(The Adolescent Years)
[127:0.1] AS JESUS entered upon his adolescent years, he found himself the head and sole support of a large family. Within a few years after his father’s death all their property was gone. As time passed, he became increasingly conscious of his pre-existence; at the same time he began more fully to realize that he was present on earth and in the flesh for the express purpose of revealing his Paradise Father to the children of men.
ИИСУС вступил в годы юношества главой и единственной опорой большой семьи. За несколько лет после смерти отца они лишились всей своей собственности. Постепенно Иисус все больше осознавал свое предсуществование и одновременно с этим все лучше понимал, что присутствует на земле во плоти с совершенно определенной целью раскрытия Райского Отца детям человеческим.
[127:0.2] No adolescent youth who has lived or ever will live on this world or any other world has had or ever will have more weighty problems to resolve or more intricate difficulties to untangle. No youth of Urantia will ever be called upon to pass through more testing conflicts or more trying situations than Jesus himself endured during those strenuous years from fifteen to twenty.
Ни один юноша, который когда-либо жил или будет жить в этом или в каком-либо другом мире, никогда не сталкивался и никогда не столкнется с более трудноразрешимыми проблемами или более сложными обстоятельствами. Ни один юноша Урантии никогда не пройдет через более сложные коллизии или более тяжелые ситуации, чем пережитые Иисусом в течение того напряженного периода времени — от пятнадцати до двадцати лет.
[127:0.3] Having thus tasted the actual experience of living these adolescent years on a world beset by evil and distraught by sin, the Son of Man became possessed of full knowledge about the life experience of the youth of all the realms of Nebadon, and thus forever he became the understanding refuge for the distressed and perplexed adolescents of all ages and on all worlds throughout the local universe.
Пройдя через реальный опыт юношеской жизни в охваченном злом и обезумевшем от греха мире, Сын Человеческий обрел исчерпывающее понимание жизненного опыта юноши в любом мире Небадона и потому навсегда стал чутким утешителем страдающих и растерянных юношей всех эпох во всех мирах локальной вселенной.
[127:0.4] Slowly, but certainly and by actual experience, this divine Son is earning the right to become sovereign of his universe, the unquestioned and supreme ruler of all created intelligences on all local universe worlds, the understanding refuge of the beings of all ages and of all degrees of personal endowment and experience.
Медленно, но верно и в непосредственном опыте этот божественный Сын обретает право стать властелином своей вселенной, бесспорным и верховным правителем всех созданных разумных существ во всех мирах локальной вселенной, чутким утешителем для любого существа, любой эпохи и любой степени личной одаренности и опыта.
1. THE SIXTEENTH YEAR (A.D. 10)
1. ШЕСТНАДЦАТЫЙ ГОД (10 ГОД Н.Э.)
[127:1.1] The incarnated Son passed through infancy and experienced an uneventful childhood. Then he emerged from that testing and trying transition stage between childhood and young manhood — he became the adolescent Jesus.
Воплощенный Сын прошел через младенчество и прожил спокойное детство. Позади остались испытания и трудности переходного периода между детством и ранней зрелостью — теперь он стал юношей Иисусом.
[127:1.2] This year he attained his full physical growth. He was a virile and comely youth. He became increasingly sober and serious, but he was kind and sympathetic. His eye was kind but searching; his smile was always engaging and reassuring. His voice was musical but authoritative; his greeting cordial but unaffected. Always, even in the most commonplace of contacts, there seemed to be in evidence the touch of a twofold nature, the human and the divine. Ever he displayed this combination of the sympathizing friend and the authoritative teacher. And these personality traits began early to become manifest, even in these adolescent years.
В этом году он достиг полного физического развития. Иисус возмужал и обрел привлекательность. Он становился все более сдержанным и серьезным, оставаясь доброжелательным и отзывчивым. Взгляд его был добрым, но испытующим; улыбка — неизменно располагающей и ободряющей. Он обладал мелодичным, но влиятельным голосом, а его приветствие было сердечным и неподдельным. Даже в самом обыденном общении в нем постоянно ощущалась двуединая сущность — человеческая и божественная. Он всегда был и отзывчивым другом, и авторитетным учителем. Такие личные качества проявились уже в эти юношеские годы.
[127:1.3] This physically strong and robust youth also acquired the full growth of his human intellect, not the full experience of human thinking but the fullness of capacity for such intellectual development. He possessed a healthy and well-proportioned body, a keen and analytical mind, a kind and sympathetic disposition, a somewhat fluctuating but aggressive temperament, all of which were becoming organized into a strong, striking, and attractive personality.
Этот физически сильный и крепкий юноша достиг также полного развития своего человеческого интеллекта — не всей полноты опыта человеческого мышления, но полной способности к такому интеллектуальному развитию. Он обладал здоровым и хорошо сложенным телом, острым и аналитическим разумом, имел добрый и отзывчивый характер, энергичный, но несколько переменчивый темперамент и из всего этого постепенно складывалась сильная, яркая и притягательная личность.
[127:1.4] As time went on, it became more difficult for his mother and his brothers and sisters to understand him; they stumbled over his sayings and misinterpreted his doings. They were all unfitted to comprehend their eldest brother’s life because their mother had given them to understand that he was destined to become the deliverer of the Jewish people. After they had received from Mary such intimations as family secrets, imagine their confusion when Jesus would make frank denials of all such ideas and intentions.
С течением времени матери, братьям и сестрам становилось все труднее его понимать; их озадачивали его высказывания, они неверно толковали его поступки. Никто из них не мог постигнуть жизнь своего старшего брата, ибо мать дала им понять, что ему суждено стать избавителем еврейского народа. Узнав от матери эту семейную тайну, — представьте себе их замешательство, когда Иисус решительно отвергал любые подобные идеи и намерения.
[127:1.5] This year Simon started to school, and they were compelled to sell another house. James now took charge of the teaching of his three sisters, two of whom were old enough to begin serious study. As soon as Ruth grew up, she was taken in hand by Miriam and Martha. Ordinarily the girls of Jewish families received little education, but Jesus maintained (and his mother agreed) that girls should go to school the same as boys, and since the synagogue school would not receive them, there was nothing to do but conduct a home school especially for them.
В этом году Симон пошел в школу и им пришлось продать еще один дом. Иаков взял на себя обучение трех сестер, две из которых были уже достаточно большими для того, чтобы приступить к серьезной учебе. Как только подросла Руфь, она перешла на попечение Мириам и Марфы. Обычно девочки в еврейских семьях были плохо образованны, однако Иисус считал (и его мать была согласна с ним), что девочки должны ходить в школу наравне с мальчиками, а так как школа синагоги их не принимала, то оставалось только организовать домашнюю школу специально для них.
[127:1.6] Throughout this year Jesus was closely confined to the workbench. Fortunately he had plenty of work; his was of such a superior grade that he was never idle no matter how slack work might be in that region. At times he had so much to do that James would help him.
Весь год Иисус не отходил от верстака. К счастью, у него было много работы. Качество его изделий было столь высоким, что он не оставался без работы даже при падении спроса. Порой заказов было так много, что ему должен был помогать Иаков.
[127:1.7] By the end of this year he had just about made up his mind that he would, after rearing his family and seeing them married, enter publicly upon his work as a teacher of truth and as a revealer of the heavenly Father to the world. He knew he was not to become the expected Jewish Messiah, and he concluded that it was next to useless to discuss these matters with his mother; he decided to allow her to entertain whatever ideas she might choose since all he had said in the past had made little or no impression upon her and he recalled that his father had never been able to say anything that would change her mind. From this year on he talked less and less with his mother, or anyone else, about these problems. His was such a peculiar mission that no one living on earth could give him advice concerning its prosecution.
К концу этого года Иисус почти решил приступить к своему труду в качестве учителя истины для раскрытия небесного Отца миру после того, как члены его семьи вырастут и обзаведутся своими семьями. Он знал, что ему не суждено стать долгожданным еврейским Мессией и считал практически бесполезным обсуждать эти вопросы со своей матерью; он решил оставить ее с любыми своими идеями, ибо все сказанное ей в прошлом не оказывало на нее никакого или почти никакого воздействия и к тому же он помнил, что отцу никогда не удавалось переубедить ее. Начиная с этого года, он все реже и реже говорил об этих проблемах с матерью или с кем-либо другим. Его миссия была столь особой, что никто из живущих на земле не смог бы поддержать его советом.
[127:1.8] He was a real though youthful father to the family; he spent every possible hour with the youngsters, and they truly loved him. His mother grieved to see him work so hard; she sorrowed that he was day by day toiling at the carpenter’s bench earning a living for the family instead of being, as they had so fondly planned, at Jerusalem studying with the rabbis. While there was much about her son that Mary could not understand, she did love him, and she most thoroughly appreciated the willing manner in which he shouldered the responsibility of the home.
Для своей семьи он был настоящим, хотя и молодым отцом: каждую свободную минуту он проводил с младшими членами семьи и они по-настоящему любили его. Матери было горько видеть сколько ему приходится работать; она печалилась из-за того, что изо дня в день он стоял за столярным верстаком, зарабатывая семье на пропитание вместо обучения у раввинов в Иерусалиме, на что они столь наивно рассчитывали. В ее сыне было многое, что Мария не могла понять, но она любила его и глубоко ценила готовность, с которой он взвалил на себя ответственность за семью.
2. THE SEVENTEENTH YEAR (A.D. 11)
2. СЕМНАДЦАТЫЙ ГОД (11 ГОД Н.Э.)
[127:2.1] At about this time there was considerable agitation, especially at Jerusalem and in Judea, in favor of rebellion against the payment of taxes to Rome. There was coming into existence a strong nationalist party, presently to be called the Zealots. The Zealots, unlike the Pharisees, were not willing to await the coming of the Messiah. They proposed to bring things to a head through political revolt.
Примерно в это же время из Иерусалима и Иудеи начали распространяться широкие волнения с призывами к мятежу против уплаты налогов Риму. Рождалась сильная националистическая партия, членов которой вскоре стали называть зелотами. В отличие от фарисеев, зелоты не желали дожидаться прихода Мессии. Они предлагали навести порядок путем политического переворота.
[127:2.2] A group of organizers from Jerusalem arrived in Galilee and were making good headway until they reached Nazareth. When they came to see Jesus, he listened carefully to them and asked many questions but refused to join the party. He declined fully to disclose his reasons for not enlisting, and his refusal had the effect of keeping out many of his youthful fellows in Nazareth.
Группа организаторов из Иерусалима успешно действовала и в Галилее, пока не достигла Назарета. Когда они пришли к Иисусу, он внимательно выслушал их и задал много вопросов, однако отказался примкнуть к партии. Он уклонился от объяснения всех своих причин, но отказ Иисуса остановил и многих его молодых собратьев в Назарете.
[127:2.3] Mary did her best to induce him to enlist, but she could not budge him. She went so far as to intimate that his refusal to espouse the nationalist cause at her behest was insubordination, a violation of his pledge made upon their return from Jerusalem that he would be subject to his parents; but in answer to this insinuation he only laid a kindly hand on her shoulder and, looking into her face, said: «My mother, how could you?» And Mary withdrew her statement.
Мария сделала все возможное, чтобы уговорить его стать членом партии, но не смогла ничего добиться. Она даже намекнула на то, что его отказ поддержать дело националистов по ее воле был непослушанием — нарушением обещания подчиняться своим родителям, данного им при возвращении из Иерусалима; однако в ответ на это измышление Иисус только ласково положил руку ей на плечо и глядя в глаза, сказал: «Мама, как ты могла?» И Мария взяла свои слова назад.
[127:2.4] One of Jesus’ uncles (Mary’s brother Simon) had already joined this group, subsequently becoming an officer in the Galilean division. And for several years there was something of an estrangement between Jesus and his uncle.
Один из дядей Иисуса (брат Марии Симон) уже присоединился к этой группе и впоследствии вошел в руководство галилейской организации. И в течение нескольких лет между Иисусом и его дядей наблюдалось некоторое отчуждение.
[127:2.5] But trouble began to brew in Nazareth. Jesus’ attitude in these matters had resulted in creating a division among the Jewish youths of the city. About half had joined the nationalist organization, and the other half began the formation of an opposing group of more moderate patriots, expecting Jesus to assume the leadership. They were amazed when he refused the honor offered him, pleading as an excuse his heavy family responsibilities, which they all allowed. But the situation was still further complicated when, presently, a wealthy Jew, Isaac, a moneylender to the gentiles, came forward agreeing to support Jesus’ family if he would lay down his tools and assume leadership of these Nazareth patriots.
Между тем, в Назарете назревали неприятности. Позиция Иисуса в этих вопросах привела к расколу среди городских еврейских юношей. Около половины из них вошли в националистическую организацию, а другая половина начала формировать оппозиционную ей группу более умеренных патриотов, ожидая, что Иисус станет их вождем. Но они были изумлены, когда тот отказался от предложенной ему чести, объяснив свой отказ многочисленными обязательствами по отношению к семье. И такое объяснение всеми было принято. Однако вскоре положение еще больше осложнилось тем, что некий богатый еврей Исаак — ростовщик, ссужавший деньги язычникам — пообещал поддержку семье Иисуса, если тот оставит свое ремесло и встанет во главе назаретских патриотов.
[127:2.6] Jesus, then scarcely seventeen years of age, was confronted with one of the most delicate and difficult situations of his early life. Patriotic issues, especially when complicated by tax-gathering foreign oppressors, are always difficult for spiritual leaders to relate themselves to, and it was doubly so in this case since the Jewish religion was involved in all this agitation against Rome.
Семнадцатилетний Иисус столкнулся с одной из самых щекотливых и сложных ситуаций своей юности. Духовным лидерам всегда проблематично определить свое отношение к патриотическим вопросам, особенно если дело усложняется иностранными угнетателями, собирающими налоги. В данном случае положение усложнялось вдвойне, ибо в волнения против Рима была вовлечена религия евреев.
[127:2.7] Jesus’ position was made more difficult because his mother and uncle, and even his younger brother James, all urged him to join the nationalist cause. All the better Jews of Nazareth had enlisted, and those young men who had not joined the movement would all enlist the moment Jesus changed his mind. He had but one wise counselor in all Nazareth, his old teacher, the chazan, who counseled him about his reply to the citizens’ committee of Nazareth when they came to ask for his answer to the public appeal which had been made. In all Jesus’ young life this was the very first time he had consciously resorted to public strategy. Theretofore, always had he depended upon a frank statement of truth to clarify the situation, but now he could not declare the full truth. He could not intimate that he was more than a man; he could not disclose his idea of the mission which awaited his attainment of a riper manhood. Despite these limitations his religious fealty and national loyalty were directly challenged. His family was in a turmoil, his youthful friends in division, and the entire Jewish contingent of the town in a hubbub. And to think that he was to blame for it all! And how innocent he had been of all intention to make trouble of any kind, much less a disturbance of this sort.
Положение Иисуса осложнялось еще и тем, что его мать, дядя и даже младший брат Иаков уговаривали его примкнуть к национальному движению, в котором уже состояли все лучшие евреи Назарета, а те юноши, которые не вошли в движение, немедленно сделали бы это, если бы Иисус изменил свое решение. Во всем Назарете у него был единственный мудрый советчик — его прежний учитель, хазан, который посоветовал ему, что ответить гражданскому комитету Назарета после того, как его члены пришли к Иисусу и попросили откликнуться на общественный призыв. За всю его молодую жизнь он впервые сознательно прибег к публичной стратегии. До сих пор для прояснения ситуации он всегда полагался на откровенное изложение истины, однако сейчас он не мог рассказать всю правду. Он не мог даже намекнуть на то, что является более чем человеком, как и не мог раскрыть им свое представление о миссии, ожидавшей его в более зрелом возрасте. Но несмотря на такие ограничения, это был прямой вызов его религиозной верности и национальной преданности. Его семья была в смятении, молодые друзья разделились на два лагеря, а все еврейское население города находилось в состоянии брожения. И подумать только, что во всем этом обвиняли его — столь неповинного в каком-либо намерении вызвать неприятности, не говоря уже о таких волнениях.
[127:2.8] Something had to be done. He must state his position, and this he did bravely and diplomatically to the satisfaction of many, but not all. He adhered to the terms of his original plea, maintaining that his first duty was to his family, that a widowed mother and eight brothers and sisters needed something more than mere money could buy — the physical necessities of life — that they were entitled to a father’s watchcare and guidance, and that he could not in clear conscience release himself from the obligation which a cruel accident had thrust upon him. He paid compliment to his mother and eldest brother for being willing to release him but reiterated that loyalty to a dead father forbade his leaving the family no matter how much money was forthcoming for their material support, making his never-to-be-forgotten statement that «money cannot love.» In the course of this address Jesus made several veiled references to his «life mission» but explained that, regardless of whether or not it might be inconsistent with the military idea, it, along with everything else in his life, had been given up in order that he might be able to discharge faithfully his obligation to his family. Everyone in Nazareth well knew he was a good father to his family, and this was a matter so near the heart of every noble Jew that Jesus’ plea found an appreciative response in the hearts of many of his hearers; and some of those who were not thus minded were disarmed by a speech made by James, which, while not on the program, was delivered at this time. That very day the chazan had rehearsed James in his speech, but that was their secret.
Необходимо было что-то предпринять. Иисус должен был объяснить свою позицию, и он сделал это смело и дипломатично, удовлетворив многих, но не всех. Он использовал свои изначальные доводы, сославшись на то, что главная обязанность для него — семья, что овдовевшей матери и восьми братьям и сестрам нужно нечто большее, чем то, что можно купить за деньги — большее, чем предметы первой необходимости, что они имеют право на отеческую заботу и руководство и что он не может со спокойной совестью освободить себя от ответственности, возложенной на него жестокостью несчастного случая. Он отдал должное своей матери и старшему из братьев за их готовность отпустить его, однако повторил, что верность покойному отцу не позволяет ему оставить семью, сколько бы денег ни предлагалось для их материальной поддержки, произнеся незабываемые слова о том, что «деньги не могут любить». В своем обращении Иисус сделал несколько завуалированных намеков на «дело своей жизни», но объяснил, что независимо от того, насколько это дело согласуется с планами вооруженного восстания, он отказался от него наряду со всем остальным для преданного исполнения обязательств по отношению к семье. Каждый в Назарете прекрасно знал, что он является хорошим отцом для своей семьи и эта тема была столь близка каждому достойному еврею, что такое объяснение нашло встречный отклик в сердцах многих слушающих; некоторые же из тех, кто придерживался иных взглядов, были разоружены незапланированной речью Иакова. В тот самый день Иаков отрепетировал ее с хазаном, однако они держали это в тайне.
[127:2.9] James stated that he was sure Jesus would help to liberate his people if he (James) were only old enough to assume responsibility for the family, and that, if they would only consent to allow Jesus to remain «with us, to be our father and teacher, then you will have not just one leader from Joseph’s family, but presently you will have five loyal nationalists, for are there not five of us boys to grow up and come forth from our brother-father’s guidance to serve our nation?» And thus did the lad bring to a fairly happy ending a very tense and threatening situation.
Иаков заявил, что Иисус помог бы освободить свой народ, если бы только он (Иаков) был достаточно взрослым, чтобы взять на себя ответственность за семью, и что если они согласятся оставить Иисуса «с нами, чтобы быть нашим отцом и учителем, то вскоре к вам присоединится не один лидер из семьи Иосифа, а пять верных патриотов, ибо разве нас не пять мальчиков, которые подрастут и вместе с нашим братом-отцом встанут на службу своему народу?» Так мальчик помог вполне благополучно разрешить весьма напряженную и угрожающую ситуацию.
[127:2.10] The crisis for the time being was over, but never was this incident forgotten in Nazareth. The agitation persisted; not again was Jesus in universal favor; the division of sentiment was never fully overcome. And this, augmented by other and subsequent occurrences, was one of the chief reasons why he moved to Capernaum in later years. Henceforth Nazareth maintained a division of sentiment regarding the Son of Man.
На время кризис миновал, но этот случай не был забыт в Назарете. Волнения продолжались; Иисус уже не был всеобщим любимцем, расхождение во взглядах так и осталось непреодоленным. Это обстоятельство — усложненное впоследствии другими событиями — послужило одной из главных причин его переезда в Капернаум в последующие годы. С того времени в Назарете сохранялось расхождение во мнениях относительно Сына Человеческого.
[127:2.11] James graduated at school this year and began full-time work at home in the carpenter shop. He had become a clever worker with tools and now took over the making of yokes and plows while Jesus began to do more house finishing and expert cabinet work.
В этом году Иаков окончил школу и стал полноценным работником в домашней столярной мастерской. Он научился хорошему владению инструментами и теперь взял на себя изготовление хомутов и плугов, а Иисус стал больше времени уделять отделке домов и тонкой столярной работе.
[127:2.12] This year Jesus made great progress in the organization of his mind. Gradually he had brought his divine and human natures together, and he accomplished all this organization of intellect by the force of his own decisions and with only the aid of his indwelling Monitor, just such a Monitor as all normal mortals on all postbestowal-Son worlds have within their minds. So far, nothing supernatural had happened in this young man’s career except the visit of a messenger, dispatched by his elder brother Immanuel, who once appeared to him during the night at Jerusalem.
В этом году Иисус добился огромного прогресса в организации своего разума. Постепенно он свел свою божественную и человеческую сущности воедино и осуществил всю эту систематизацию интеллекта силой своих собственных решений и с помощью одного только внутреннего Наставника — такого же Наставника, какой присутствует в разуме каждого нормального смертного во всех мирах, где уже побывал посвященческий Сын. До сих пор ничего сверхъестественного не произошло в жизни этого юноши, если не считать прибытия вестника, направленного его старшим братом Иммануэлем и явившегося ему однажды ночью в Иерусалиме.
3. THE EIGHTEENTH YEAR (A.D. 12)
3. ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ГОД (12 ГОД Н. Э.)
[127:3.1] In the course of this year all the family property, except the home and garden, was disposed of. The last piece of Capernaum property (except an equity in one other), already mortgaged, was sold. The proceeds were used for taxes, to buy some new tools for James, and to make a payment on the old family supply and repair shop near the caravan lot, which Jesus now proposed to buy back since James was old enough to work at the house shop and help Mary about the home. With the financial pressure thus eased for the time being, Jesus decided to take James to the Passover. They went up to Jerusalem a day early, to be alone, going by way of Samaria. They walked, and Jesus told James about the historic places en route as his father had taught him on a similar journey five years before.
В течение этого года семья лишилась всей своей собственности, за исключением дома и сада. Последняя и уже заложенная часть имущества в Капернауме (не считая их доли в другой собственности) была продана. Полученные средства пошли на уплату налогов, приобретение новых инструментов для Иакова и выплату взноса за старую семейную лавку-мастерскую у караванной стоянки, которую Иисус предложил выкупить, ибо Иаков был уже достаточно взрослым для работы в домашней мастерской и помощи Марии по хозяйству. Поскольку финансовое положение на некоторое время улучшилось, Иисус решил взять Иакова на празднование Пасхи. Они отправились в Иерусалим на день раньше других, чтобы побыть вдвоем и пошли через Самарию. По дороге Иисус рассказывал Иакову об исторических местах, о которых пятью годами ранее во время такого же путешествия слышал от отца.
[127:3.2] In passing through Samaria, they saw many strange sights. On this journey they talked over many of their problems, personal, family, and national. James was a very religious type of lad, and while he did not fully agree with his mother regarding the little he knew of the plans concerning Jesus’ lifework, he did look forward to the time when he would be able to assume responsibility for the family so that Jesus could begin his mission. He was very appreciative of Jesus’ taking him up to the Passover, and they talked over the future more fully than ever before.
Проходя через Самарию, они обозревали множество незнакомых мест. За время перехода они обсудили немало личных, семейных и национальных проблем. Иаков относился к типу весьма религиозных юношей и хотя не во всем соглашался со своей матерью относительно немногого известного ему о плане дела жизни Иисуса, с нетерпением дожидался времени принятия собственной ответственности за семью и соответствующего начала миссии Иисуса. Он был очень благодарен Иисусу за то, что тот взял его с собой на Пасху и за более подробное чем прежде обсуждение будущего.
[127:3.3] Jesus did much thinking as they journeyed through Samaria, particularly at Bethel and when drinking from Jacob’s well. He and his brother discussed the traditions of Abraham, Isaac, and Jacob. He did much to prepare James for what he was about to witness at Jerusalem, thus seeking to lessen the shock such as he himself had experienced on his first visit to the temple. But James was not so sensitive to some of these sights. He commented on the perfunctory and heartless manner in which some of the priests performed their duties but on the whole greatly enjoyed his sojourn at Jerusalem.
Пересекая Самарию, Иисус много размышлял, особенно в Вефиле и когда утолял жажду у колодца Иакова. Он обсудил со своим братом предания об Аврааме, Исааке и Иакове. Стремясь смягчить возможное потрясение, какое пережил он сам при первом посещении храма, Иисус приложил немало усилий для подготовки брата к тому, что ему предстояло увидеть в Иерусалиме. Однако Иаков оказался не столь чувствителен к такому зрелищу. Он отметил небрежность и бессердечность исполнения своих обязанностей некоторыми священниками, но в целом наслаждался своим пребыванием в Иерусалиме.
[127:3.4] Jesus took James to Bethany for the Passover supper. Simon had been laid to rest with his fathers, and Jesus presided over this household as the head of the Passover family, having brought the paschal lamb from the temple.
На пасхальный ужин Иисус привел Иакова в Вифанию. Симон к тому времени уже покоился рядом с предками и Иисус, принеся из храма пасхального ягненка, сидел во главе стола пасхальной семьи.
[127:3.5] After the Passover supper Mary sat down to talk with James while Martha, Lazarus, and Jesus talked together far into the night. The next day they attended the temple services, and James was received into the commonwealth of Israel. That morning, as they paused on the brow of Olivet to view the temple, while James exclaimed in wonder, Jesus gazed on Jerusalem in silence. James could not comprehend his brother’s demeanor. That night they again returned to Bethany and would have departed for home the next day, but James was insistent on their going back to visit the temple, explaining that he wanted to hear the teachers. And while this was true, secretly in his heart he wanted to hear Jesus participate in the discussions, as he had heard his mother tell about. Accordingly, they went to the temple and heard the discussions, but Jesus asked no questions. It all seemed so puerile and insignificant to this awakening mind of man and God — he could only pity them. James was disappointed that Jesus said nothing. To his inquiries Jesus only made reply, «My hour has not yet come.»
После пасхального ужина Мария завела разговор с Иаковом, а Марфа, Лазарь и Иисус проговорили друг с другом далеко за полночь. На следующий день они были на богослужении в храме и Иаков был принят в число граждан Израиля. В то утро, когда они остановились на гребне Елеонской горы посмотреть на храм, у Иакова вырвался возглас изумления. Однако Иисус взирал на Иерусалим в молчании. Иаков не мог понять поведения своего брата. На ночь они снова вернулись в Вифанию и на следующий день должны были отправиться домой, но Иаков настоял на том, чтобы они еще раз посетили храм, объясняя это желанием послушать учителей. И хотя это было действительно так, в глубине души он хотел услышать, как Иисус участвует в дискуссиях, о чем знал от своей матери. Поэтому они отправились в храм послушать дебаты, но Иисус не задал ни одного вопроса. Его пробуждавшемуся разуму человека и Бога все это казалось столь незрелым и незначительным, что он мог только пожалеть этих людей. Иаков был разочарован молчанием Иисуса. На его вопросы Иисус отвечал только одно: «Мой час еще не настал».
[127:3.6] The next day they journeyed home by Jericho and the Jordan valley, and Jesus recounted many things by the way, including his former trip over this road when he was thirteen years old.
На следующий день они отправились домой через Иерихон и долину Иордана и по пути Иисус рассказывал о многом, включая свое путешествие по этой дороге в тринадцать лет.
[127:3.7] Upon returning to Nazareth, Jesus began work in the old family repair shop and was greatly cheered by being able to meet so many people each day from all parts of the country and surrounding districts. Jesus truly loved people — just common folks. Each month he made his payments on the shop and, with James’s help, continued to provide for the family.
После возвращения в Назарет Иисус начал работать в старой семейной ремонтной мастерской и был чрезвычайно рад тому, что каждый день мог встречаться со многими людьми со всей округи и из прилегающих мест. Иисус действительно любил людей — самых обыкновенных людей. Каждый месяц он вносил деньги за мастерскую и с помощью Иакова продолжал обеспечивать семью.
[127:3.8] Several times a year, when visitors were not present thus to function, Jesus continued to read the Sabbath scriptures at the synagogue and many times offered comments on the lesson, but usually he so selected the passages that comment was unnecessary. He was skillful, so arranging the order of the reading of the various passages that the one would illuminate the other. He never failed, weather permitting, to take his brothers and sisters out on Sabbath afternoons for their nature strolls.
Несколько раз в году по субботам и если в городе не было приезжих гостей Иисус продолжал читать Писания в синагоге и не раз предлагал свои комментарии к прочитанному, однако обычно он так выбирал отрывки, что комментариев не требовалось. Он столь умело выстраивал порядок чтения, что один отрывок прояснял другой. И если позволяла погода, то Иисус никогда не пропускал прогулку на природе со своими братьями и сестрами во второй половине субботнего дня.
[127:3.9] About this time the chazan inaugurated a young men’s club for philosophic discussion which met at the homes of different members and often at his own home, and Jesus became a prominent member of this group. By this means he was enabled to regain some of the local prestige which he had lost at the time of the recent nationalistic controversies.
Примерно в это время хазан организовал юношеский клуб для проведения философских диспутов. Собрания проходили в домах у различных членов клуба и самого хазана. Иисус стал видным членом этой группы. Благодаря этому, он смог в некоторой степени вернуть себе престиж среди местных жителей, утерянный во время недавних националистических разногласий.
[127:3.10] His social life, while restricted, was not wholly neglected. He had many warm friends and stanch admirers among both the young men and the young women of Nazareth.
Общественная жизнь Иисуса была ограниченной, но он не забывал о ней полностью. У него было много близких друзей и преданных поклонников — как среди юношей, так и среди девушек Назарета.
[127:3.11] In September, Elizabeth and John came to visit the Nazareth family. John, having lost his father, intended to return to the Judean hills to engage in agriculture and sheep raising unless Jesus advised him to remain in Nazareth to take up carpentry or some other line of work. They did not know that the Nazareth family was practically penniless. The more Mary and Elizabeth talked about their sons, the more they became convinced that it would be good for the two young men to work together and see more of each other.
В сентябре назаретскую семью навестили Елизавета и Иоанн. Лишившись отца, Иоанн собирался вернуться в горы Иудеи и заняться земледелием или разведением овец, если только Иисус не посоветует ему остаться в Назарете и взяться за плотницкое дело или какое-нибудь другое ремесло. Они не знали, что назаретская семья живет в крайней нужде. Чем дольше Мария и Елизавета говорили о своих сыновьях, тем больше они убеждались в том, что совместная работа и более частые встречи пошли бы на пользу обоим юношам.
[127:3.12] Jesus and John had many talks together; and they talked over some very intimate and personal matters. When they had finished this visit, they decided not again to see each other until they should meet in their public service after «the heavenly Father should call» them to their work. John was tremendously impressed by what he saw at Nazareth that he should return home and labor for the support of his mother. He became convinced that he was to be a part of Jesus’ life mission, but he saw that Jesus was to occupy many years with the rearing of his family; so he was much more content to return to his home and settle down to the care of their little farm and to minister to the needs of his mother. And never again did John and Jesus see each other until that day by the Jordan when the Son of Man presented himself for baptism.
Иисус и Иоанн тоже часто беседовали друг с другом, обсуждая множество сугубо сокровенных и личных вопросов. Расставаясь, они договорились, что в следующий раз встретятся только при публичном служении, после того как «небесный Отец призовет» их к своему труду. Увиденное в Назарете произвело на Иоанна столь громадное впечатление, что он решил вернуться домой и своим трудом поддерживать мать. Он уверился в том, что ему предстоит участвовать в жизненной миссии Иисуса, однако понимал, что пройдет много лет, прежде чем Иисус поднимет на ноги свою семью; поэтому он с удовольствием вернулся домой, чтобы вести хозяйство на небольшой ферме и заботиться о своей матери. С тех пор Иоанн и Иисус не виделись вплоть до того дня, когда Сын Человеческий пришел на берег Иордана для крещения.
[127:3.13] On Saturday afternoon, December 3, of this year, death for the second time struck at this Nazareth family. Little Amos, their baby brother, died after a week’s illness with a high fever. After passing through this time of sorrow with her first-born son as her only support, Mary at last and in the fullest sense recognized Jesus as the real head of the family; and he was truly a worthy head.
Пополудни в субботу, 3 декабря этого года, смерть во второй раз поразила назаретскую семью. После недельной болезни, сопровождавшейся сильным жаром, умер их маленький брат Амос. Единственной опорой Марии в это скорбное время был ее первенец. Пережив вместе с Иисусом это горе, она наконец и в полной мере признала его главой семьи — и он был поистине достойным главой.
[127:3.14] For four years their standard of living had steadily declined; year by year they felt the pinch of increasing poverty. By the close of this year they faced one of the most difficult experiences of all their uphill struggles. James had not yet begun to earn much, and the expenses of a funeral on top of everything else staggered them. But Jesus would only say to his anxious and grieving mother: «Mother-Mary, sorrow will not help us; we are all doing our best, and mother’s smile, perchance, might even inspire us to do better. Day by day we are strengthened for these tasks by our hope of better days ahead.» His sturdy and practical optimism was truly contagious; all the children lived in an atmosphere of anticipation of better times and better things. And this hopeful courage contributed mightily to the development of strong and noble characters, in spite of the depressiveness of their poverty.
В течение четырех лет уровень их жизни неуклонно снижался; год от года тиски бедности сжимались. К концу этого года они столкнулись с одним из самых тяжких испытаний в своей нелегкой борьбе. Заработки Иакова были еще недостаточными, а расходы на похороны окончательно выбили у них почву из-под ног. Однако своей переживающей и скорбящей матери Иисус повторял только одно: «Мама Мария, скорбь нам не поможет; все мы трудимся в меру своих сил и быть может улыбка матери могла бы воодушевить нас на еще большее. День ото дня надежда на лучшее будущее укрепляет нас для решения проблем». Здоровый и практичный оптимизм Иисуса был поистине заразительным; все дети жили в атмосфере предвкушения лучших времен и лучшей жизни. И несмотря на гнет нужды, такое обнадеживающее мужество в огромной мере способствовало формированию сильных и благородных характеров.
[127:3.15] Jesus possessed the ability effectively to mobilize all his powers of mind, soul, and body on the task immediately in hand. He could concentrate his deep-thinking mind on the one problem which he wished to solve, and this, in connection with his untiring patience, enabled him serenely to endure the trials of a difficult mortal existence — to live as if he were «seeing Him who is invisible.»
Иисус обладал способностью эффективно направлять все силы своего разума, души и тела на решение непосредственной задачи. Он умел концентрировать свой глубокий разум на той единственной проблеме, которую стремился решить и это в сочетании с его неистощимым терпением позволяло ему невозмутимо переносить тяготы трудного смертного существования — жить так, как если бы он «видел Невидимого».
4. THE NINETEENTH YEAR (A.D. 13)
4. ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ГОД (13 ГОД Н.Э.)
[127:4.1] By this time Jesus and Mary were getting along much better. She regarded him less as a son; he had become to her more a father to her children. Each day’s life swarmed with practical and immediate difficulties. Less frequently they spoke of his lifework, for, as time passed, all their thought was mutually devoted to the support and upbringing of their family of four boys and three girls.
К этому времени Иисус и Мария уже намного лучше ладили друг с другом. Она воспринимала Иисуса больше как отца своих детей, чем как сына. Каждый день приносил массу неотложных практических проблем. Они реже говорили о деле его жизни, ибо со временем все свои помыслы посвятили содержанию и воспитанию семьи из четырех мальчиков и трех девочек.
[127:4.2] By the beginning of this year Jesus had fully won his mother to the acceptance of his methods of child training — the positive injunction to do good in the place of the older Jewish method of forbidding to do evil. In his home and throughout his public-teaching career Jesus invariably employed the positive form of exhortation. Always and everywhere did he say, «You shall do this — you ought to do that.» Never did he employ the negative mode of teaching derived from the ancient taboos. He refrained from placing emphasis on evil by forbidding it, while he exalted the good by commanding its performance. Prayer time in this household was the occasion for discussing anything and everything relating to the welfare of the family.
К началу этого года Иисус снискал от матери полное признание своих методов воспитания детей — позитивного предписания творить добро вместо более традиционного еврейского запрета творить зло. В своей семье, равно как и на всем протяжении общественной деятельности учителя, Иисус всегда пользовался позитивной формой наставления. Всегда и везде он говорил: «Делайте так» или: «Вам следовало бы сделать так». Он никогда не пользовался негативным методом обучения, берущим начало в древних табу. Иисус старался не акцентировать внимания на зле, запрещая его; вместо этого он привлекал внимание к добру, повелевая его творить. В домашнем кругу время для молитвы было и временем обсуждения самых разных вопросов, касавшихся благополучия семьи.
[127:4.3] Jesus began wise discipline upon his brothers and sisters at such an early age that little or no punishment was ever required to secure their prompt and wholehearted obedience. The only exception was Jude, upon whom on sundry occasions Jesus found it necessary to impose penalties for his infractions of the rules of the home. On three occasions when it was deemed wise to punish Jude for self-confessed and deliberate violations of the family rules of conduct, his punishment was fixed by the unanimous decree of the older children and was assented to by Jude himself before it was inflicted.
Иисус начал мудро дисциплинировать своих братьев и сестер в столь раннем возрасте, что для обеспечения их быстрого и добровольного послушания практически не требовалось наказаний. Единственным исключением был Иуда, которого Иисусу приходилось периодически наказывать за несоблюдение установленных в доме правил. В трех случаях — когда было признано необходимым наказать Иуду за сознательное и преднамеренное нарушение правил поведения в семье — мера наказания была назначена единодушным решением старших детей, причем Иуда сам согласился с наказанием до того, как оно было наложено на него.
[127:4.4] While Jesus was most methodical and systematic in everything he did, there was also in all his administrative rulings a refreshing elasticity of interpretation and an individuality of adaptation that greatly impressed all the children with the spirit of justice which actuated their father-brother. He never arbitrarily disciplined his brothers and sisters, and such uniform fairness and personal consideration greatly endeared Jesus to all his family.
Иисус был исключительно методичным и организованным во всем, что делал, но любое выносимое им решение отличалось также живительной гибкостью толкования и индивидуальностью подхода, поражая всех детей духом справедливости, побуждающего их брата-отца. Он никогда не подвергал своих братьев и сестер произвольным дисциплинарным взысканиям и такая неизменная справедливость и личное внимание вызывали огромную любовь к нему со стороны всех членов семьи.
[127:4.5] James and Simon grew up trying to follow Jesus’ plan of placating their bellicose and sometimes irate playmates by persuasion and nonresistance, and they were fairly successful; but Joseph and Jude, while assenting to such teachings at home, made haste to defend themselves when assailed by their comrades; in particular was Jude guilty of violating the spirit of these teachings. But nonresistance was not a rule of the family. No penalty was attached to the violation of personal teachings.
Иаков и Симон выросли, пытаясь следовать плану Иисуса — умиротворять своих драчливых и порой гневливых товарищей по играм при помощи убеждения и непротивления, и они добивались хороших результатов; однако Иосиф и Иуда, соглашаясь с такими учениями дома, спешили защитить себя, когда на них нападали их товарищи. Особенно часто дух этих учений нарушал Иуда. Однако непротивление не было правилом семьи. Если члены семьи не следовали данному учению, это не влекло за собой наказания.
[127:4.6] In general, all of the children, particularly the girls, would consult Jesus about their childhood troubles and confide in him just as they would have in an affectionate father.
Как правило, все дети, в особенности девочки, приходили к Иисусу за советом, делясь с ним своими детскими горестями и доверяя ему так же, как они доверяли бы любящему отцу.
[127:4.7] James was growing up to be a well-balanced and even-tempered youth, but he was not so spiritually inclined as Jesus. He was a much better student than Joseph, who, while a faithful worker, was even less spiritually minded. Joseph was a plodder and not up to the intellectual level of the other children. Simon was a well-meaning boy but too much of a dreamer. He was slow in getting settled down in life and was the cause of considerable anxiety to Jesus and Mary. But he was always a good and well-intentioned lad. Jude was a firebrand. He had the highest of ideals, but he was unstable in temperament. He had all and more of his mother’s determination and aggressiveness, but he lacked much of her sense of proportion and discretion.
Иаков рос уравновешенным и выдержанным юношей, но у него не было таких же духовных наклонностей, как у Иисуса. Он намного лучше учился, чем Иосиф, который являясь добросовестным работником, был еще менее духовно одаренным человеком. Работяга-Иосиф отставал от интеллектуального уровня других детей. Симон был благонамеренным мальчиком, но отличался излишней мечтательностью. Он никак не мог найти своего места в жизни и был источником немалых беспокойств для Иисуса и Марии. Однако он всегда оставался добрым малым и действовал из лучших побуждений. Иуда был смутьяном. При высочайших идеалах он обладал неустойчивым характером. По своей решительности и настойчивости он превосходил свою мать, но ему во многом не хватало ее чувства меры и осмотрительности.
[127:4.8] Miriam was a well-balanced and level-headed daughter with a keen appreciation of things noble and spiritual. Martha was slow in thought and action but a very dependable and efficient child. Baby Ruth was the sunshine of the home; though thoughtless of speech, she was most sincere of heart. She just about worshiped her big brother and father. But they did not spoil her. She was a beautiful child but not quite so comely as Miriam, who was the belle of the family, if not of the city.
Мириам была уравновешенной и спокойной девочкой, глубоко чувствовавшей все возвышенное и духовное. Марфа отличалась медлительностью в мыслях и действиях, но была чрезвычайно надежным и исполнительным ребенком. Малютка Руфь была солнышком в доме; беспечная в словах, она имела совершенно чистое сердце и почти поклонялась своему старшему брату и отцу. Но ее не баловали. Она была восхитительным ребенком, хотя и не такой привлекательной, как Мириам — первая красавица семьи, если не всего города.
[127:4.9] As time passed, Jesus did much to liberalize and modify the family teachings and practices related to Sabbath observance and many other phases of religion, and to all these changes Mary gave hearty assent. By this time Jesus had become the unquestioned head of the house.
Со временем Иисус сделал многое для того, чтобы смягчить и изменить семейные учения и обряды, относившиеся к соблюдению субботы и ко многим другим сторонам религиозной жизни; такие изменения встретили горячее одобрение Марии. К этому времени Иисус стал бесспорным главой семьи.
[127:4.10] This year Jude started to school, and it was necessary for Jesus to sell his harp in order to defray these expenses. Thus disappeared the last of his recreational pleasures. He much loved to play the harp when tired in mind and weary in body, but he comforted himself with the thought that at least the harp was safe from seizure by the tax collector.
В этом году Иуда пошел в школу и чтобы покрыть расходы, Иисусу пришлось продать свою арфу. Так он расстался с последним из своих увлечений. Он очень любил играть на арфе, когда уставал разумом и телом, однако утешал себя мыслью о том, что теперь, по крайней мере, его арфа не достанется сборщику налогов.
5. REBECCA, THE DAUGHTER OF EZRA
5. РЕБЕККА, ДОЧЬ ЕЗДРЫ
[127:5.1] Although Jesus was poor, his social standing in Nazareth was in no way impaired. He was one of the foremost young men of the city and very highly regarded by most of the young women. Since Jesus was such a splendid specimen of robust and intellectual manhood, and considering his reputation as a spiritual leader, it was not strange that Rebecca, the eldest daughter of Ezra, a wealthy merchant and trader of Nazareth, should discover that she was slowly falling in love with this son of Joseph. She first confided her affection to Miriam, Jesus’ sister, and Miriam in turn talked all this over with her mother. Mary was intensely aroused. Was she about to lose her son, now become the indispensable head of the family? Would troubles never cease? What next could happen? And then she paused to contemplate what effect marriage would have upon Jesus’ future career; not often, but at least sometimes, did she recall the fact that Jesus was a «child of promise.» After she and Miriam had talked this matter over, they decided to make an effort to stop it before Jesus learned about it, by going direct to Rebecca, laying the whole story before her, and honestly telling her about their belief that Jesus was a son of destiny; that he was to become a great religious leader, perhaps the Messiah.
Бедность ни в малейшей степени не повлияла на общественное положение Иисуса в Назарете. Он был одним из самых выдающихся юношей города и большинство девушек были о нем очень высокого мнения. Поскольку Иисус был великолепным образцом сильного и умного мужчины, а также принимая во внимание его репутацию духовного лидера, не удивительно, что Ребекка, старшая дочь Ездры — богатого назаретского купца и торговца, почувствовала, что постепенно влюбляется в сына Иосифа. Первой она открыла свое чувство Мириам — сестре Иисуса, а та в свою очередь рассказала обо всем матери. Мария сильно встревожилась. Неужели ей предстоит потерять сына, ставшего теперь незаменимым главой семьи? Будет ли конец несчастьям? Что дальше? После этого она задумалась о влиянии женитьбы на будущий путь Иисуса; хотя и нечасто, но она все же вспоминала о том, что Иисус был «заветным дитя». Обсудив проблему, Мария и Мириам решили попытаться пресечь эту затею, пока о ней не узнал Иисус. Они отправились прямиком к Ребекке, рассказали ей обо всем и чистосердечно сообщили о своей вере в то, что Иисус — сын предначертанной судьбы и что ему предстоит стать великим религиозным лидером — возможно, Мессией.
[127:5.2] Rebecca listened intently; she was thrilled with the recital and more than ever determined to cast her lot with this man of her choice and to share his career of leadership. She argued (to herself) that such a man would all the more need a faithful and efficient wife. She interpreted Mary’s efforts to dissuade her as a natural reaction to the dread of losing the head and sole support of her family; but knowing that her father approved of her attraction for the carpenter’s son, she rightly reckoned that he would gladly supply the family with sufficient income fully to compensate for the loss of Jesus’ earnings. When her father agreed to such a plan, Rebecca had further conferences with Mary and Miriam, and when she failed to win their support, she made bold to go directly to Jesus. This she did with the co-operation of her father, who invited Jesus to their home for the celebration of Rebecca’s seventeenth birthday.
Ребекка внимательно выслушала; она была взволнована рассказом и прониклась еще большей решимостью связать жизнь со своим избранником и разделить с ним судьбу вождя. Она убеждала (себя) в том, что такой человек тем более будет нуждаться в преданной и умелой жене. Она истолковала попытку Марии разубедить ее как естественную реакцию — боязнь потерять главу и единственного кормильца семьи; однако зная, что отец одобряет ее влечение к сыну плотника, она справедливо решила, что он с радостью обеспечит семью доходом, достаточным для возмещения заработков Иисуса. И после того, как ее отец согласился с этим планом, Ребекка еще раз встретилась с Марией и Мириам, но когда ей не удалось заручиться их поддержкой, она решилась поговорить с самим Иисусом. Ей удалось сделать это с помощью своего отца, который пригласил Иисуса в их дом на празднование семнадцатилетия Ребекки.
[127:5.3] Jesus listened attentively and sympathetically to the recital of these things, first by the father, then by Rebecca herself. He made kindly reply to the effect that no amount of money could take the place of his obligation personally to rear his father’s family, to «fulfill the most sacred of all human trusts — loyalty to one’s own flesh and blood.» Rebecca’s father was deeply touched by Jesus’ words of family devotion and retired from the conference. His only remark to Mary, his wife, was: «We can’t have him for a son; he is too noble for us.»
Иисус внимательно и участливо выслушал их предложение — вначале от отца Ребекки, затем от нее самой. В своем мягком ответе он сказал, что никакие деньги не смогут выполнить вместо него его обязанность — самому поднять семью его отца, «выполнить самый святой человеческий долг — быть верным собственной плоти и крови». Отец Ребекки был глубоко тронут словами Иисуса о преданности семье и далее не участвовал в разговоре, сказав лишь своей жене Марии: «Он не сможет быть нашим сыном; он слишком благороден для нас».
[127:5.4] Then began that eventful talk with Rebecca. Thus far in his life, Jesus had made little distinction in his association with boys and girls, with young men and young women. His mind had been altogether too much occupied with the pressing problems of practical earthly affairs and the intriguing contemplation of his eventual career «about his Father’s business» ever to have given serious consideration to the consummation of personal love in human marriage. But now he was face to face with another of those problems which every average human being must confront and decide. Indeed was he «tested in all points like as you are.»
После этого состоялся памятный разговор с Ребеккой. До сих пор Иисус не проводил большого различия между мальчиками и девочками, юношами и девушками, с которыми общался. Его разум был слишком поглощен неотложными проблемами, связанными с практическими земными делами и неизменными размышлениями о грядущем «выполнении дела Отца», чтобы хотя бы раз всерьез подумать о воплощении личной любви в человеческом браке. Теперь же он был поставлен еще перед одной проблемой, с которой приходится сталкиваться и которую приходится решать каждому обычному человеку. Он воистину был «искушен во всем, подобно нам».
[127:5.5] After listening attentively, he sincerely thanked Rebecca for her expressed admiration, adding, «it shall cheer and comfort me all the days of my life.» He explained that he was not free to enter into relations with any woman other than those of simple brotherly regard and pure friendship. He made it clear that his first and paramount duty was the rearing of his father’s family, that he could not consider marriage until that was accomplished; and then he added: «If I am a son of destiny, I must not assume obligations of lifelong duration until such a time as my destiny shall be made manifest.»
Внимательно выслушав Ребекку, он искренне поблагодарил ее за выраженное ею восхищение, добавив, что «оно будет воодушевлять и утешать меня во все дни моей жизни». Он объяснил, что не волен вступать с женщиной в иные отношения, чем чисто братские и дружеские. Он ясно дал понять, что его первый и главный долг — воспитание детей своего отца и что он не может думать о женитьбе до тех пор, пока эта задача остается невыполненной и затем добавил: «Если я — сын предначертанной судьбы, то не должен принимать на себя пожизненных обязательств до тех пор, пока мое предназначение не явит себя».
[127:5.6] Rebecca was heartbroken. She refused to be comforted and importuned her father to leave Nazareth until he finally consented to move to Sepphoris. In after years, to the many men who sought her hand in marriage, Rebecca had but one answer. She lived for only one purpose — to await the hour when this, to her, the greatest man who ever lived would begin his career as a teacher of living truth. And she followed him devotedly through his eventful years of public labor, being present (unobserved by Jesus) that day when he rode triumphantly into Jerusalem; and she stood «among the other women» by the side of Mary on that fateful and tragic afternoon when the Son of Man hung upon the cross, to her, as well as to countless worlds on high, «the one altogether lovely and the greatest among ten thousand.»
Сердце Ребекки было разбито. Она была безутешна и настойчиво уговаривала своего отца уехать из Назарета, пока в конце концов он не согласился переехать в Сепфорис. В последующие годы многие добивались ее руки, однако для всех у нее был один ответ. Она жила с единственной целью: дождаться того часа, когда тот, кто был для нее величайшим из когда-либо живших людей, вступит на свой путь учителя живой истины. И она преданно следовала за ним в течение всех его наполненных событиями лет общественного труда, присутствуя (незамеченной Иисусом) в день его триумфального вступления в Иерусалим; и она была «среди других женщин» вместе с Марией в тот роковой и трагический день, когда Сын Человеческий был распят на кресте, оставаясь для нее — как и для бесчисленных небесных миров — «прекрасным и величайшим, лучшим из лучших».
6. HIS TWENTIETH YEAR (A.D. 14)
6. ЕГО ДВАДЦАТЫЙ ГОД (14 ГОД Н.Э.)
[127:6.1] The story of Rebecca’s love for Jesus was whispered about Nazareth and later on at Capernaum, so that, while in the years to follow many women loved Jesus even as men loved him, not again did he have to reject the personal proffer of another good woman’s devotion. From this time on human affection for Jesus partook more of the nature of worshipful and adoring regard. Both men and women loved him devotedly and for what he was, not with any tinge of self-satisfaction or desire for affectionate possession. But for many years, whenever the story of Jesus’ human personality was recited, the devotion of Rebecca was recounted.
Слухи об истории любви Ребекки к Иисусу распространились по Назарету, а позднее — в Капернауме, поэтому когда в последующие годы многие женщины и мужчины любили Иисуса, ему уже никогда не приходилось отвергать личного предложения добропорядочной преданности от другой женщины. Начиная с этого времени, любовь людей к Иисусу носила больше характер преклонения и восхищенного почитания. Как мужчины, так и женщины искренне любили его таким, каким он был — без малейшей примеси самоудовлетворения или желания любовного обладания. Однако многие годы преданность Ребекки вспоминали каждый раз, когда речь заходила о человеческой личности Иисуса.
[127:6.2] Miriam, knowing fully about the affair of Rebecca and knowing how her brother had forsaken even the love of a beautiful maiden (not realizing the factor of his future career of destiny), came to idealize Jesus and to love him with a touching and profound affection as for a father as well as for a brother.
Хорошо зная подробности истории с Ребеккой, а также то, что Иисус отказался от любви столь прекрасной девушки, Мириам (не осознавая предначертанности судьбы своего брата) стала идеализировать его и прониклась трогательной и глубокой любовью к нему как отцу и брату.
[127:6.3] Although they could hardly afford it, Jesus had a strange longing to go up to Jerusalem for the Passover. His mother, knowing of his recent experience with Rebecca, wisely urged him to make the journey. He was not markedly conscious of it, but what he most wanted was an opportunity to talk with Lazarus and to visit with Martha and Mary. Next to his own family he loved these three most of all.
Хотя они едва ли могли себе это позволить, Иисус чувствовал странное побуждение отправиться в Иерусалим на Пасху. Мать, зная о его недавних переживаниях с Ребеккой, мудро убеждала его совершить это путешествие. Не вполне сознавая это, в действительности он искал случая поговорить с Лазарем и навестить Марфу и Марию. Помимо своей семьи, больше всех он любил этих троих.
[127:6.4] In making this trip to Jerusalem, he went by way of Megiddo, Antipatris, and Lydda, in part covering the same route traversed when he was brought back to Nazareth on the return from Egypt. He spent four days going up to the Passover and thought much about the past events which had transpired in and around Megiddo, the international battlefield of Palestine.
По дороге в Иерусалим Иисус прошел через Мегиддо, Антипатриду и Лидду, частично повторив тот же путь, которым его семья возвращалась из Египта в Назарет. На дорогу ушло четыре дня, в течение которых он много размышлял о прошлых событиях в Мегиддо и в окрестностях этого города — международного поля брани за Палестину.
[127:6.5] Jesus passed on through Jerusalem, only pausing to look upon the temple and the gathering throngs of visitors. He had a strange and increasing aversion to this Herod-built temple with its politically appointed priesthood. He wanted most of all to see Lazarus, Martha, and Mary. Lazarus was the same age as Jesus and now head of the house; by the time of this visit Lazarus’s mother had also been laid to rest. Martha was a little over one year older than Jesus, while Mary was two years younger. And Jesus was the idolized ideal of all three of them.
Иисус прошел через Иерусалим, лишь ненадолго задержавшись, чтобы взглянуть на храм и собиравшиеся здесь толпы посетителей. Он чувствовал странное и растущее неприятие этого построенного Иродом храма и его духовенства, назначаемого по политическим мотивам. Больше всего он хотел увидеть Лазаря, Марфу и Марию. Лазарь был его сверстником и теперь — главой семьи; к этому времени он успел похоронить и свою мать. Марфа была на год с небольшим старше Иисуса, а Мария — двумя годами младше. И для всех троих Иисус был глубоко почитаемым идеалом.
[127:6.6] On this visit occurred one of those periodic outbreaks of rebellion against tradition — the expression of resentment for those ceremonial practices which Jesus deemed misrepresentative of his Father in heaven. Not knowing Jesus was coming, Lazarus had arranged to celebrate the Passover with friends in an adjoining village down the Jericho road. Jesus now proposed that they celebrate the feast where they were, at Lazarus’s house. «But,» said Lazarus, «we have no paschal lamb.» And then Jesus entered upon a prolonged and convincing dissertation to the effect that the Father in heaven was not truly concerned with such childlike and meaningless rituals. After solemn and fervent prayer they rose, and Jesus said: «Let the childlike and darkened minds of my people serve their God as Moses directed; it is better that they do, but let us who have seen the light of life no longer approach our Father by the darkness of death. Let us be free in the knowledge of the truth of our Father’s eternal love.»
Во время этого визита произошел один из периодических взрывов протеста против традиции — выражение возмущения теми ритуальными обрядами, которые Иисус считал искажающими образ его небесного Отца. Не зная о том, что Иисус собирается к ним, Лазарь договорился встретить Пасху с друзьями в соседней деревне у дороги на Иерихон. Теперь же Иисус предлагал, чтобы они провели праздничный день там, где они находились — в доме Лазаря. «Но у нас нет пасхального ягненка», — сказал Лазарь. И тогда Иисус начал свое обстоятельное и убедительное рассуждение о том, что небесного Отца воистину не интересуют столь наивные и бессмысленные ритуалы. После торжественной и проникновенной молитвы они поднялись и Иисус сказал: «Пусть мои незрелые и темные разумом соплеменники служат своему Богу так, как учил их Моисей; так будет лучше для них, однако пусть те из нас, кто видел свет жизни, больше не стремятся к нашему Отцу через тьму смерти. Будем же свободны в своем знании истины о вечной любви нашего Отца».
[127:6.7] That evening about twilight these four sat down and partook of the first Passover feast ever to be celebrated by devout Jews without the paschal lamb. The unleavened bread and the wine had been made ready for this Passover, and these emblems, which Jesus termed «the bread of life» and «the water of life,» he served to his companions, and they ate in solemn conformity with the teachings just imparted. It was his custom to engage in this sacramental ritual whenever he paid subsequent visits to Bethany. When he returned home, he told all this to his mother. She was shocked at first but came gradually to see his viewpoint; nevertheless, she was greatly relieved when Jesus assured her that he did not intend to introduce this new idea of the Passover in their family. At home with the children he continued, year by year, to eat the Passover «according to the law of Moses.»
В тот вечер, когда стало смеркаться, все четверо сели за стол и то была первая пасхальная трапеза благочестивых евреев без пасхального ягненка. На Пасху были приготовлены пресный хлеб с вином и эти символы, названные Иисусом «хлебом жизни» и «водой жизни», он подал своим товарищам, которые вкушали их в торжественном согласии с только что услышанными учениями. Стало обычаем выполнять этот священный ритуал всякий раз, когда Иисус посещал Вифанию в последующие годы. Вернувшись домой, он рассказал обо всем матери. Вначале она была потрясена, однако постепенно смогла понять его точку зрения. И все же она почувствовала огромное облегчение, когда Иисус заверил ее, что не собирается изменять празднование Пасхи в их семье. Дома вместе с детьми он из года в год продолжал вкушать Пасху «по закону Моисея».
[127:6.8] It was during this year that Mary had a long talk with Jesus about marriage. She frankly asked him if he would get married if he were free from his family responsibilities. Jesus explained to her that, since immediate duty forbade his marriage, he had given the subject little thought. He expressed himself as doubting that he would ever enter the marriage state; he said that all such things must await «my hour,» the time when «my Father’s work must begin.» Having settled already in his mind that he was not to become the father of children in the flesh, he gave very little thought to the subject of human marriage.
В этом году состоялся продолжительный разговор Марии с Иисусом о браке. Она откровенно спросила его женится ли он, если будет свободен от семейных обязанностей. Иисус объяснил ей, что его непосредственный долг не позволяет ему жениться и потому этот вопрос мало его беспокоит. Он выразил сомнение в том, что когда-либо станет женатым человеком сказав, что все подобные проблемы должны отойти на второй план, пока не «исполнится его время» — время, когда он «должен будет приступить к делу своего Отца». Решив уже для себя, что не станет отцом детей во плоти, он практически не думал о человеческом браке.
[127:6.9] This year he began anew the task of further weaving his mortal and divine natures into a simple and effective human individuality. And he continued to grow in moral status and spiritual understanding.
В этом году он заново приступил к задаче дальнейшего соединения своей смертной и божественной природы в простую и действенную человеческую индивидуальность. И он продолжал расти в нравственном статусе и духовной чуткости.
[127:6.10] Although all their Nazareth property (except their home) was gone, this year they received a little financial help from the sale of an equity in a piece of property in Capernaum. This was the last of Joseph’s entire estate. This real estate deal in Capernaum was with a boatbuilder named Zebedee.
Хотя они лишились всех своих назаретских владений (кроме собственного дома), в этом году их материальное положение несколько улучшилось после продажи своей доли недвижимости в Капернауме. Это было последней частью всего состояния Иосифа. Сделка на продажу собственности в Капернауме была заключена со строителем лодок по имени Зеведей.
[127:6.11] Joseph graduated at the synagogue school this year and prepared to begin work at the small bench in the home carpenter shop. Although the estate of their father was exhausted, there were prospects that they would successfully fight off poverty since three of them were now regularly at work.
В этом году Иосиф закончил школу синагоги и начал работать за небольшим верстаком в домашней столярной мастерской. И хотя состояние их отца было исчерпано, они рассчитывали на успешную борьбу с нуждой, так как теперь трое из них регулярно работали.
[127:6.12] Jesus is rapidly becoming a man, not just a young man but an adult. He has learned well to bear responsibility. He knows how to carry on in the face of disappointment. He bears up bravely when his plans are thwarted and his purposes temporarily defeated. He has learned how to be fair and just even in the face of injustice. He is learning how to adjust his ideals of spiritual living to the practical demands of earthly existence. He is learning how to plan for the achievement of a higher and distant goal of idealism while he toils earnestly for the attainment of a nearer and immediate goal of necessity. He is steadily acquiring the art of adjusting his aspirations to the commonplace demands of the human occasion. He has very nearly mastered the technique of utilizing the energy of the spiritual drive to turn the mechanism of material achievement. He is slowly learning how to live the heavenly life while he continues on with the earthly existence. More and more he depends upon the ultimate guidance of his heavenly Father while he assumes the fatherly role of guiding and directing the children of his earth family. He is becoming experienced in the skillful wresting of victory from the very jaws of defeat; he is learning how to transform the difficulties of time into the triumphs of eternity.
Иисус быстро становится мужчиной — не просто юношей, а взрослым человеком. Он хорошо научился нести бремя ответственности. Он умеет не падать духом при разочарованиях. Он стойко держится, когда его планы расстраиваются, а замыслы временно срываются. Он научился быть честным и справедливым даже перед лицом несправедливости. Он учится адаптировать свои идеалы духовной жизни к практическим требованиям земного бытия. Он учится планировать достижение более высокой и отдаленной идеалистической цели и одновременно — упорно трудится для достижения ближайшей и непосредственной цели, определяемой необходимостью. Он планомерно осваивает искусство соразмерности при согласовании своих устремлений и обычных потребностей человеческой жизни. Он уже почти в совершенстве овладел методом использования энергии духовного побуждения для приведения в действие механизма материального достижения. Он постепенно учится жить небесной жизнью, продолжая свое земное существование. Он все больше полагается на высочайшее руководство своего Отца и одновременно берет на себя отеческую роль наставника детей своей земной семьи. Он накапливает все больше опыта в искусстве побеждать на грани поражения; он учится превращать трудности времени в триумфы вечности.
[127:6.13] And so, as the years pass, this young man of Nazareth continues to experience life as it is lived in mortal flesh on the worlds of time and space. He lives a full, representative, and replete life on Urantia. He left this world ripe in the experience which his creatures pass through during the short and strenuous years of their first life, the life in the flesh. And all this human experience is an eternal possession of the Universe Sovereign. He is our understanding brother, sympathetic friend, experienced sovereign, and merciful father.
Так, с течением лет, молодой назарянин продолжает знакомиться с жизнью во плоти в мирах времени и пространства. Он проживает полную, наглядную и исчерпывающую жизнь на Урантии. Иисус покинул этот мир, исполненный опыта пребывающих здесь созданий в течение коротких и напряженных лет их первой жизни — жизни во плоти. И весь этот человеческий опыт навечно стал достоянием Властелина Вселенной. Он — наш отзывчивый брат, сочувствующий друг, опытный владыка и милосердный отец.
[127:6.14] As a child he accumulated a vast body of knowledge; as a youth he sorted, classified, and correlated this information; and now as a man of the realm he begins to organize these mental possessions preparatory to utilization in his subsequent teaching, ministry, and service in behalf of his fellow mortals on this world and on all other spheres of habitation throughout the entire universe of Nebadon.
Ребенком он обрел огромный запас знаний; юношей он разобрал, классифицировал и сопоставил эту информацию; и теперь, став взрослым человеком этого мира, он приступает к организации такого интеллектуального достояния перед его использованием в своем последующем учении, опеке и служении во благо своих смертных братьев в этом мире и на всех остальных обитаемых сферах по всей вселенной Небадон.
[127:6.15] Born into the world a babe of the realm, he has lived his childhood life and passed through the successive stages of youth and young manhood; he now stands on the threshold of full manhood, rich in the experience of human living, replete in the understanding of human nature, and full of sympathy for the frailties of human nature. He is becoming expert in the divine art of revealing his Paradise Father to all ages and stages of mortal creatures.
Рожденный младенцем данного мира, он прожил детство, прошел через последовательные стадии отрочества и юности и теперь стоит на пороге полной зрелости, обладая богатым опытом, исчерпывающим пониманием человеческой природы и исполненным глубокого сочувствия к ее слабостям. Он становится мастером божественного искусства — раскрытия своего Райского Отца смертным созданиям всех возрастов и уровней развития.
[127:6.16] And now as a full-grown man — an adult of the realm — he prepares to continue his supreme mission of revealing God to men and leading men to God.
И теперь, как взрослый человек — зрелый человек данного мира — он готовится продолжить свою высшую миссию: раскрывать Бога людям и вести людей к Богу.