизменного Яхве, когда сказал о злодеях: «Даже если зароются они в преисподнюю, извлечет их оттуда моя рука; даже если поднимутся к небесам, свергну их и оттуда». «И даже если их поведут в плен враги, то я прикажу мечу правосудия и он сразит их». Амос еще больше поразил своих слушателей, когда направив на них обвиняющий перст, провозгласил от имени Яхве: «Я не забуду никогда и ничего из сделанного вами». «Я рассыплю дом Израиля по всем народам, как рассыпают зерна в решете».
[97:4.4] Amos proclaimed Yahweh the «God of all nations» and warned the Israelites that ritual must not take the place of righteousness. And before this courageous teacher was stoned to death, he had spread enough leaven of truth to save the doctrine of the supreme Yahweh; he had insured the further evolution of the Melchizedek revelation.
Амос провозгласил Яхве «Богом всех наций» и предостерег израильтян, что ритуал не должен подменять собою праведность. И пока этого отважного учителя не забили камнями, посеянные им семена истины успели спасти доктрину о верховном Яхве; и он обеспечил дальнейшую эволюцию откровения Мелхиседека.
[97:4.5] Hosea followed Amos and his doctrine of a universal God of justice by the resurrection of the Mosaic concept of a God of love. Hosea preached forgiveness through repentance, not by sacrifice. He proclaimed a gospel of loving-kindness and divine mercy, saying: «I will betroth you to me forever; yes, I will betroth you to me in righteousness and judgment and in loving-kindness and in mercies. I will even betroth you to me in faithfulness.» «I will love them freely, for my anger is turned away.»
Осия — последователь Амоса и его доктрины всеобщего Бога правосудия — возродил представление Моисея о Боге любви. Осия проповедовал прощение через раскаяние, а не жертвоприношение. Он провозгласил евангелие любви и божественного милосердия, говоря: «Я навек обручусь с тобой; да, я обручусь с тобой по правде и справедливости, с любовью и милосердием. И я обручусь с тобой в верности». «Соблаговолю любить их, ибо я больше не гневаюсь на них».
[97:4.6] Hosea faithfully continued the moral warnings of Amos, saying of God, «It is my desire that I chastise them.» But the Israelites regarded it as cruelty bordering on treason when he said: «I will say to those who were not my people, `you are my people’; and they will say, `you are our God.'» He continued to preach repentance and forgiveness, saying, «I will heal their backsliding; I will love them freely, for my anger is turned away.» Always Hosea proclaimed hope and forgiveness. The burden of his message ever was: «I will have mercy upon my people. They shall know no God but me, for there is no savior beside me.»
Осия был верным продолжателем моральных предостережений Амоса, говоря о Боге: «По желанию своему накажу их». Однако израильтяне расценили его слова как жестокость, граничащую с предательством, когда он сказал: «Я скажу тем, кто не был моим народом: „Ты — мой народ», а он скажет: „Ты — мой Бог»». Он продолжил проповедь раскаяния и прощения, говоря: «Я исцелю их от вероотступничества; соблаговолю любить их, ибо я больше не гневаюсь на них». Осия всегда провозглашал надежду и прощение. Его основная мысль неизменно заключалась в следующих словах: «Я буду милосерден к моему народу. Они не будут знать другого Бога, кроме меня, ибо нет спасителя, кроме меня».
[97:4.7] Amos quickened the national conscience of the Hebrews to the recognition that Yahweh would not condone crime and sin among them because they were supposedly the chosen people, while Hosea struck the opening notes in the later merciful chords of divine compassion and loving-kindness which were so exquisitely sung by Isaiah and his associates.
Амос пробудил национальную совесть иудеев, признавших, что Яхве не закрывает глаза на их преступления и грехи только из-за их предположительной богоизбранности, в то время как Осия взял первые ноты в грядущих милосердных аккордах божественного сострадания и любви, столь возвышенно воспетых Исайей и его сподвижниками.
5. ПЕРВЫЙ ИСАЙЯ
[97:5.1] These were the times when some were proclaiming threatenings of punishment against personal sins and national crime among the northern clans while others predicted calamity in retribution for the transgressions of the southern kingdom. It was in the wake of this arousal of conscience and consciousness in the Hebrew nations that the first Isaiah made his appearance.
То были времена, когда одни объявляли об угрозах наказаний за личные грехи и национальные преступления северных кланов, а другие предсказывали несчастья как воздаяние за проступки южного царства. Именно на волне пробуждения совести и сознания у иудейских племен и появился первый Исайя.
[97:5.2] Isaiah went on to preach the eternal nature of God, his infinite wisdom, his unchanging perfection of reliability. He represented the God of Israel as saying: «Judgment also will I lay to the line and righteousness to the plummet.» «The Lord will give you rest from your sorrow and from your fear and from the hard bondage wherein man has been made to serve.» «And your ears shall hear a word behind you, saying, `this is the way, walk in it.'» «Behold God is my salvation; I will trust and not be afraid, for the Lord is my strength and my song.» «`Come now and let us reason together,’ says the Lord, `though your sins be as scarlet, they shall be as white as snow; though they be red like the crimson, they shall be as wool.'»
Исайя продолжил проповедь вечной сущности Бога, его бесконечной мудрости, его неизменного совершенства и надежности. Он представил Бога Израиля, говорящего: «И сделаю правосудие мерилом и добродетель — весами». «Господь избавит тебя от твоей скорби и от твоего страха и от тяжкого гнета, которым ты был порабощен». «И за спиной своей услышишь голос, который скажет: „Вот путь, иди по нему»». «Вот, Бог — мое спасение; на него буду уповать и не бояться, ибо Господь — моя сила и моя песня». «Приходите и рассудим, — говорит Господь. — Если будут грехи ваши, как багряница, то побелеют они, словно снег; если будут они пурпурно-красные, то убелю их, как шерсть».
[97:5.3] Speaking to the fear-ridden and soul-hungry Hebrews, this prophet said: «Arise and shine, for your light has come, and the glory of the Lord has risen upon you.» «The spirit of the Lord is upon me because he has anointed me to preach good tidings to the meek; he has sent me to bind up the brokenhearted, to proclaim liberty to the captives and the opening of the prison to those who are bound.» «I will greatly rejoice in the Lord, my soul shall be joyful in my God, for he has clothed me with the garments of salvation and has covered me with his robe of righteousness.» «In all their afflictions he was afflicted, and the angel of his presence saved them. In his love and in his pity he redeemed them.»
Обращаясь к охваченным страхом и малодушным иудеям, этот пророк сказал: «Восстаньте и радуйтесь, ибо пришел ваш свет и слава Господня взошла над вами». «Дух Господа на мне, ибо Господь помазал меня благовествовать нищим; он послал меня исцелять сокрушенных сердцем, возвещать свободу пленным и освобождать духовных узников». «Радостью буду радоваться о Господе, возвеселится душа моя о Боге моем, ибо он дал мне одежды спасения, одел меня в ризы правды». «Во всех бедах он был вместе с ними и ангел его присутствия спасал их. Своей любовью и благосердием он искупил их».
[97:5.4] This Isaiah was followed by Micah and Obadiah, who confirmed and embellished his soul-satisfying gospel. And these two brave messengers boldly denounced the priest-ridden ritual of the Hebrews and fearlessly attacked the whole sacrificial system.
Вслед за первым Исайей появились Михей и Авдий, которые подтвердили его утоляющую душу благую весть и привнесли в него еще большую красоту. Два этих храбрых посланника смело разоблачали подчиненный духовенству иудейский ритуал и бесстрашно осуждали всю систему жертвоприношений.
[97:5.5] Micah denounced «the rulers who judge for reward and the priests who teach for hire and the prophets who divine for money.» He taught of a day of freedom from superstition and priestcraft, saying: «But every man shall sit under his own vine, and no one shall make him afraid, for all people will live, each one according to his understanding of God.»
Михей разоблачал «правителей, которые берут взятки, священников, которые учат за плату и провидцев, которые гадают за деньги». Он учил, что настанет день, свободный от суеверий и духовенства, говоря: «Но каждый будет сидеть под своей собственной лозой и не будет никого бояться, ибо всякий человек будет жить согласно собственному пониманию Бога».
[97:5.6] Ever the burden of Micah’s message was: «Shall I come before God with burnt offerings? Will the Lord be pleased with a thousand rams or with ten thousand rivers of oil? Shall I give my first-born for my transgression, the fruit of my body for the sin of my soul? He has shown me, O man, what is good; and what does the Lord require of you but to do justly and to love mercy and to walk humbly with your God.» And it was a great age; these were indeed stirring times when mortal man heard, and some even believed, such emancipating messages more than two and a half millenniums ago. And but for the stubborn resistance of the priests, these teachers would have overthrown the whole bloody ceremonial of the Hebrew ritual of worship.
Суть проповеди Михея всегда оставалась неизменной: «Предстать ли мне пред Богом со всесожжениями? Будет ли доволен Господь, если принести ему тысячу овнов или десять тысяч потоков елейных? Принести ли мне своего первенца в искупление моего преступления, плод чрева моего за грех моей души? Он показал мне, о человек, что есть добро и что хочет от тебя Господь: действовать справедливо, любить милосердие и жить смиренно перед Богом твоим». То была великая эпоха, поистине поразительное время, когда более двух с половиной тысяч лет назад смертные люди слышали столь спасительные послания, а некоторые даже верили им. И если бы не упрямое сопротивление духовенства, эти учители смогли бы низвергнуть всю кровавую обрядность иудейского ритуала поклонения.
6. БЕССТРАШНЫЙ ИЕРЕМИЯ
[97:6.1] While several teachers continued to expound the gospel of Isaiah, it remained for Jeremiah to take the next bold step in the internationalization of Yahweh, God of the Hebrews.
В то время как несколько учителей продолжали развивать евангелие Исайи, именно Иеремии было суждено сделать следующий дерзновенный шаг в интернационализации Яхве — Бога иудеев.
[97:6.2] Jeremiah fearlessly declared that Yahweh was not on the side of the Hebrews in their military struggles with other nations. He asserted that Yahweh was God of all the earth, of all nations and of all peoples. Jeremiah’s teaching was the crescendo of the rising wave of the internationalization of the God of Israel; finally and forever did this intrepid preacher proclaim that Yahweh was God of all nations, and that there was no Osiris for the Egyptians, Bel for the Babylonians, Ashur for the Assyrians, or Dagon for the Philistines. And thus did the religion of the Hebrews share in that renaissance of monotheism throughout the world at about and following this time; at last the concept of Yahweh had ascended to a Deity level of planetary and even cosmic dignity. But many of Jeremiah’s associates found it difficult to conceive of Yahweh apart from the Hebrew nation.
Иеремия бесстрашно провозгласил, что Яхве не стоит на стороне иудеев в их вооруженной борьбе с другими нациями. Он заявил, что Яхве — Бог всей земли, всех наций и народов. Учение Иеремии было пиком нараставшей волны интернационализации Бога Израиля; раз и навсегда этот неустрашимый проповедник провозгласил, что Яхве — это Бог всех наций, что нет Озириса для египтян, Бела для вавилонян, Ашшура для ассирийцев или Дагона для филистимлян. Таким образом, иудейская религия внесла вклад в то всемирное возрождение монотеизма, которое началось примерно с этого времени; наконец, представление о Яхве поднялось до уровня Божества планетарного и даже космического достоинства. Но многим сподвижникам Иеремии было трудно представить себе Яхве в отрыве от иудейской нации.
[97:6.3] Jeremiah also preached of the just and loving God described by Isaiah, declaring: «Yes, I have loved you with an everlasting love; therefore with loving-kindness have I drawn you.» «For he does not afflict willingly the children of men.»
Иеремия проповедовал также справедливого и любвеобильного Бога, описанного Исайей, провозглашая: «Да, любовью вечною я возлюбил вас и потому простер к вам благоволение». «Ибо не по изволению сердца своего наказывает он сынов человеческих».
[97:6.4] Said this fearless prophet: «Righteous is our Lord, great in counsel and mighty in work. His eyes are open upon all the ways of all the sons of men, to give every one according to his ways and according to the fruit of his doings.» But it was considered blasphemous treason when, during the siege of Jerusalem, he said: «And now have I given these lands into the hand of Nebuchadnezzar, the king of Babylon, my servant.» And when Jeremiah counseled the surrender of the city, the priests and civil rulers cast him into the miry pit of a dismal dungeon.
Сказал бесстрашный пророк: «Праведен наш Господь, он задумывает и совершает великие дела. Он видит все, что делают люди, чтобы воздать каждому по путям его и по заслугам». Однако его слова, сказанные при осаде Иерусалима, были восприняты как богохульная измена: «Теперь я отдал все эти страны Навуходоносору, царю Вавилона, рабу моему». А когда Иеремия посоветовал сдать город, священники и гражданские правители бросили его в грязную яму мрачной темницы.
7. ВТОРОЙ ИСАЙЯ
[97:7.1] The destruction of the Hebrew nation and their captivity in Mesopotamia would have proved of great benefit to their expanding theology had it not been for the determined action of their priesthood. Their nation had fallen before the armies of Babylon, and their nationalistic Yahweh had suffered from the international preachments of the spiritual leaders. It was resentment of the loss of their national god that led the Jewish priests to go to such lengths in the invention of fables and the multiplication of miraculous appearing events in Hebrew history in an effort to restore the Jews as the chosen people of even the new and expanded idea of an internationalized God of all nations.
Крах иудейской нации и месопотамский плен могли бы принести огромную пользу ее развивавшейся теологии, если бы не активные действия духовенства. Вавилонские армии сокрушили их нацию, интернациональные проповеди духовных лидеров нанесли урон их националистическому Яхве. Именно горечь утраты своего национального бога заставила еврейское духовенство включить в иудейскую историю массу небылиц и якобы чудесных случаев в попытке восстановить евреев в статусе избранного народа даже в новом и расширенном представлении об интернациональном Боге всех наций.
[97:7.2] During the captivity the Jews were much influenced by Babylonian traditions and legends, although it should be noted that they unfailingly improved the moral tone and spiritual significance of the Chaldean stories which they adopted, notwithstanding that they invariably distorted these legends to reflect honor and glory upon the ancestry and history of Israel.
Во время плена большое влияние на евреев оказали вавилонские предания и легенды, хотя следует отметить, что пленники неизменно улучшали нравственный характер и духовную значимость тех халдейских рассказов, которые они принимали, несмотря на то, что они непременно искажали эти легенды так, чтобы воздать должное предшественникам Израиля и овеять славой его историю.
[97:7.3] These Hebrew priests and scribes had a single idea in their minds, and that was the rehabilitation of the Jewish nation, the glorification of Hebrew traditions, and the exaltation of their racial history. If there is resentment of the fact that these priests have fastened their erroneous ideas upon such a large part of the Occidental world, it should be remembered that they did not intentionally do this; they did not claim to be writing by inspiration; they made no profession to be writing a sacred book. They were merely preparing a textbook designed to bolster up the dwindling courage of their fellows in captivity. They were definitely aiming at improving the national spirit and morale of their compatriots. It remained for later-day men to assemble these and other writings into a guide book of supposedly infallible teachings.
Для иудейских священников и книжников была только одна цель: возрождение еврейской нации, прославление иудейских традиций, возвеличение своей расовой истории. Если кто-то испытывает негодование из-за того, что эти священники навязали свои ошибочные идеи столь значительной части западного мира, то такому человеку следует помнить, что они делали это не намеренно; они не утверждали, что пишут по наитию и не заявляли о том, что пишут священную книгу. Они всего лишь составляли книгу для укрепления угасавшего мужества своих собратьев по плену. Они совершенно определенно стремились к возвышению национального духа и морали своих соотечественников. Превращение этих и других писаний в наставление, состоящее из якобы безупречных учений, было уже делом людей более позднего времени.
[97:7.4] The Jewish priesthood made liberal use of these writings subsequent to the captivity, but they were greatly hindered in their influence over their fellow captives by the presence of a young and indomitable prophet, Isaiah the second, who was a full convert to the elder Isaiah’s God of justice, love, righteousness, and mercy. He also believed with Jeremiah that Yahweh had become the God of all nations. He preached these theories of the nature of God with such telling effect that he made converts equally among the Jews and their captors. And this young preacher left on record his teachings, which the hostile and unforgiving priests sought to divorce from all association with him, although sheer respect for their beauty and grandeur led to their incorporation among the writings of the earlier Isaiah. And thus may be found the writings of this second Isaiah in the book of that name, embracing chapters forty to fifty-five inclusive.
После пленения еврейское духовенство широко пользовалось этими писаниями, но их воздействие на собратьев по плену было чрезвычайно затруднено присутствием молодого и неукротимого пророка — Исайи второго, который полностью принял учение старшего Исайи о Боге справедливости, любви, праведности и милосердия. Как и Иеремия, он верил в то, что Яхве стал Богом всех народов. Он проповедовал эти теории о сущности Бога с таким красноречием, что обращал в новую веру как евреев, так и их поработителей. Этот молодой пророк оставил письменное изложение своих учений, которые враждебные и злопамятные священники стремились представить как не имеющие никакого отношения к нему, хотя уже одно уважение к красоте и величию этих учений заставило включить их в книгу первого Исайи. Поэтому писания второго Исайи можно найти в одноименной книге, с сороковой по пятьдесят пятую главу включительно.
[97:7.5] No prophet or religious teacher from Machiventa to the time of Jesus attained the high concept of God that Isaiah the second proclaimed during these days of the captivity. It was no small, anthropomorphic, man-made God that this spiritual leader proclaimed. «Behold he takes up the isles as a very little thing.» «And as the heavens are higher than the earth, so are my ways higher than your ways and my thoughts higher than your thoughts.»
Ни один пророк или религиозный учитель между Макивентой и Иисусом не достигал такого же высокого представления о Боге, которое Исайя второй возвестил в дни пленения. Провозглашенный этим духовным лидером Бог не был ограниченным и антропоморфическим созданием человека. «Взгляни, он поднимает острова, как песчинки». «И как небо выше земли, так мои пути выше ваших путей и мои мысли выше ваших мыслей».
[97:7.6] At last Machiventa Melchizedek beheld human teachers proclaiming a real God to mortal man. Like Isaiah the first, this leader preached a God of universal creation and upholding. «I have made the earth and put man upon it. I have created it not in vain; I formed it to be inhabited.» «I am the first and the last; there is no God beside me.» Speaking for the Lord God of Israel, this new prophet said: «The heavens may vanish and the earth wax old, but my righteousness shall endure forever and my salvation from generation to generation.» «Fear you not, for I am with you; be not dismayed, for I am your God.» «There is no God beside me — a just God and a Savior.»
Наконец-то Макивента Мелхиседек увидел, как человеческие учители провозглашают смертному человеку истинного Бога. Вслед за Исайей первым, этот лидер проповедовал Бога как всеобщего создателя и вседержителя. «Я создал землю и утвердил на ней человека. Я сотворил ее не напрасно, я образовал ее для жительства». «Я первый и я последний; нет другого Бога, кроме меня». Говоря от имени Господа Бога Израиля, этот новый пророк сказал: «Небеса могут исчезнуть и земля обветшать, но моя праведность пребудет вечно, мое спасение — на веки вечные». «Не бойся, ибо я с тобой; не беспокойся, ибо я — Бог твой». «Нет иного Бога, кроме меня — Бога справедливого и Спасителя».
[97:7.7] And it comforted the Jewish captives, as it has thousands upon thousands ever since, to hear such words as: «Thus says the Lord, `I have created you, I have redeemed you, I have called you by your name; you are mine.'» «When you pass through the waters, I will be with you since you are precious in my sight.» «Can a woman forget her suckling child that she should not have compassion on her son? Yes, she may forget, yet will I not forget my children, for behold I have graven them upon the palms of my hands; I have even covered them with the shadow of my hands.» «Let the wicked forsake his ways and the unrighteous man his thoughts, and let him return to the Lord, and he will have mercy upon him, and to our God, for he will abundantly pardon.»
И утешением для еврейских пленников, как и для многих тысяч с тех пор, было слышать слова, подобные этим: «Так говорит Господь: „Я сотворил тебя, я искупил тебя, я назвал тебя; ты — мой»». «Когда пересекаешь реки, я с тобою, ибо ты дорог в моих глазах». «Может ли женщина забыть своего грудного ребенка, не пожалеть сына, вышедшего из ее чрева? Да, она может забыть, но я не забуду своих детей, ибо взгляните: я начертал их на своих ладонях; я даже покрыл их тенью своей руки». «Пусть нечестивые люди оставят свои пути, а неправедные — свои помыслы и пусть снова придут ко Господу, ибо он многомилостив».
[97:7.8] Listen again to the gospel of this new revelation of the God of Salem: «He shall feed his flock like a shepherd; he shall gather the lambs in his arms and carry them in his bosom. He gives power to the faint, and to those who have no might he increases strength. Those who wait upon the Lord shall renew their strength; they shall mount up with wings as eagles; they shall run and not be weary; they shall walk and not faint.»
Вслушайтесь еще раз в проповедь этого нового раскрытия Бога Салима: «Как пастырь он будет пасти стадо свое; ягнят он будет брать на руки и носить на груди своей. Он возвращает уставшим силу и дарует крепость изнемогшим. Верящие в Господа вновь обретают силу, расправляют крылья, как орлы; они бегут и не слабеют, идут и устали не знают».
[97:7.9] This Isaiah conducted a far-flung propaganda of the gospel of the enlarging concept of a supreme Yahweh. He vied with Moses in the eloquence with which he portrayed the Lord God of Israel as the Universal Creator. He was poetic in his portrayal of the infinite attributes of the Universal Father. No more beautiful pronouncements about the heavenly Father have ever been made. Like the Psalms, the writings of Isaiah are among the most sublime and true presentations of the spiritual concept of God ever to greet the ears of mortal man prior to the arrival of Michael on Urantia. Listen to his portrayal of Deity: «I am the high and lofty one who inhabits eternity.» «I am the first and the last, and beside me there is no other God.» «And the Lord’s hand is not shortened that it cannot save, neither his ear heavy that it cannot hear.» And it was a new doctrine in Jewry when this benign but commanding prophet persisted in the preachment of divine constancy, God’s faithfulness. He declared that «God would not forget, would not forsake.»
Этот Исайя широко распространял евангелие, раздвигавшее представление о верховном Яхве. Он соперничал с Моисеем в красноречии, изображая Господа Бога Израиля как Всеобщего Создателя. Его описание бесконечных атрибутов Всеобщего Отца отличалось поэтичностью. Никто и никогда не произносил ничего более прекрасного о небесном Отце. Как и Псалмы, писания Исайи принадлежат к числу наиболее возвышенных и истинных отображений духовной концепции Бога, когда-либо услышанных смертным человеком до прибытия на Урантию Майкиэля. Вслушайтесь в это изображение Божества: «Я высок и возвышен, живущий в вечности». «Я первый и я последний и нет другого Бога, кроме меня». «Рука Господа не сократилась для того, чтобы спасать, и ухо его не отяжелело для того, чтобы слышать». Новой для еврейства доктриной стала настойчивая проповедь божественного постоянства, преданности Бога, с которой выступал этот кроткий, но непреклонный пророк. Он заявил, что «Бог не забудет, не оставит».
[97:7.10] This daring teacher proclaimed that man was very closely related to God, saying: «Every one who is called by my name I have created for my glory, and they shall show forth my praise. I, even I, am he who blots out their transgressions for my own sake, and I will not remember their sins.»
Этот отважный учитель провозгласил, что человек и Бог связаны теснейшей связью, сказав: «Каждого, кто называется моим именем, я сотворил для славы моей и они будут возвещать мою хвалу. Я, я сам изглаживаю преступления их ради себя самого и грехов их не помяну».
[97:7.11] Hear this great Hebrew demolish the concept of a national God while in glory he proclaims the divinity of the Universal Father, of whom he says, «The heavens are my throne, and the earth is my footstool.» And Isaiah’s God was none the less holy, majestic, just, and unsearchable. The concept of the angry, vengeful, and jealous Yahweh of the desert Bedouins has almost vanished. A new concept of the supreme and universal Yahweh has appeared in the mind of mortal man, never to be lost to human view. The realization of divine justice has begun the destruction of primitive magic and biologic fear. At last, man is introduced to a universe of law and order and to a universal God of dependable and final attributes.
Вслушайтесь в то, как этот великий иудей разрушает учение о национальном Боге, восславляя божественность Всеобщего Отца, о котором он говорит: «Мой трон — небеса, земля — подножие для моих ног». И вместе с тем Бог Исайи был святым, величественным, справедливым и непостижимым. Почти полностью исчезло представление о гневном, мстительном и ревнивом Яхве, которому поклонялись бедуины пустыни. Новая концепция высшего и всеобщего Яхве появилась в разуме смертных людей, чтобы уже никогда не исчезать из их поля зрения. Осознание божественной справедливости положило начало разрушению примитивной магии и биологического страха. Наконец-то человек познакомился со вселенной закона и порядка, со вселенским Богом, обладающим надежными и окончательными атрибутами.
[97:7.12] And this preacher of a supernal God never ceased to proclaim this God of love. «I dwell in the high and holy place, also with him who is of a contrite and humble spirit.» And still further words of comfort did this great teacher speak to his contemporaries: «And the Lord will guide you continually and satisfy your soul. You shall be like a watered garden and like a spring whose waters fail not. And if the enemy shall come in like a flood, the spirit of the Lord will lift up a defense against him.» And once again did the fear-destroying gospel of Melchizedek and the trust-breeding religion of Salem shine forth for the blessing of mankind.
Этот проповедник небесного Бога никогда не переставал провозглашать своего Бога любви. «Я живу в высоком святом месте и также с теми, чей дух сокрушен и смирен». Все новые слова утешения находил этот великий учитель для своих современников: «И Господь будет вести вас всегда и насыщать ваши души. Вы будете словно напоенный водою сад, словно ручей, который никогда не иссякает. И если враг прибудет, как река, дух Господа воздвигнет преграду». И вновь разрушающее страх евангелие Мелхиседека и рождающая доверие религия Салима засияли ярким светом во благо человечества.
[97:7.13] The farseeing and courageous Isaiah effectively eclipsed the nationalistic Yahweh by his sublime portraiture of the majesty and universal omnipotence of the supreme Yahweh, God of love, ruler of the universe, and affectionate Father of all mankind. Ever since those eventful days the highest God concept in the Occident has embraced universal justice, divine mercy, and eternal righteousness. In superb language and with matchless grace this great teacher portrayed the all-powerful Creator as the all-loving Father.
Осуществленное этим дальновидным и мужественным Исайей возвышенное изображение величия и универсального могущества высшего Яхве — Бога любви, правителя вселенной и нежного Отца всего человечества — полностью затмило националистического Яхве. С тех богатых событиями дней высшая западная концепция Бога всегда включала всеобщую справедливость, божественное милосердие и вечную праведность. Высоким слогом, с несравненным достоинством этот великий учитель описал всемогущего Создателя как вселюбящего Отца.
[97:7.14] This prophet of the captivity preached to his people and to those of many nations as they listened by the river in Babylon. And this second Isaiah did much to counteract the many wrong and racially egoistic concepts of the mission of the promised Messiah. But in this effort he was not wholly successful. Had the priests not dedicated themselves to the work of building up a misconceived nationalism, the teachings of the two Isaiahs would have prepared the way for the recognition and reception of the promised Messiah.
Этот пророк периода вавилонского плена проповедовал своему народу и представителям многих других народов, внимавшим ему на берегу реки в Вавилоне. И второй Исайя сделал немало для того, чтобы нейтрализовать множество ложных и национально-эгоистических представлений о явлении обещанного Мессии. Однако эта попытка удалась не полностью. Если бы священники не направили все свои усилия на построение ложного национализма, учения первого и второго Исайи подготовили бы путь для признания и принятия обещанного Мессии.
8. СВЯЩЕННАЯ И СВЕТСКАЯ ИСТОРИЯ
[97:8.1] The custom of looking upon the record of the experiences of the Hebrews as sacred history and upon the transactions of the rest of the world as profane history is responsible for much of the confusion existing in the human mind as to the interpretation of history. And this difficulty arises because there is no secular history of the Jews. After the priests of the Babylonian exile had prepared their new record of God’s supposedly miraculous dealings with the Hebrews, the sacred history of Israel as portrayed in the Old Testament, they carefully and completely destroyed the existing records of Hebrew affairs — such books as «The Doings of the Kings of Israel» and «The Doings of the Kings of Judah,» together with several other more or less accurate records of Hebrew history.
Обычай смотреть на описание жизненного опыта иудеев как на священную историю, а на события остального мира — как на историю светскую, в значительной мере объясняет то запутанное положение, в которое попадает человеческий разум при интерпретации истории. Причина этого заключается в отсутствии светской истории евреев. После того, как священники вавилонского плена подготовили новое изложение якобы чудодейственных отношений Бога с иудеями, то есть создали священную историю Израиля как она представлена в Ветхом Завете, они целиком и полностью уничтожили существовавшие записи об иудейской истории — такие книги, как «Деяния Царей Израильских» и «Деяния Царей Иудейских», наряду с некоторыми другими, более или менее точными записями иудейской истории.
[97:8.2] In order to understand how the devastating pressure and the inescapable coercion of secular history so terrorized the captive and alien-ruled Jews that they attempted the complete rewriting and recasting of their history, we should briefly survey the record of their perplexing national experience. It must be remembered that the Jews failed to evolve an adequate nontheologic philosophy of life. They struggled with their original and Egyptian concept of divine rewards for righteousness coupled with dire punishments for sin. The drama of Job was something of a protest against this erroneous philosophy. The frank pessimism of Ecclesiastes was a worldly wise reaction to these overoptimistic beliefs in Providence.
Для того, чтобы понять, почему плененные и подневольные евреи до такой степени страшились разрушительного давления и неизбежного влияния светской истории, что взялись за полное переписывание и исправление своей истории, нам необходимо коротко рассмотреть факты их запутанного национального опыта. Следует помнить, что евреи не сумели выработать адекватной нетеологической философии жизни. Они отстаивали свое изначальное, почерпнутое из Египта, представление о божественном вознаграждении за праведность в сочетании со страшными наказаниями за грехи. Драма Иова была чем-то вроде протеста против этой ошибочной философии. А откровенный пессимизм Экклезиаста был мудрой земной реакцией на такие чрезмерно оптимистические верования в Провидение.
[97:8.3] But five hundred years of the overlordship of alien rulers was too much for even the patient and long-suffering Jews. The prophets and priests began to cry: «How long, O Lord, how long?» As the honest Jew searched the Scriptures, his confusion became worse confounded. An olden seer promised that God would protect and deliver his «chosen people.» Amos had threatened that God would abandon Israel unless they re-established their standards of national righteousness. The scribe of Deuteronomy had portrayed the Great Choice — as between the good and the evil, the blessing and the curse. Isaiah the first had preached a beneficent king-deliverer. Jeremiah had proclaimed an era of inner righteousness — the covenant written on the tablets of the heart. The second Isaiah talked about salvation by sacrifice and redemption. Ezekiel proclaimed deliverance through the service of devotion, and Ezra promised prosperity by adherence to the law. But in spite of all this they lingered on in bondage, and deliverance was deferred. Then Daniel presented the drama of the impending «crisis» — the smiting of the great image and the immediate establishment of the everlasting reign of righteousness, the Messianic kingdom.
Однако пятьсот лет господства чужеземных правителей были слишком долгим сроком даже для терпеливых и многострадальных евреев. Пророки и священники возопили: «Надолго ли, Господи, надолго ли?» Честные евреи искали ответ в Писаниях, но приходили в еще большее смятение. Один из прорицателей древности обещал, что Бог защитит и освободит свой «избранный народ». Амос грозил, что Бог отвернется от Израиля, если его народ не вернется к своим прежним критериям праведности. Автор Второзакония представил Великий Выбор между добром и злом, благословением и проклятием. Первый Исайя проповедовал милосердного царя-освободителя. Иеремия провозгласил эру сокровенной праведности — завет, начертанный на скрижалях сердца. Второй Исайя говорил о спасении через жертвоприношение и искупление. Иезекииль провозгласил освобождение через преданное служение, а Ездра обещал процветание через соблюдение закона. Но несмотря на все это, евреи продолжали оставаться в кабале, а их освобождение откладывалось. Тогда явился Даниил со своей драмой неминуемого «кризиса» — крушения огромного истукана и немедленного установления вечного царства праведности, царства Мессии.
[97:8.4] And all of this false hope led to such a degree of racial disappointment and frustration that the leaders of the Jews were so confused they failed to recognize and accept the mission and ministry of a divine Son of Paradise when he presently came to them in the likeness of mortal flesh — incarnated as the Son of Man.
И все эти тщетные надежды привели к столь глубокому национальному разочарованию и безысходности, что еврейские вожди запутались окончательно и не сумели узнать и принять миссию и служение божественного Райского Сына, который вскоре явился к ним во плоти — в облике Сына Человеческого.
[97:8.5] All modern religions have seriously blundered in the attempt to put a miraculous interpretation on certain epochs of human history. While it is true that God has many times thrust a Father’s hand of providential intervention into the stream of human affairs, it is a mistake to regard theologic dogmas and religious superstition as a supernatural sedimentation appearing by miraculous action in this stream of human history. The fact that the «Most Highs rule in the kingdoms of men» does not convert secular history into so-called sacred history.
Все современные религии впадают в глубокое заблуждение, давая чудотворное толкование некоторым эпохам человеческой истории. Хотя Бог в самом деле неоднократно вмешивался своей судьбоносной рукой Отца в поток людских дел, ошибочно считать теологические догмы и религиозные суеверия сверхъестественным осадком, возникающим в потоке человеческой истории под действием чудотворных процессов. Тот факт, что «Всевышние правят в царствах людей» еще не превращает светскую историю в так называемую священную историю.
[97:8.6] New Testament authors and later Christian writers further complicated the distortion of Hebrew history by their well-meant attempts to transcendentalize the Jewish prophets. Thus has Hebrew history been disastrously exploited by both Jewish and Christian writers. Secular Hebrew history has been thoroughly dogmatized. It has been converted into a fiction of sacred history and has become inextricably bound up with the moral concepts and religious teachings of the so-called Christian nations.
Авторы Нового Завета и последующие христианские писатели еще больше исказили иудейскую историю своими благонамеренными попытками придать еврейским пророкам трансцендентальный смысл. Так использование иудейской истории и еврейскими, и христианскими писателями привело к губительным последствиям. Светская история иудеев была полностью догматизирована. Она превратилась в вымышленную священную историю и замысловато переплелась с моральными представлениями и религиозными учениями так называемых христианских народов.
[97:8.7] A brief recital of the high points in Hebrew history will illustrate how the facts of the record were so altered in Babylon by the Jewish priests as to turn the everyday secular history of their people into a fictitious and sacred history.
Краткое изложение основных моментов еврейской истории покажет, как исторические факты были настолько изменены в Вавилоне еврейскими священниками, что обыденная светская история их народа превратилась в вымышленную священную историю.
9. ИСТОРИЯ ИУДЕЕВ
[97:9.1] There never were twelve tribes of the Israelites — only three or four tribes settled in Palestine. The Hebrew nation came into being as the result of the union of the so-called Israelites and the Canaanites. «And the children of Israel dwelt among the Canaanites. And they took their daughters to be their wives and gave their daughters to the sons of the Canaanites.» The Hebrews never drove the Canaanites out of Palestine, notwithstanding that the priests’ record of these things unhesitatingly declared that they did.
Двенадцати колен Израиля никогда не существовало — в Палестине поселились только три или четыре племени. Иудейская нация появилась в результате союза так называемых израильтян с ханаанеями. «И жили сыны Израиля среди ханаанеев. И брали дочерей их себе в жены и своих дочерей отдавали за сыновей ханаанеев». Иудеи никогда не изгоняли ханаанеев из Палестины, несмотря на то, что священники без колебаний утверждали обратное.
[97:9.2] The Israelitish consciousness took origin in the hill country of Ephraim; the later Jewish consciousness originated in the southern clan of Judah. The Jews (Judahites) always sought to defame and blacken the record of the northern Israelites (Ephraimites).
Национальное сознание израильтян сложилось на возвышенностях Ефрема; более позднее еврейское сознание возникло в южном клане Иуды. Евреи (иудеи) всегда старались очернить и оклеветать историю северных израильтян (ефремлян).
[97:9.3] Pretentious Hebrew history begins with Saul’s rallying the northern clans to withstand an attack by the Ammonites upon their fellow tribesmen — the Gileadites — east of the Jordan. With an army of a little more than three thousand he defeated the enemy, and it was this exploit that led the hill tribes to make him king. When the exiled priests rewrote this story, they raised Saul’s army to 330,000 and added «Judah» to the list of tribes participating in the battle.
Претенциозная иудейская история начинается с повествования о том, как Саул собирал северные кланы для отражения нападения аммонитян на дружественные племена галаадян к востоку от Иордана. Выступив во главе армии, насчитывавшей немногим более трех тысяч человек, он разбил врага и именно после этого подвига ефремляне сделали его своим царем. Переиначивая рассказ об этом эпизоде, пленные священники увеличили численность армии Саула до 330.000 человек и добавили «мужей Иудиных» к списку племен, участвовавших в сражении.
[97:9.4] Immediately following the defeat of the Ammonites, Saul was made king by popular election by his troops. No priest or prophet participated in this affair. But the priests later on put it in the record that Saul was crowned king by the prophet Samuel in accordance with divine directions. This they did in order to establish a «divine line of descent» for David’s Judahite kingship.
Сразу же после поражения аммонитян Саул был избран царем по общему решению своего войска. Никто из священников или пророков не принимал в этом участия. Однако впоследствии священники записали, что Саула короновал пророк Самуил по велению небес. Они сделали это для того, чтобы положить начало «божественной наследственной линии» для царствования Давида в Иудее.
[97:9.5] The greatest of all distortions of Jewish history had to do with David. After Saul’s victory over the Ammonites (which he ascribed to Yahweh) the Philistines became alarmed and began attacks on the northern clans. David and Saul never could agree. David with six hundred men entered into a Philistine alliance and marched up the coast to Esdraelon. At Gath the Philistines ordered David off the field; they feared he might go over to Saul. David retired; the Philistines attacked and defeated Saul. They could not have done this had David been loyal to Israel. David’s army was a polyglot assortment of malcontents, being for the most part made up of social misfits and fugitives from justice.
Наиболее значительные искажения еврейской истории касаются Давида. После победы Саула над аммонитянами (которую он приписал Яхве), филистимляне встревожились и стали нападать на северные племена. Давид и Саул никогда не находили общего языка. Давид вместе с отрядом из шестисот человек вошел в пределы филистимского союза и поднявшись вдоль побережья, вышел к долине Ездрилон. Недалеко от Гефа филистимляне приказали Давиду отступить; они опасались, что он соединится с Саулом. Давид ретировался; филистимляне атаковали и разбили Саула. Они не смогли бы этого сделать, если бы Давид остался верен Израилю. Армия Давида представляла собой многоязыкое сборище изгоев, большей частью представлявших собой отбросы общества и людей, бежавших от правосудия.
[97:9.6] Saul’s tragic defeat at Gilboa by the Philistines brought Yahweh to a low point among the gods in the eyes of the surrounding Canaanites. Ordinarily, Saul’s defeat would have been ascribed to apostasy from Yahweh, but this time the Judahite editors attributed it to ritual errors. They required the tradition of Saul and Samuel as a background for the kingship of David.
Из-за трагического поражения Саула от филистимлян у Гелвуя Яхве пал в глазах окружающих ханаанеев по сравнению с другими богами. В обычном случае поражение Саула было бы приписано отступничеству от Яхве, но на этот раз иудейские редакторы объяснили его отступлениями от ритуала. Легенда о Сауле и Самуиле потребовалась им в качестве предпосылки для царствования Давида.
[97:9.7] David with his small army made his headquarters at the non-Hebrew city of Hebron. Presently his compatriots proclaimed him king of the new kingdom of Judah. Judah was made up mostly of non-Hebrew elements — Kenites, Calebites, Jebusites, and other Canaanites. They were nomads — herders — and so were devoted to the Hebrew idea of land ownership. They held the ideologies of the desert clans.
Давид вместе с небольшим войском устроил свою столицу в нееврейском городе Хевроне. Вскоре его соотечественники провозгласили его царем нового царства Иудейского. Иудея состояла в основном из нееврейских элементов: кенеев, халевеев, иевусеев и других ханаанеев. Будучи кочевниками-пастухами, они были преданы иудейской идее землевладения. Эти племена придерживались идеологии кланов, обитавших в пустыне.
[97:9.8] The difference between sacred and profane history is well illustrated by the two differing stories concerning making David king as they are found in the Old Testament. A part of the secular story of how his immediate followers (his army) made him king was inadvertently left in the record by the priests who subsequently prepared the lengthy and prosaic account of the sacred history wherein is depicted how the prophet Samuel, by divine direction, selected David from among his brethren and proceeded formally and by elaborate and solemn ceremonies to anoint him king over the Hebrews and then to proclaim him Saul’s successor.
Отличие священной истории от светской хорошо иллюстрируется двумя различными рассказами о коронации Давида, которые приводятся в Ветхом Завете. По недосмотру священников, сохранилась часть светского рассказа о том, как ближайшие последователи Давида (его войско) сделали его царем; позднее священники сочинили пространное и скучное изложение священной истории, где описывается, как пророк Самуил по велению небес избрал Давида среди его братьев и официально, с использованием сложной и торжественной церемонии, помазал его на царство над иудеями, после чего провозгласил его преемником Саула.
[97:9.9] So many times did the priests, after preparing their fictitious narratives of God’s miraculous dealings with Israel, fail fully to delete the plain and matter-of-fact statements which already rested in the records.
Не раз случалось так, что священники, сочинив свои вымышленные рассказы о чудодейственных отношениях Бога с Израилем, забывали полностью убрать недвусмысленные изложения фактов, уже существовавшие в хрониках того времени.
[97:9.10] David sought to build himself up politically by first marrying Saul’s daughter, then the widow of Nabal the rich Edomite, and then the daughter of Talmai, the king of Geshur. He took six wives from the women of Jebus, not to mention Bathsheba, the wife of the Hittite.
Стремясь создать себе политическую репутацию, Давид сначала женился на дочери Саула, потом — на вдове богатого идумеянина Навала, а затем — на дочери Талмая, царя Гессурского. Он взял себе в жены шесть иевусских женщин, не считая Вирсавии — жены Хеттеянина.
[97:9.11] And it was by such methods and out of such people that David built up the fiction of a divine kingdom of Judah as the successor of the heritage and traditions of the vanishing northern kingdom of Ephraimite Israel. David’s cosmopolitan tribe of Judah was more gentile than Jewish; nevertheless the oppressed elders of Ephraim came down and «anointed him king of Israel.» After a military threat, David then made a compact with the Jebusites and established his capital of the united kingdom at Jebus (Jerusalem), which was a strong-walled city midway between Judah and Israel. The Philistines were aroused and soon attacked David. After a fierce battle they were defeated, and once more Yahweh was established as «The Lord God of Hosts.»
Именно такими методами и из таких людей Давид создал вымысел о божественном царстве — Иудее — как преемнике славы и традиций исчезавшего северного царства ефремлян — Израиле. Разношерстная Иудея Давида была более языческой, чем еврейской. И невзирая на это, старейшины ефремлян пришли к нему и «помазали Давида в царя над Израилем». Ввиду военной угрозы, Давид заключил договор с иевусеями, а столицей единого царства сделал Иевус (Иерусалим) — город-крепость, находившийся на полпути между Иудеей и Израилем. Осознав происходящее, филистимляне напали на Давида. После ожесточенного сражения они были разбиты и в очередной раз Яхве был утвержден «Господом Богом Саваофом».
[97:9.12] But Yahweh must, perforce, share some of this glory with the Canaanite gods, for the bulk of David’s army was non-Hebrew. And so there appears in your record (overlooked by the Judahite editors) this telltale statement: «Yahweh has broken my enemies before me. Therefore he called the name of the place Baal-Perazim.» And they did this because eighty per cent of David’s soldiers were Baalites.
Однако Яхве не мог не поделиться частью своей славы с ханаанскими богами, ибо основная часть армии Давида была не иудейской. Так в ваших писаниях (по недосмотру иудейских редакторов) появилось красноречивое свидетельство: «Яхве разбил врагов моих предо мною. Поэтому место это было названо Ваал-Перацим». Они сделали так потому, что восемьдесят процентов воинов Давида поклонялись Ваалу.
[97:9.13] David explained Saul’s defeat at Gilboa by pointing out that Saul had attacked a Canaanite city, Gibeon, whose people had a peace treaty with the Ephraimites. Because of this, Yahweh forsook him. Even in Saul’s time David had defended the Canaanite city of Keilah against the Philistines, and then he located his capital in a Canaanite city. In keeping with the policy of compromise with the Canaanites, David turned seven of Saul’s descendants over to the Gibeonites to be hanged.
Давид объяснил поражение Саула при Гелвуе тем, что Саул напал на ханаанский город Гаваон, у жителей которого был мирный договор с ефремлянами, из-за чего Яхве отвернулся от него. Даже во времена Саула Давид защищал ханаанский город Кеила от филистимлян, а впоследствии сделал один из ханаанских городов своей столицей. Верный политике компромиссов с ханаанеями, Давид выдал семь потомков Саула гаваонитянам, которые казнили их.
[97:9.14] After the defeat of the Philistines, David gained possession of the «ark of Yahweh,» brought it to Jerusalem, and made the worship of Yahweh official for his kingdom. He next laid heavy tribute on the neighboring tribes — the Edomites, Moabites, Ammonites, and Syrians.
После поражения филистимлян Давид завладел «ковчегом Яхве», перенес его в Иерусалим и сделал поклонение Яхве официальной религией своего царства. В качестве следующего шага он стал взимать высокие подати с идумеян, моавитян, аммонитян и сирийцев.
[97:9.15] David’s corrupt political machine began to get personal possession of land in the north in violation of the Hebrew mores and presently gained control of the caravan tariffs formerly collected by the Philistines. And then came a series of atrocities climaxed by the murder of Uriah. All judicial appeals were adjudicated at Jerusalem; no longer could «the elders» mete out justice. No wonder rebellion broke out. Today, Absalom might be called a demagogue; his mother was a Canaanite. There were a half dozen contenders for the throne besides the son of Bathsheba — Solomon.
В нарушение еврейских нравов, продажные чиновники Давида стали приобретать в личное пользование северные земли и вскоре взяли под свой контроль караванные пошлины, которые прежде взимали филистимляне. Затем произошла серия жестокостей, кульминацией которых стало убийство Урии. Все судебные апелляции рассматривались в Иерусалиме; «старейшины» более не могли вершить правосудие. Неудивительно, что вспыхнуло восстание. Сегодня Авессалома можно было бы назвать демагогом; его мать была ханаанейкой. Кроме сына Вирсавии — Соломона — было с полдюжины других претендентов на трон.
[97:9.16] After David’s death Solomon purged the political machine of all northern influences but continued all of the tyranny and taxation of his father’s regime. Solomon bankrupted the nation by his lavish court and by his elaborate building program: There was the house of Lebanon, the palace of Pharaoh’s daughter, the temple of Yahweh, the king’s palace, and the restoration of the walls of many cities. Solomon created a vast Hebrew navy, operated by Syrian sailors and trading with all the world. His harem numbered almost one thousand.
После смерти Давида Соломон полностью очистил свою государственную машину от северных влияний, однако сохранил всю тиранию и налогообложение, существовавшие при режиме его отца. Роскошный двор Соломона и широкая программа строительства разорили страну: были построены Ливанский дом, дворец дочери фараона, храм Яхве, царский дворец и восстановлены стены многих городов. Соломон построил огромный иудейский флот, который под управлением сирийских моряков торговал со всем миром. Его гарем насчитывал почти тысячу наложниц.
[97:9.17] By this time Yahweh’s temple at Shiloh was discredited, and all the worship of the nation was centered at Jebus in the gorgeous royal chapel. The northern kingdom returned more to the worship of Elohim. They enjoyed the favor of the Pharaohs, who later enslaved Judah, putting the southern kingdom under tribute.
К этому времени храм Яхве в Силоме утратил своё значение и центром всей религиозной жизни нации стала пышная дворцовая часовня в Иевусе. Северное царство вернулось к поклонению Элохиму. Оно пользовалось покровительством фараонов, которые позднее поработили Иудею и наложили на южное царство дань.
[97:9.18] There were ups and downs — wars between Israel and Judah. After four years of civil war and three dynasties, Israel fell under the rule of city despots who began to trade in land. Even King Omri attempted to buy Shemer’s estate. But the end drew on apace when Shalmaneser III decided to control the Mediterranean coast. King Ahab of Ephraim gathered ten other groups and resisted at Karkar; the battle was a draw. The Assyrian was stopped but the allies were decimated. This great fight is not even mentioned in the Old Testament.
Периоды подъема сменялись периодами упадка — войнами Израиля и Иудеи. После четырех лет гражданской войны и смены трех династий Израиль оказался под властью городских деспотов, которые стали торговать землей. Даже царь Амврий попытался купить поместье Семира. Однако смертельная опасность нависла, когда Салманассар III решил распространить свою власть на средиземноморское побережье. Царь ефремлян Ахав объединился с десятью другими группами и дал бой при Каркаре. Сражение закончилось вничью. Ассириец был остановлен, но множество воинов союзной армии остались на поле брани. Это великое сражение даже не упоминается в Ветхом Завете.
[97:9.19] New trouble started when King Ahab tried to buy land from Naboth. His Phoenician wife forged Ahab’s name to papers directing that Naboth’s land be confiscated on the charge that he had blasphemed the names of «Elohim and the king.» He and his sons were promptly executed. The vigorous Elijah appeared on the scene denouncing Ahab for the murder of the Naboths. Thus Elijah, one of the greatest of the prophets, began his teaching as a defender of the old land mores as against the land-selling attitude of the Baalim, against the attempt of the cities to dominate the country. But the reform did not succeed until the country landlord Jehu joined forces with the gypsy chieftain Jehonadab to destroy the prophets (real estate agents) of Baal at Samaria.
Новые неприятности возникли, когда Ахав попытался купить землю у Навуфея. Его жена-финикиянка подделала подпись Ахава на документах, в которых отдавалось распоряжение конфисковать землю Навуфея, обвиненного в осквернении имен «Элохима и царя». Навуфей и его сыновья были сразу же казнены. На месте событий появился решительный Илия, обвиняя Ахава в убийстве Навуфеев. Так Илия, один из величайших пророков, начал свои проповеди с защиты прежнего отношения к земле — против торговавших землей поклонников Ваала, против стремления городов к господству над провинцией. Но эта реформа увенчалась успехом лишь когда провинциальный землевладелец Ииуй объединил свои силы с цыганским вождем Иегонадавом, уничтожив пророков Ваала (торговцев недвижимостью) в Самарии.
[97:9.20] New life appeared as Jehoash and his son Jeroboam delivered Israel from its enemies. But by this time there ruled in Samaria a gangster-nobility whose depredations rivaled those of the Davidic dynasty of olden days. State and church went along hand in hand. The attempt to suppress freedom of speech led Elijah, Amos, and Hosea to begin their secret writing, and this was the real beginning of the Jewish and Christian Bibles.
Новая жизнь началась после того, как Иегоас и его сын Иеровоам избавили Израиль от врагов. Но в это время в Самарии уже правила преступная аристократия, по своим бесчинствам соперничавшая с династией Давида прежних дней. Государство и церковь действовали рука об руку. Попытка подавить свободу слова заставила Илию, Амоса и Осию писать втайне, что и положило начало еврейской и христианской Библиям.
[97:9.21] But the northern kingdom did not vanish from history until the king of Israel conspired with the king of Egypt and refused to pay further tribute to Assyria. Then began the three years’ siege followed by the total dispersion of the northern kingdom. Ephraim (Israel) thus vanished. Judah — the Jews, the «remnant of Israel» — had begun the concentration of land in the hands of the few, as Isaiah said, «Adding house to house and field to field.» Presently there was in Jerusalem a temple of Baal alongside the temple of Yahweh. This reign of terror was ended by a monotheistic revolt led by the boy king Joash, who crusaded for Yahweh for thirty-five years.
Однако северное царство исчезло лишь после того, как царь Израиля, заключив договор с царем Египта, отказался платить дань Ассирии. Последовала трехлетняя осада, закончившаяся полным уничтожением северного царства. Так исчез Ефрем (Израиль). Иудея — то есть евреи, «остаток Израиля» — стала сосредоточивать землю в руках кучки людей, как сказал Исайя, «прибавляя дом к дому и поле к полю». Вскоре в Иерусалиме, наряду с храмом Яхве, появился храм Ваала. Конец этой власти террора был положен монотеистическим восстанием, поднятым несовершеннолетним царем Иоасом, который в течение тридцати пяти лет отстаивал веру в Яхве.
[97:9.22] The next king, Amaziah, had trouble with the revolting tax-paying Edomites and their neighbors. After a signal victory he turned to attack his northern neighbors and was just as signally defeated. Then the rural folk revolted; they assassinated the king and put his sixteen-year-old son on the throne. This was Azariah, called Uzziah by Isaiah. After Uzziah, things went from bad to worse, and Judah existed for a hundred years by paying tribute to the kings of Assyria. Isaiah the first told them that Jerusalem, being the city of Yahweh, would never fall. But Jeremiah did not hesitate to proclaim its downfall.
Источником неприятностей следующего царя, Амасии, стали обложенные данью и восставшие идумеяне и их соседи. После блестящей победы Амасия повернул назад, чтобы напасть на своих северных соседей, но потерпел столь же сокрушительное поражение. Затем вспыхнул крестьянский бунт. Восставшие убили царя, а на трон посадили его шестнадцатилетнего сына. Это был Азария, которого Исайя называет Озией. После Озии дела пошли из рук вон плохо и в течение ста лет Иудея платила дань ассирийским царям. Исайя первый обещал, что Иерусалим, город Яхве, будет стоять вечно. Но Иеремия не побоялся предсказать его падение.
[97:9.23] The real undoing of Judah was effected by a corrupt and rich ring of politicians operating under the rule of a boy king, Manasseh. The changing economy favored the return of the worship of Baal, whose private land dealings were against the ideology of Yahweh. The fall of Assyria and the ascendency of Egypt brought deliverance to Judah for a time, and the country folk took over. Under Josiah they destroyed the Jerusalem ring of corrupt politicians.
Причиной краха Иудеи стала клика богатых и продажных политиков, действовавших в правление несовершеннолетнего царя Манассии. Изменение условий способствовало возвращению к культу Ваала, разрешавшему торговать землей, что противоречило идеологии Яхве. Падение Ассирии и усиление Египта на некоторое время принесли Иудее избавление и народ взял власть в свои руки. При Иосии с иерусалимской кликой продажных политиков было покончено.
[97:9.24] But this era came to a tragic end when Josiah presumed to go out to intercept Necho’s mighty army as it moved up the coast from Egypt for the aid of Assyria against Babylon. He was wiped out, and Judah went under tribute to Egypt. The Baal political party returned to power in Jerusalem, and thus began the real Egyptian bondage. Then ensued a period in which the Baalim politicians controlled both the courts and the priesthood. Baal worship was an economic and social system dealing with property rights as well as having to do with soil fertility.
Однако и эта эпоха закончилась трагедией, когда Иосия решил вступить в бой с Нехао, пытаясь остановить его огромную армию, продвигавшуюся из Египта вдоль берега моря на помощь сражавшимся с Вавилоном ассирийцам. Иосия потерпел сокрушительное поражение, а Иудея стала платить дань Египту. В Иерусалиме политическая партия Ваала вернулась к власти и это стало началом реальной зависимости от Египта. В последовавший за этим период времени ваалиты контролировали как суды, так и духовенство. Поклонение Ваалу представляло собой экономическую и социальную систему, имевшую отношение к правам собственности, а также к плодородию земли.
[97:9.25] With the overthrow of Necho by Nebuchadnezzar, Judah fell under the rule of Babylon and was given ten years of grace, but soon rebelled. When Nebuchadnezzar came against them, the Judahites started social reforms, such as releasing slaves, to influence Yahweh. When the Babylonian army temporarily withdrew, the Hebrews rejoiced that their magic of reform had delivered them. It was during this period that Jeremiah told them of the impending doom, and presently Nebuchadnezzar returned.
После свержения Нехао Навуходоносором, Иудея попала под власть Вавилона и была оставлена в покое на десять лет, но вскоре восстала. Когда Навуходоносор выступил против Иудеи, ее жители, чтобы повлиять на Яхве, стали проводить социальные реформы, в частности, освобождать рабов. После временного вывода вавилонской армии иудеи возрадовались, поверив в то, что реформа принесла им избавление. Именно тогда Иеремия предупредил их о нависшей опасности и вскоре Навуходоносор вернулся.
[97:9.26] And so the end of Judah came suddenly. The city was destroyed, and the people were carried away into Babylon. The Yahweh-Baal struggle ended with the captivity. And the captivity shocked the remnant of Israel into monotheism.
Конец Иудеи пришел внезапно. Город был разрушен, а народ угнан в Вавилон. Противостояние Яхве и Ваала закончилось пленом, ставшим тем потрясением, которое привело остатки израильтян к монотеизму.
[97:9.27] In Babylon the Jews arrived at the conclusion that they could not exist as a small group in Palestine, having their own peculiar social and economic customs, and that, if their ideologies were to prevail, they must convert the gentiles. Thus originated their new concept of destiny — the idea that the Jews must become the chosen servants of Yahweh. The Jewish religion of the Old Testament really evolved in Babylon during the captivity.
В Вавилоне евреи пришли к выводу, что они не могут существовать в Палестине в виде небольшой группы со своими особыми социальными и экономическими обычаями и что их идеология может восторжествовать только в случае обращения в нее иноверцев. Так родилось новое представление о предназначении — идея о том, что евреи должны стать избранными слугами Яхве. Еврейская религия Ветхого Завета по-настоящему сформировалась в годы плена.
[97:9.28] The doctrine of immortality also took form at Babylon. The Jews had thought that the idea of the future life detracted from the emphasis of their gospel of social justice. Now for the first time theology displaced sociology and economics. Religion was taking shape as a system of human thought and conduct more and more to be separated from politics, sociology, and economics.
Доктрина бессмертия также сформировалась в Вавилоне. Раньше евреи считали, что идея будущей жизни умаляла значение их евангелия социальной справедливости. Теперь же теология впервые заняла место социологии и экономики. Религия превращалась в систему человеческой мысли, которой предстояло все больше отделяться от политики, социологии и экономики.
[97:9.29] And so does the truth about the Jewish people disclose that much which has been regarded as sacred history turns out to be little more than the chronicle of ordinary profane history. Judaism was the soil out of which Christianity grew, but the Jews were not a miraculous people.
Так правда о еврейском народе показывает, что священная история в значительной мере оказывается всего лишь хроникой обыкновенной светской истории. Иудаизм был той почвой, на которой выросло христианство, однако евреи не были чудодейственным народом.
10. ИУДЕЙСКАЯ РЕЛИГИЯ
[97:10.1] Their leaders had taught the Israelites that they were a chosen people, not for special indulgence and monopoly of divine favor, but for the special service of carrying the truth of the one God over all to every nation. And they had promised the Jews that, if they would fulfill this destiny, they would become the spiritual leaders of all peoples, and that the coming Messiah would reign over them and all the world as the Prince of Peace.
Вожди учили израильтян, что они — избранный народ не ради особых привилегий и исключительного божественного благоволения, а во имя особого служения — нести всем народам истину о едином Боге над всеми людьми. Они обещали евреям, что если те исполнят данное им предназначение, то станут духовными лидерами всех народов, а грядущий Мессия будет править над ними и всеми людьми как Князь Мира.
[97:10.2] When the Jews had been freed by the Persians, they returned to Palestine only to fall into bondage to their own priest-ridden code of laws, sacrifices, and rituals. And as the Hebrew clans rejected the wonderful story of God presented in the farewell oration of Moses for the rituals of sacrifice and penance, so did these remnants of the Hebrew nation reject the magnificent concept of the second Isaiah for the rules, regulations, and rituals of their growing priesthood.
Получив от персов свободу, евреи вернулись в Палестину, но лишь для того, чтобы попасть в кабалу собственных законов, жертвоприношений и ритуалов, безраздельно подчиненных священникам. И так же, как иудейские кланы отвергли чудесный рассказ о Боге, с которым к ним обратился в своей прощальной речи Моисей, в пользу ритуалов жертвоприношения и покаяния, так и остатки этой иудейской нации отвергли величественное представление второго Исайи, отдав предпочтение правилам, предписаниям и ритуалам все более многочисленного духовенства.
[97:10.3] National egotism, false faith in a misconceived promised Messiah, and the increasing bondage and tyranny of the priesthood forever silenced the voices of the spiritual leaders (excepting Daniel, Ezekiel, Haggai, and Malachi); and from that day to the time of John the Baptist all Israel experienced an increasing spiritual retrogression. But the Jews never lost the concept of the Universal Father; even to the twentieth century after Christ they have continued to follow this Deity conception.
Национальный эготизм, ложная вера в неправильно понимаемого обещанного Мессию, усиление кабалы и тирании духовенства, — все это навсегда заставило замолчать их духовных лидеров (за исключением Даниила, Иезекииля, Аггея и Малахии); и с того времени и до прихода Иоанна Крестителя весь Израиль приходил в состояние все большего духовного упадка. Однако евреи всегда хранили свое представление о Всеобщем Отце; они продолжают следовать этой концепции Божества и в двадцатом веке после Христа.
[97:10.4] From Moses to John the Baptist there extended an unbroken line of faithful teachers who passed the monotheistic torch of light from one generation to another while they unceasingly rebuked unscrupulous rulers, denounced commercializing priests, and ever exhorted the people to adhere to the worship of the supreme Yahweh, the Lord God of Israel.
От Моисея до Иоанна Крестителя протянулся непрерывный ряд вероисповедных учителей, передававших факел монотеизма от одного поколения к другому и неизменно порицавших бессовестных правителей, разоблачавших меркантильное духовенство и призывавших людей быть преданными верховному Яхве — Господу Богу Израиля.
[97:10.5] As a nation the Jews eventually lost their political identity, but the Hebrew religion of sincere belief in the one and universal God continues to live in the hearts of the scattered exiles. And this religion survives because it has effectively functioned to conserve the highest values of its followers. The Jewish religion did preserve the ideals of a people, but it failed to foster progress and encourage philosophic creative discovery in the realms of truth. The Jewish religion had many faults — it was deficient in philosophy and almost devoid of aesthetic qualities — but it did conserve moral values; therefore it persisted. The supreme Yahweh, as compared with other concepts of Deity, was clear-cut, vivid, personal, and moral.
Как нация, евреи со временем утратили свою политическую идентичность, но иудейская религия, основанная на искренней вере в единого и всеобщего Бога, продолжает жить в сердцах рассеянных изгнанников. И эта религия жива потому, что ей удалось сохранить высшие ценности своих последователей. Еврейская религия действительно сберегла народные идеалы, однако не смогла стать двигателем прогресса и вдохновителем творческих открытий философии в сферах истины. У еврейской религии было много слабых сторон — например, ущербность философии и почти полное отсутствие эстетики, — но она в самом деле сберегла нравственные ценности и потому сохранилась. По сравнению с другими концепциями Божества, представление о высшем Яхве было определенным, живым, личностным и нравственным.
[97:10.6] The Jews loved justice, wisdom, truth, and righteousness as have few peoples, but they contributed least of all peoples to the intellectual comprehension and to the spiritual understanding of these divine qualities. Though Hebrew theology refused to expand, it played an important part in the development of two other world religions, Christianity and Mohammedanism.
Немногие народы так же любили справедливость, мудрость, истину и праведность, как евреи, но из всех народов они в наименьшей степени способствовали интеллектуальному осмыслению и духовному пониманию этих божественных качеств. Хотя теология иудаизма отказалась расширять свои границы, она сыграла важную роль в развитии двух других мировых религий — христианства и ислама.
[97:10.7] The Jewish religion persisted also because of its institutions. It is difficult for religion to survive as the private practice of isolated individuals. This has ever been the error of the religious leaders: Seeing the evils of institutionalized religion, they seek to destroy the technique of group functioning. In place of destroying all ritual, they would do better to reform it. In this respect Ezekiel was wiser than his contemporaries; though he joined with them in insisting on personal moral responsibility, he also set about to establish the faithful observance of a superior and purified ritual.
Еврейская религия сохранилась также благодаря своим институтам. Религии трудно уцелеть в виде частной практики изолированных индивидуумов. Извечная ошибка религиозных лидеров заключается в том, что видя зло институциональной религии, они стремятся уничтожить сам метод групповых действий. Они могли бы добиться большего, реформируя ритуалы, а не уничтожая их. В этом отношении Иезекииль был мудрее своих современников: хотя он и присоединился к ним в требовании личной моральной ответственности, его целью было также создание и безукоризненное исполнение более совершенного и чистого ритуала.
[97:10.8] And thus the successive teachers of Israel accomplished the greatest feat in the evolution of religion ever to be effected on Urantia: the gradual but continuous transformation of the barbaric concept of the savage demon Yahweh, the jealous and cruel spirit god of the fulminating Sinai volcano, to the later exalted and supernal concept of the supreme Yahweh, creator of all things and the loving and merciful Father of all mankind. And this Hebraic concept of God was the highest human visualization of the Universal Father up to that time when it was further enlarged and so exquisitely amplified by the personal teachings and life example of his Son, Michael of Nebadon.
Так сменявшие друг друга учители Израиля совершили величайший подвиг за всю историю эволюции религии на Урантии: постепенную, но непрерывную трансформацию варварского представления о дикарском демоне Яхве — ревнивом и жестоком боге-духе грохочущего синайского вулкана — в последующую величественную и божественную концепцию высшего Яхве — создателя всего сущего, любвеобильного и милосердного Отца всего человечества. И такая иудейская концепция Бога оставалась высочайшим человеческим представлением о Всеобщем Отце вплоть до того времени, когда она получила новое и столь совершенное развитие в личных учениях и жизненном примере его Сына — Майкиэля Небадонского.
[97:10.9] [Presented by a Melchizedek of Nebadon.]
[Представлено Мелхиседеком Небадона.]