(Early Evolution of Religion)
[86:0.1] THE evolution of religion from the preceding and primitive worship urge is not dependent on revelation. The normal functioning of the human mind under the directive influence of the sixth and seventh mind-adjutants of universal spirit bestowal is wholly sufficient to insure such development.
ЭВОЛЮЦИЯ религии от предшествующего и примитивного побуждения к поклонению не зависит от откровения. Для обеспечения такого развития совершенно достаточно нормального функционирования человеческого разума под направляющим воздействием шестого и седьмого вспомогательных духов разума — дара вселенского духа.
[86:0.2] Man’s earliest prereligious fear of the forces of nature gradually became religious as nature became personalized, spiritized, and eventually deified in human consciousness. Religion of a primitive type was therefore a natural biologic consequence of the psychologic inertia of evolving animal minds after such minds had once entertained concepts of the supernatural.
По мере персонализации, одухотворения и, наконец, обожествления природы в сознании человека древнейший до-религиозный страх перед силами природы постепенно становился религиозным. Поэтому примитивная религия была естественным биологическим следствием психологической инертности развивающегося животного разума после того, как в таком разуме появились представления о сверхъестественном.
1. CHANCE: GOOD LUCK AND BAD LUCK
1. СЛУЧАЙ: УДАЧА И НЕУДАЧА
[86:1.1] Aside from the natural worship urge, early evolutionary religion had its roots of origin in the human experiences of chance — so-called luck, commonplace happenings. Primitive man was a food hunter. The results of hunting must ever vary, and this gives certain origin to those experiences which man interprets as good luck and bad luck. Mischance was a great factor in the lives of men and women who lived constantly on the ragged edge of a precarious and harassed existence.
Кроме естественного побуждения к поклонению, корни ранней эволюционной религии уходили в соприкосновение человека со случаем — так называемой удачей, повседневными случайными событиями. Для пропитания первобытный человек охотился. Результаты охоты всегда различны, что неизбежно приводит к появлению того опыта, который человек расценивает как удачу и неудачу. Невезение играло огромную роль в судьбах мужчин и женщин, чья полная опасности и риска жизнь постоянно находилась на краю пропасти.
[86:1.2] The limited intellectual horizon of the savage so concentrates the attention upon chance that luck becomes a constant factor in his life. Primitive Urantians struggled for existence, not for a standard of living; they lived lives of peril in which chance played an important role. The constant dread of unknown and unseen calamity hung over these savages as a cloud of despair which effectively eclipsed every pleasure; they lived in constant dread of doing something that would bring bad luck. Superstitious savages always feared a run of good luck; they viewed such good fortune as a certain harbinger of calamity.
Ввиду ограниченности интеллектуального кругозора, дикарь в такой степени концентрировал свое внимание на случайностях, что удача становилась постоянным фактором его жизни. Первобытные урантийцы вели борьбу за существование, а не за уровень жизни; в их полной опасностей жизни важную роль играл случай. Тучей отчаяния нависал над такими дикарями вечный страх перед неизвестным и незримым бедствием, полностью затмевая собой все удовольствия; они жили в постоянном страхе совершить что-либо такое, что принесет неудачу. Суеверные дикари всегда боялись полосы удачи; они считали такое везение верным предвестником беды.
[86:1.3] This ever-present dread of bad luck was paralyzing. Why work hard and reap bad luck — nothing for something — when one might drift along and encounter good luck — something for nothing? Unthinking men forget good luck — take it for granted — but they painfully remember bad luck.
Такой постоянный страх перед неудачей оказывал парализующее воздействие. К чему стараться что-то делать и пожинать плоды неудачи — ничто в обмен на нечто, если можно просто плыть по течению и встретить удачу — нечто в обмен на ничто? Бездумные люди забывают удачу, принимают ее как само собой разумеющееся; неудача же оставляет в их памяти мучительные воспоминания.
[86:1.4] Early man lived in uncertainty and in constant fear of chance — bad luck. Life was an exciting game of chance; existence was a gamble. It is no wonder that partially civilized people still believe in chance and evince lingering predispositions to gambling. Primitive man alternated between two potent interests: the passion of getting something for nothing and the fear of getting nothing for something. And this gamble of existence was the main interest and the supreme fascination of the early savage mind.
Древний человек жил в неуверенности и постоянном страхе перед случайностью — неудачей. Жизнь была игрой случая, азартной игрой. Неудивительно, что частично цивилизованные люди до сих пор верят в случай и проявляют глубоко укоренившуюся склонность к азартным играм. Примитивный человек колебался между двумя могущественными влечениями: страстным желанием получить нечто в обмен на ничто и страхом получить ничто в обмен на нечто. Такой азарт жизни был основным влечением древнего варвара и более всего пленял его разум.
[86:1.5] The later herders held the same views of chance and luck, while the still later agriculturists were increasingly conscious that crops were immediately influenced by many things over which man had little or no control. The farmer found himself the victim of drought, floods, hail, storms, pests, and plant diseases, as well as heat and cold. And as all of these natural influences affected individual prosperity, they were regarded as good luck or bad luck.
Позднее таких же взглядов на случай и удачу придерживались скотоводы, а появившиеся впоследствии земледельцы все явственней осознавали, что на урожай оказывают непосредственное влияние многие обстоятельства, почти или полностью неподвластные человеку. Земледелец становился жертвой засух, наводнений, града, бури, паразитов, заболеваний растений, а также жары и холода. И так как все эти природные факторы влияли на благосостояние человека, он считал их удачей или неудачей.
[86:1.6] This notion of chance and luck strongly pervaded the philosophy of all ancient peoples. Even in recent times in the Wisdom of Solomon it is said: «I returned and saw that the race is not to the swift, nor the battle to the strong, neither bread to the wise, nor riches to men of understanding, nor favor to men of skill; but fate and chance befall them all. For man knows not his fate; as fishes are taken in an evil net, and as birds are caught in a snare, so are the sons of men snared in an evil time when it falls suddenly upon them.»
Такое представление о случае и удаче пронизывало философию всех древних народов. Еще в недавние времена — в Премудростях Соломона — было сказано: «Обратился я и увидел, что не всегда бег выигрывает самый проворный, не всегда битву выигрывает сильнейший, не всегда хлеб достается мудрым, не всегда получает богатство умный, а умелый не всегда получает похвалу, но судьба и случай выпадают на долю каждого. Ибо человек не знает своей судьбы. Как рыбы попадаются в пагубную сеть и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие попадают в беду, когда она неожиданно обрушивается на них».
2. THE PERSONIFICATION OF CHANCE
2. ПЕРСОНИФИКАЦИЯ СЛУЧАЯ
[86:2.1] Anxiety was a natural state of the savage mind. When men and women fall victims to excessive anxiety, they are simply reverting to the natural estate of their far-distant ancestors; and when anxiety becomes actually painful, it inhibits activity and unfailingly institutes evolutionary changes and biologic adaptations. Pain and suffering are essential to progressive evolution.
Беспокойство — естественное состояние разума дикаря. Когда мужчины и женщины становятся жертвами чрезмерного беспокойства, то они просто возвращаются к естественному состоянию своих далеких предков; а когда беспокойство становится поистине мучительным, оно подавляет активность и неизменно приводит к эволюционным изменениям и биологическим адаптациям. Боль и страдание играют существенную роль в постепенной эволюции.
[86:2.2] The struggle for life is so painful that certain backward tribes even yet howl and lament over each new sunrise. Primitive man constantly asked, «Who is tormenting me?» Not finding a material source for his miseries, he settled upon a spirit explanation. And so was religion born of the fear of the mysterious, the awe of the unseen, and the dread of the unknown. Nature fear thus became a factor in the struggle for existence first because of chance and then because of mystery.
Борьба за существование столь мучительна, что некоторые отсталые племена до сих пор стонут и сокрушаются из-за каждого нового восхода солнца. Древний человек постоянно вопрошал: «Кто терзает меня?» Не находя материального источника своих несчастий, он останавливался на духовном объяснении. И так из страха перед таинственным, трепета перед незримым и ужаса перед неведомым рождалась религия. Таким образом, сначала случай, а затем тайна привели к тому, что страх перед природой стал одним из факторов в борьбе за существование.
[86:2.3] The primitive mind was logical but contained few ideas for intelligent association; the savage mind was uneducated, wholly unsophisticated. If one event followed another, the savage considered them to be cause and effect. What civilized man regards as superstition was just plain ignorance in the savage. Mankind has been slow to learn that there is not necessarily any relationship between purposes and results. Human beings are only just beginning to realize that the reactions of existence appear between acts and their consequences. The savage strives to personalize everything intangible and abstract, and thus both nature and chance become personalized as ghosts — spirits — and later on as gods.
Примитивный разум был логичным, однако ему не хватало идей для установления разумных ассоциаций; разум дикаря был темным и наивным. Если одно событие следовало за другим, дикарь считал их причиной и следствием. То, что цивилизованный человек рассматривает как суеверие, для дикаря было всего лишь неведением. Человечество медленно усваивало ту истину, что между намерениями и результатами не обязательно есть связь. Люди только теперь начинают понимать, что между действиями и их последствиями есть еще обстоятельства жизни. Дикарь пытается персонифицировать все неосязаемое и абстрактное; таким образом, и природа, и случай олицетворяются в качестве призраков, духов, а позднее — богов.
[86:2.4] Man naturally tends to believe that which he deems best for him, that which is in his immediate or remote interest; self-interest largely obscures logic. The difference between the minds of savage and civilized men is more one of content than of nature, of degree rather than of quality.
Человек естественным образом стремится верить в то, что считает лучшим для себя, с чем связаны его непосредственные или отдаленные интересы; личный интерес в значительной мере затмевает логику. Разум дикаря отличается от разума цивилизованного человека больше по содержанию, чем по сути; это скорее различие в мере, а не в качестве.
[86:2.5] But to continue to ascribe things difficult of comprehension to supernatural causes is nothing less than a lazy and convenient way of avoiding all forms of intellectual hard work. Luck is merely a term coined to cover the inexplicable in any age of human existence; it designates those phenomena which men are unable or unwilling to penetrate. Chance is a word which signifies that man is too ignorant or too indolent to determine causes. Men regard a natural occurrence as an accident or as bad luck only when they are destitute of curiosity and imagination, when the races lack initiative and adventure. Exploration of the phenomena of life sooner or later destroys man’s belief in chance, luck, and so-called accidents, substituting therefor a universe of law and order wherein all effects are preceded by definite causes. Thus is the fear of existence replaced by the joy of living.
Однако продолжать приписывать труднопостижимое сверхъестественному — это не более чем удобный и необременительный способ избавления от всех видов тяжелого интеллектуального труда. Удача — это лишь термин, придуманный для обозначения непостижимого в любую эпоху существования человека; он обозначает те явления, которые люди не способны или не желают познать. Случай — это слово, показывающее, что человек слишком невежественен или слишком ленив для выяснения причин. Люди считают естественное событие случайностью или неудачей только тогда, когда лишены любопытства и воображения, когда расам не хватает инициативы и отваги. Рано или поздно исследование явлений жизни искоренит веру человека в случай, везение и так называемые происшествия, заменив их вселенной закона и порядка, где всякому следствию предшествует определенная причина. Так на смену страху существования приходит радость жизни.
[86:2.6] The savage looked upon all nature as alive, as possessed by something. Civilized man still kicks and curses those inanimate objects which get in his way and bump him. Primitive man never regarded anything as accidental; always was everything intentional. To primitive man the domain of fate, the function of luck, the spirit world, was just as unorganized and haphazard as was primitive society. Luck was looked upon as the whimsical and temperamental reaction of the spirit world; later on, as the humor of the gods.
Дикарь считал всю природу живой, находящейся в чьей-то власти. Цивилизованный человек до сих пор пинает и осыпает проклятиями оказавшийся на его пути неодушевленный предмет, о который он споткнулся. Для древнего человека ничто и никогда не было случайным; во всем и всегда он видел умысел. Для примитивного человека власть рока, удачное стечение обстоятельств, мир духов были такими же неорганизованными и беспорядочными, как и первобытное общество. Удача представлялась прихотливой и импульсивной реакцией мира духов, позднее — благосклонностью богов.
[86:2.7] But all religions did not develop from animism. Other concepts of the supernatural were contemporaneous with animism, and these beliefs also led to worship. Naturalism is not a religion — it is the offspring of religion.
Но не все религии возникли из анимизма. Одновременно с анимизмом существовали и другие представления о сверхъестественном, и эти верования также вели к поклонению. Натурализм — это не религия; это — порождение религии.
3. СМЕРТЬ — НЕПОСТИЖИМОЕ
[86:3.1] Death was the supreme shock to evolving man, the most perplexing combination of chance and mystery. Not the sanctity of life but the shock of death inspired fear and thus effectively fostered religion. Among savage peoples death was ordinarily due to violence, so that nonviolent death became increasingly mysterious. Death as a natural and expected end of life was not clear to the consciousness of primitive people, and it has required age upon age for man to realize its inevitability.
Для эволюционирующего человека смерть была величайшим потрясением, самым загадочным сочетанием случая и тайны. Не святость жизни, а потрясение от смерти пробудило страх и стало мощным толчком к развитию религии. Обычной причиной смерти у дикарей было насилие, поэтому ненасильственная смерть превращалась во все большую тайну. Смерть как естественный и ожидаемый конец жизни была непонятна сознанию примитивных людей и потребовались многие века, прежде чем человек осознал ее неизбежность.
[86:3.2] Early man accepted life as a fact, while he regarded death as a visitation of some sort. All races have their legends of men who did not die, vestigial traditions of the early attitude toward death. Already in the human mind there existed the nebulous concept of a hazy and unorganized spirit world, a domain whence came all that is inexplicable in human life, and death was added to this long list of unexplained phenomena.
Древний человек принимал жизнь как данность, считая смерть неким наказанием. У всех народов есть свои легенды о людях, которые не умирали — отголоски традиций древнего отношения к смерти. В разуме человека уже существовало смутное представление о неясном и беспорядочном мире духов, из которого исходило все непостижимое в человеческой жизни и смерть была добавлена к такому длинному перечню необъяснимых явлений.
[86:3.3] All human disease and natural death was at first believed to be due to spirit influence. Even at the present time some civilized races regard disease as having been produced by «the enemy» and depend upon religious ceremonies to effect healing. Later and more complex systems of theology still ascribe death to the action of the spirit world, all of which has led to such doctrines as original sin and the fall of man.
Поначалу считалось, что все человеческие болезни и естественная смерть случаются под влиянием духов. Даже сегодня некоторые цивилизованные народы полагают, что заболевания навлекаются «врагом» и ищут исцеления в религиозных обрядах. Последующие и более сложные теологические системы по-прежнему приписывают смерть действию мира духов, что ведет к появлению доктрин о первородном грехе и падении человека.
[86:3.4] It was the realization of impotency before the mighty forces of nature, together with the recognition of human weakness before the visitations of sickness and death, that impelled the savage to seek for help from the supermaterial world, which he vaguely visualized as the source of these mysterious vicissitudes of life.
Именно осознание своей беспомощности перед могущественными силами природы наряду с признанием слабости человека перед лицом болезни и смерти побуждали дикаря просить помощи у сверхматериального мира, который в его смутном представлении был источником этих таинственных превратностей жизни.
4. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ПРЕОДОЛЕНИИ СМЕРТИ
[86:4.1] The concept of a supermaterial phase of mortal personality was born of the unconscious and purely accidental association of the occurrences of everyday life plus the ghost dream. The simultaneous dreaming about a departed chief by several members of his tribe seemed to constitute convincing evidence that the old chief had really returned in some form. It was all very real to the savage who would awaken from such dreams reeking with sweat, trembling, and screaming.
Представление о сверхматериальном аспекте смертной личности родилось из неосознанных и совершенно случайных ассоциаций между событиями повседневной жизни и суеверными сновидениями. Явление во сне усопшего вождя одновременно нескольким членам его племени казалось убедительным свидетельством того, что прежний вождь действительно вернулся в некой форме. Все это было очень реальным для дикаря, который просыпался от собственного крика, дрожа и обливаясь потом.
[86:4.2] The dream origin of the belief in a future existence explains the tendency always to imagine unseen things in the terms of things seen. And presently this new dream-ghost-future-life concept began effectively to antidote the death fear associated with the biologic instinct of self-preservation.
То, что вера в загробную жизнь родилась из снов, объясняет постоянное стремление воображать незримые вещи в терминах вещей зримых. И вскоре это новое представление о будущей жизни, возникшее под влиянием увиденных во сне призраков, становится действенным противоядием страху смерти, вытекающему из биологического инстинкта самосохранения.
[86:4.3] Early man was also much concerned about his breath, especially in cold climates, where it appeared as a cloud when exhaled. The breath of life was regarded as the one phenomenon which differentiated the living and the dead. He knew the breath could leave the body, and his dreams of doing all sorts of queer things while asleep convinced him that there was something immaterial about a human being. The most primitive idea of the human soul, the ghost, was derived from the breath-dream idea-system.
Древнего человека также очень волновало собственное дыхание, особенно в холодном климате, когда при выдохе изо рта шел пар. Дыхание жизни считалось тем феноменом, который отделял живых от мертвых. Человек знал, что его дыхание способно покинуть тело и видя себя во сне совершающим всевозможные странности, он убеждался в том, что в человеке было нечто нематериальное. Наиболее примитивное представление о человеческой душе как о призраке возникло из системы представлений о дыхании и сновидениях.
[86:4.4] Eventually the savage conceived of himself as a double — body and breath. The breath minus the body equaled a spirit, a ghost. While having a very definite human origin, ghosts, or spirits, were regarded as superhuman. And this belief in the existence of disembodied spirits seemed to explain the occurrence of the unusual, the extraordinary, the infrequent, and the inexplicable.
Со временем, дикарь стал представлять себя как сочетание двух компонентов — тела и дыхания. Дыхание минус тело составляло дух, призрак. Хотя призраки или духи имели явно человеческое происхождение, они считались сверхчеловеческими сущностями. Казалось, что эта вера в бестелесных духов объясняла необычные, чрезвычайные, редкие и непостижимые явления.
[86:4.5] The primitive doctrine of survival after death was not necessarily a belief in immortality. Beings who could not count over twenty could hardly conceive of infinity and eternity; they rather thought of recurring incarnations.
Примитивная доктрина о продолжении жизни после смерти не обязательно была верой в бессмертие. Существа, способные считать только до двадцати, едва ли могли постигнуть бесконечность и вечность; скорее они думали о повторяющихся инкарнациях.
[86:4.6] The orange race was especially given to belief in transmigration and reincarnation. This idea of reincarnation originated in the observance of hereditary and trait resemblance of offspring to ancestors. The custom of naming children after grandparents and other ancestors was due to belief in reincarnation. Some later-day races believed that man died from three to seven times. This belief (residual from the teachings of Adam about the mansion worlds), and many other remnants of revealed religion, can be found among the otherwise absurd doctrines of twentieth-century barbarians.
Вера в переселение душ и инкарнацию была особенно свойственна оранжевой расе. Идея реинкарнации возникла из наблюдения внешнего и внутреннего сходства родителей и детей. Обычай называть детей в честь бабушек и дедушек или других предков объясняется именно верой в реинкарнацию. Некоторые народы в более поздние времена верили, что человек умирал от трех до семи раз. Это поверье (оставшееся от учений Адама об обительских мирах), равно как и многие другие следы религии откровения, встречается и у дикарей двадцатого века. В остальном такие учения абсурдны.
[86:4.7] Early man entertained no ideas of hell or future punishment. The savage looked upon the future life as just like this one, minus all ill luck. Later on, a separate destiny for good ghosts and bad ghosts — heaven and hell — was conceived. But since many primitive races believed that man entered the next life just as he left this one, they did not relish the idea of becoming old and decrepit. The aged much preferred to be killed before becoming too infirm.
У древнего человека не было представлений об аде или будущих наказаниях. Для дикаря будущая жизнь была такой же, как и эта — за вычетом всех неудач. Позднее появилось представление о различной судьбе для хороших и плохих призраков — о рае и аде. Однако в связи с тем, что по мнению древних человек вступал в следующую жизнь в тот же момент как покидал эту, они не видели смысла в старении и дряхлости. Пожилые люди предпочитали, чтобы их убивали до того, как они станут слишком немощными.
[86:4.8] Almost every group had a different idea regarding the destiny of the ghost soul. The Greeks believed that weak men must have weak souls; so they invented Hades as a fit place for the reception of such anemic souls; these unrobust specimens were also supposed to have shorter shadows. The early Andites thought their ghosts returned to the ancestral homelands. The Chinese and Egyptians once believed that soul and body remained together. Among the Egyptians this led to careful tomb construction and efforts at body preservation. Even modern peoples seek to arrest the decay of the dead. The Hebrews conceived that a phantom replica of the individual went down to Sheol; it could not return to the land of the living. They did make that important advance in the doctrine of the evolution of the soul.
Почти у каждой группы было свое представление о судьбе призрака-души. Греки считали, что слабые люди имеют слабые души; поэтому они придумали Аид — место, где принимались такие анемичные души; также считалось, что подобные хилые субъекты отбрасывают и более короткие тени. Древние андиты верили в то, что их души возвращаются на родину предков. Когда-то китайцы и египтяне считали, что душа и тело остаются вместе. У египтян это проявилось в тщательном устройстве гробниц и усилиях по консервации тела. Даже современные народы стремятся приостановить разложение трупов. В представлении древних евреев, бестелесный двойник человека отправлялся в Шеол, откуда уже не мог вернуться в мир живых. Именно они сделали этот важный шаг вперед в учении об эволюции души.
5. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ПРИЗРАКЕ-ДУШЕ
[86:5.1] The nonmaterial part of man has been variously termed ghost, spirit, shade, phantom, specter, and latterly soul. The soul was early man’s dream double; it was in every way exactly like the mortal himself except that it was not responsive to touch. The belief in dream doubles led directly to the notion that all things animate and inanimate had souls as well as men. This concept tended long to perpetuate the nature-spirit beliefs; the Eskimos still conceive that everything in nature has a spirit.
Нематериальную часть человека называли по-разному: призраком, духом, тенью, фантомом, привидением и наконец — душой. Для древнего человека душа была его двойником, существовавшим во сне; она полностью и во всех отношениях соответствовала самому смертному, за исключением того, что не реагировала на прикосновение. Вера в двойников, существующих во сне, непосредственно привела к представлению о том, что у всего живого и неживого есть душа, как и у человека. Такие воззрения объясняют живучесть верований в духов природы; эскимосы до сих пор считают, что у всего в природе есть дух.
[86:5.2] The ghost soul could be heard and seen, but not touched. Gradually the dream life of the race so developed and expanded the activities of this evolving spirit world that death was finally regarded as «giving up the ghost.» All primitive tribes, except those little above animals, have developed some concept of the soul. As civilization advances, this superstitious concept of the soul is destroyed, and man is wholly dependent on revelation and personal religious experience for his new idea of the soul as the joint creation of the God-knowing mortal mind and its indwelling divine spirit, the Thought Adjuster.
Призрак-душу можно было слышать и видеть, но не осязать. Постепенно человеческие сновидения привели к такому развитию и расширению активности эволюционирующего мира духов, что смерть стала восприниматься как «испускание духа». У всех первобытных племен, за исключением тех, которые лишь немного поднялись над уровнем животных, появилась некоторая концепция души. Развитие цивилизации уничтожает это суеверное представление о душе; человек становится полностью зависимым от откровения и личного религиозного опыта для формирования нового представления о душе как совместном творении Богопознающего смертного разума и пребывающего в нем божественного духа — Настройщика Мышления.
[86:5.3] Early mortals usually failed to differentiate the concepts of an indwelling spirit and a soul of evolutionary nature. The savage was much confused as to whether the ghost soul was native to the body or was an external agency in possession of the body. The absence of reasoned thought in the presence of perplexity explains the gross inconsistencies of the savage view of souls, ghosts, and spirits.
Древние смертные обычно не проводили различия между понятиями внутреннего духа и имеющей эволюционное происхождение души. Дикарь пребывал в полном недоумении, не зная, является ли призрак-душа каким-то врожденным свойством тела или же представляет собой внешнюю субстанцию, во владении которой находится тело. Отсутствие рациональных доводов в сочетании со сложностью самого предмета объясняет полную несостоятельность взглядов дикарей на душу, призраков и духов.
[86:5.4] The soul was thought of as being related to the body as the perfume to the flower. The ancients believed that the soul could leave the body in various ways, as in:
Считалось, что душа так же соотносится с телом, как аромат — с цветком. Древние люди верили, что душа способна покидать тело различными способами:
1. Ordinary and transient fainting.
2. Sleeping, natural dreaming.
3. Coma and unconsciousness associated with disease and accidents.
4. Death, permanent departure.
1. Обычная, кратковременная потеря сознания.
2. Сон, естественные сновидения.
3. Состояние комы и потеря сознания в связи с заболеваниями и несчастными случаями.
4. Смерть — окончательное расставание с телом.
[86:5.5] The savage looked upon sneezing as an abortive attempt of the soul to escape from the body. Being awake and on guard, the body was able to thwart the soul’s attempted escape. Later on, sneezing was always accompanied by some religious expression, such as «God bless you!»
Дикарь считал чихание неудачной попыткой души покинуть тело. Тело было способно воспрепятствовать такой попытке, когда находилось в состоянии бодрствования, начеку. Впоследствии чихание всегда сопровождалось каким-нибудь религиозным выражением, например: «Благослови тебя Бог!»
[86:5.6] Early in evolution sleep was regarded as proving that the ghost soul could be absent from the body, and it was believed that it could be called back by speaking or shouting the sleeper’s name. In other forms of unconsciousness the soul was thought to be farther away, perhaps trying to escape for good — impending death. Dreams were looked upon as the experiences of the soul during sleep while temporarily absent from the body. The savage believes his dreams to be just as real as any part of his waking experience. The ancients made a practice of awaking sleepers gradually so that the soul might have time to get back into the body.
Уже в древности сон считался подтверждением того, что призрак-душа способна покидать тело и люди верили в то, что ее можно вернуть, произнося или выкрикивая имя спящего. Полагали, что при других формах бессознательного состояния душа уходит еще дальше, возможно — пытается ускользнуть навсегда, приближаясь к смерти. Сновидения рассматривали как впечатления души, полученные во сне при временном пребывании вне тела. Дикарь считает свои сны такими же реальными, как и любые впечатления в состоянии бодрствования. Древние люди старались будить спящих постепенно, чтобы душа успевала вернуться в тело.
[86:5.7] All down through the ages men have stood in awe of the apparitions of the night season, and the Hebrews were no exception. They truly believed that God spoke to them in dreams, despite the injunctions of Moses against this idea. And Moses was right, for ordinary dreams are not the methods employed by the personalities of the spiritual world when they seek to communicate with material beings.
Во все эпохи человека охватывал благоговейный страх при появлении ночных видений, не были исключением и евреи. Они в самом деле верили в то, что Бог говорит с ними во сне, несмотря на предписания Моисея, направленные против такого воззрения. И Моисей был прав, ибо личности духовного мира не используют обычные сновидения для установления связи с материальными существами.
[86:5.8] The ancients believed that souls could enter animals or even inanimate objects. This culminated in the werewolf ideas of animal identification. A person could be a law-abiding citizen by day, but when he fell asleep, his soul could enter a wolf or some other animal to prowl about on nocturnal depredations.
Древние люди верили в то, что душа может вселяться в животных и даже в неживые предметы. Кульминацией такого представления стала вера в оборотней — отождествление людей с животными. Днем человек мог быть законопослушным гражданином, но когда засыпал его душа вселялась в волка или другое животное, рыская по округе и совершая опустошительные набеги.
[86:5.9] Primitive men thought that the soul was associated with the breath, and that its qualities could be imparted or transferred by the breath. The brave chief would breathe upon the newborn child, thereby imparting courage. Among early Christians the ceremony of bestowing the Holy Spirit was accompanied by breathing on the candidates. Said the Psalmist: «By the word of the Lord were the heavens made and all the host of them by the breath of his mouth.» It was long the custom of the eldest son to try to catch the last breath of his dying father.
Примитивные люди считали, что душа связана с дыханием и что ее свойства могут передаваться или переноситься дыханием. Храбрый вождь дышал на новорожденного, наделяя его отвагой. У ранних христиан процедура наделения Святым Духом сопровождалась дуновением на кандидатов. Псалмопевец сказал: «Словом Господа небо создано, дыханием его — все небесное воинство». Долгое время существовал обычай, когда старший сын пытался уловить последний выдох умирающего отца.
[86:5.10] The shadow came, later on, to be feared and revered equally with the breath. The reflection of oneself in the water was also sometimes looked upon as proof of the double self, and mirrors were regarded with superstitious awe. Even now many civilized persons turn the mirror to the wall in the event of death. Some backward tribes still believe that the making of pictures, drawings, models, or images removes all or a part of the soul from the body; hence such are forbidden.
Позже наравне с дыханием стали бояться и почитать тень. Иногда доказательством существования двойника считалось отражение человека в воде, а зеркала вызывали суеверный трепет. До сих пор многие цивилизованные люди поворачивают зеркало к стене в случае смерти. Некоторые отсталые племена по-прежнему считают, что картины, рисунки, слепки или изваяния извлекают из тела всю душу или ее часть и поэтому запрещают их.
[86:5.11] The soul was generally thought of as being identified with the breath, but it was also located by various peoples in the head, hair, heart, liver, blood, and fat. The «crying out of Abel’s blood from the ground» is expressive of the onetime belief in the presence of the ghost in the blood. The Semites taught that the soul resided in the bodily fat, and among many the eating of animal fat was taboo. Head hunting was a method of capturing an enemy’s soul, as was scalping. In recent times the eyes have been regarded as the windows of the soul.
Обычно душа отождествлялась с дыханием, однако различные народы считали ее местонахождением также голову, волосы, сердце, печень, кровь и жир. Фраза «голос крови Авеля, вопиющий от земли» отражает древнюю веру в то, что душа содержится в крови. Семиты учили, что душа находится в телесном жире и у многих народов животный жир был запрещенной пищей. Охота за головами и снятие скальпа были способами пленения вражеской души. В последнее время к глазам стали относиться как к зеркалу души.
[86:5.12] Those who held the doctrine of three or four souls believed that the loss of one soul meant discomfort, two illness, three death. One soul lived in the breath, one in the head, one in the hair, one in the heart. The sick were advised to stroll about in the open air with the hope of recapturing their strayed souls. The greatest of the medicine men were supposed to exchange the sick soul of a diseased person for a new one, the «new birth.»
Те, кто придерживался учения о трех или четырех душах, верили, что потеря одной означала недомогание, двух — болезнь, трех — смерть. Одна душа жила в дыхании, другая — в голове, третья — в волосах, четвертая — в сердце. Больным рекомендовались прогулки на свежем воздухе в надежде вернуть заблудшие души. Полагали, что великие шаманы могли заменить больную душу заболевшего человека на новую; так происходило «новое рождение».
[86:5.13] The children of Badanon developed a belief in two souls, the breath and the shadow. The early Nodite races regarded man as consisting of two persons, soul and body. This philosophy of human existence was later reflected in the Greek viewpoint. The Greeks themselves believed in three souls; the vegetative resided in the stomach, the animal in the heart, the intellectual in the head. The Eskimos believe that man has three parts: body, soul, and name.
У детей Бадонана сформировалась вера в две души: дыхание и тень. Древние нодиты полагали, что человек состоит из души и тела. Впоследствии такая философия человеческого бытия нашла свое отражение во взглядах греков. Сами же греки верили в существование трех душ: растительная душа находилась в желудке, животная — в сердце, интеллектуальная — в голове. Эскимосы верят в то, что человек состоит из трех частей: тела, души и имени.
6. THE GHOST-SPIRIT ENVIRONMENT
6. СРЕДА ПРИЗРАКОВ-ДУХОВ
[86:6.1] Man inherited a natural environment, acquired a social environment, and imagined a ghost environment. The state is man’s reaction to his natural environment, the home to his social environment, the church to his illusory ghost environment.
Человек унаследовал природную среду, обрел социальную среду и придумал среду призраков. Государство — это реакция человека на его природное окружение, семья — на социальное окружение, церковь — на иллюзорную среду призраков.
[86:6.2] Very early in the history of mankind the realities of the imaginary world of ghosts and spirits became universally believed, and this newly imagined spirit world became a power in primitive society. The mental and moral life of all mankind was modified for all time by the appearance of this new factor in human thinking and acting.
Уже на самом раннем этапе истории человечества реальности воображаемого мира призраков и духов получили всеобщее признание и появившийся вымышленный мир духов превратился в одну из движущих сил примитивного общества. С возникновением этого нового фактора в мышлении и поведении человека изменилась вся интеллектуальная и нравственная жизнь человечества.
[86:6.3] Into this major premise of illusion and ignorance, mortal fear has packed all of the subsequent superstition and religion of primitive peoples. This was man’s only religion up to the times of revelation, and today many of the world’s races have only this crude religion of evolution.
Страх смертного человека наполнил это иллюзорное и невежественное допущение всеми последующими суевериями и всей религией первобытных народов. Вплоть до появления откровения в этом заключалась единственная религия человека; по сей день многие народы располагают только такой примитивной эволюционной религией.
[86:6.4] As evolution progressed, good luck became associated with good spirits and bad luck with bad spirits. The discomfort of enforced adaptation to a changing environment was regarded as ill luck, the displeasure of the spirit ghosts. Primitive man slowly evolved religion out of his innate worship urge and his misconception of chance. Civilized man provides schemes of insurance to overcome these chance occurrences; modern science puts an actuary with mathematical reckoning in the place of fictitious spirits and whimsical gods.
По ходу эволюции удачу стали связывать с хорошими духами, а неудачу — с плохими. Неприятности, с которыми были связаны вынужденные приспособления к изменяющейся окружающей среде считали неудачей, неудовольствием духов-призраков. Из врожденной тяги к поклонению и превратных представлений о случайности у первобытного человека постепенно сложилась религия. Цивилизованный человек для преодоления случайностей заключает страховой договор; вместо вымышленных духов и капризных богов современная наука предлагает знающего математику актуария.
[86:6.5] Each passing generation smiles at the foolish superstitions of its ancestors while it goes on entertaining those fallacies of thought and worship which will give cause for further smiling on the part of enlightened posterity.
Каждое новое поколение высмеивает нелепые предрассудки своих предшественников, в то время как в своем собственном мышлении и поклонении само продолжает впадать в такие логические и религиозные заблуждения, которые дадут основания для усмешек просвещенным потомкам.
[86:6.6] But at last the mind of primitive man was occupied with thoughts which transcended all of his inherent biologic urges; at last man was about to evolve an art of living based on something more than response to material stimuli. The beginnings of a primitive philosophic life policy were emerging. A supernatural standard of living was about to appear, for, if the spirit ghost in anger visits ill luck and in pleasure good fortune, then must human conduct be regulated accordingly. The concept of right and wrong had at last evolved; and all of this long before the times of any revelation on earth.
Но наконец-то разум первобытного человека стали занимать мысли, выходившие за пределы всех его врожденных биологических побуждений; наконец человек приблизился к формированию искусства жизни, в основе которого лежит нечто большее, чем реакции на материальные стимулы. Появились зачатки примитивного философского отношения к жизни. Близилось появление сверхматериальных норм жизни, ибо если в гневе дух-призрак навлекает неудачу, а в добром расположении — удачу, то нужно соответствующим образом регулировать человеческое поведение. Возникло представление о хорошем и плохом; и все это произошло задолго до появления на земле какого-либо откровения.
[86:6.7] With the emergence of these concepts, there was initiated the long and wasteful struggle to appease the ever-displeased spirits, the slavish bondage to evolutionary religious fear, that long waste of human effort upon tombs, temples, sacrifices, and priesthoods. It was a terrible and frightful price to pay, but it was worth all it cost, for man therein achieved a natural consciousness of relative right and wrong; human ethics was born!
С возникновением таких концепций было положено начало долгой и изнурительной борьбе за ублаготворение вечно недовольных духов — рабской зависимости от эволюционного религиозного страха, продолжительной трате человеческих сил на гробницы, храмы, жертвоприношения и духовенство. Цена была огромной и ужасающей, однако результат стоил всех этих затрат, ибо таким образом человек достиг естественного осознания хорошего и плохого; родилась человеческая этика!
7. THE FUNCTION OF PRIMITIVE RELIGION
7. ФУНКЦИЯ ПРИМИТИВНОЙ РЕЛИГИИ
[86:7.1] The savage felt the need of insurance, and he therefore willingly paid his burdensome premiums of fear, superstition, dread, and priest gifts toward his policy of magic insurance against ill luck. Primitive religion was simply the payment of premiums on insurance against the perils of the forests; civilized man pays material premiums against the accidents of industry and the exigencies of modern modes of living.
Дикарь испытывал потребность в безопасности и поэтому с готовностью выплачивал обременительные взносы в виде страха, суеверий, ужаса и приношений жрецам в счет своего страхового полиса — магического страхования от несчастий. Примитивная религия была всего лишь внесением страховых взносов от опасности жизни в лесах; цивилизованный же человек платит материальные взносы, страхующие от несчастных случаев на производстве и от превратностей современной жизни.
[86:7.2] Modern society is removing the business of insurance from the realm of priests and religion, placing it in the domain of economics. Religion is concerning itself increasingly with the insurance of life beyond the grave. Modern men, at least those who think, no longer pay wasteful premiums to control luck. Religion is slowly ascending to higher philosophic levels in contrast with its former function as a scheme of insurance against bad luck.
Современное общество изымает страхование из сферы священников и религии, помещая его в сферу экономики. Религия все больше занимается страхованием загробной жизни. Современные люди — по крайней мере, люди мыслящие — уже не платят непомерных страховых взносов для обуздания случая. Религия же постепенно восходит ко все более высоким философским уровням в противоположность ее прежней функции в системе страхования от неудач.
[86:7.3] But these ancient ideas of religion prevented men from becoming fatalistic and hopelessly pessimistic; they believed they could at least do something to influence fate. The religion of ghost fear impressed upon men that they must regulate their conduct, that there was a supermaterial world which was in control of human destiny.
Однако такие более древние представления о религии помогали людям не превращаться в фаталистов и безнадежных пессимистов; они верили, что по крайней мере, могут хоть что-то сделать для влияния на свою судьбу. Религия страха перед призраками внушала людям, что они должны регулировать свое поведение, что существует сверхматериальный мир, распоряжающийся человеческой судьбой.
[86:7.4] Modern civilized races are just emerging from ghost fear as an explanation of luck and the commonplace inequalities of existence. Mankind is achieving emancipation from the bondage of the ghost-spirit explanation of ill luck. But while men are giving up the erroneous doctrine of a spirit cause of the vicissitudes of life, they exhibit a surprising willingness to accept an almost equally fallacious teaching which bids them attribute all human inequalities to political misadaptation, social injustice, and industrial competition. But new legislation, increasing philanthropy, and more industrial reorganization, however good in and of themselves, will not remedy the facts of birth and the accidents of living. Only comprehension of facts and wise manipulation within the laws of nature will enable man to get what he wants and to avoid what he does not want. Scientific knowledge, leading to scientific action, is the only antidote for so-called accidental ills.
Современные цивилизованные расы только начинают расставаться со страхом призраков как объяснением случайностей и обычного неравенства. Человечество постепенно освобождается от той кабалы, в которой находилось, объясняя свои злоключения с помощью призраков и духов. Тем не менее, отказываясь от ошибочной доктрины о том, что причиной превратностей жизни являются духи, человек обнаруживает поразительную готовность принять почти столь же ложное учение, предлагающее объяснять любое неравенство между людьми политическими злоупотреблениями, социальной несправедливостью и промышленной конкуренцией. Однако новые законы, расширение филантропии и дальнейшая реорганизация промышленности — сколь бы благотворными они ни были сами по себе — не изменят врожденных качеств и жизненных случайностей. Только понимание фактов и мудрое использование законов природы позволит человеку добиться желаемого и избежать нежелательного. Научное знание, ведущее к научно обоснованным действиям — вот единственное средство от так называемых злоключений.
[86:7.5] Industry, war, slavery, and civil government arose in response to the social evolution of man in his natural environment; religion similarly arose as his response to the illusory environment of the imaginary ghost world. Religion was an evolutionary development of self-maintenance, and it has worked, notwithstanding that it was originally erroneous in concept and utterly illogical.
Промышленное производство, войны, рабовладение и гражданское управление появились в ответ на социальную эволюцию человека в его природной среде; так и религия возникла в качестве реакции людей на вымышленную среду воображаемого мира призраков. Религия стала эволюционным следствием стремления к самосохранению и она справилась со своей задачей, несмотря на ошибочность изначальных представлений и крайнюю нелогичность.
[86:7.6] Primitive religion prepared the soil of the human mind, by the powerful and awesome force of false fear, for the bestowal of a bona fide spiritual force of supernatural origin, the Thought Adjuster. And the divine Adjusters have ever since labored to transmute God-fear into God-love. Evolution may be slow, but it is unerringly effective.
Посредством могущественной и приводившей в трепет силы ложного страха примитивная религия подготовила в человеческом разуме почву для посвящения ему истинной духовной силы, имеющей сверхъестественное происхождение — Настройщика Мышления. С тех пор божественные Настройщики стремятся к тому, чтобы превратить страх перед Богом в любовь к Богу. Эволюция может быть медленной, но она неизменно приносит результат.
[86:7.7] [Presented by an Evening Star of Nebadon.]
[Представлено Вечерней Звездой Небадона.]