(The Evolution of Prayer)
[91:0.1] PRAYER, as an agency of religion, evolved from previous nonreligious monologue and dialogue expressions. With the attainment of self-consciousness by primitive man there occurred the inevitable corollary of other-consciousness, the dual potential of social response and God recognition.
МОЛИТВА как средство религии возникла из предшествующих ей нерелигиозных монологических и диалогических выражений. После достижения примитивным человеком осознания себя, неизбежным следствием стало осознание не-себя, возникла возможность взаимодействия в обществе и осознания Бога.
[91:0.2] The earliest prayer forms were not addressed to Deity. These expressions were much like what you would say to a friend as you entered upon some important undertaking, «Wish me luck.» Primitive man was enslaved to magic; luck, good and bad, entered into all the affairs of life. At first, these luck petitions were monologues — just a kind of thinking out loud by the magic server. Next, these believers in luck would enlist the support of their friends and families, and presently some form of ceremony would be performed which included the whole clan or tribe.
Древнейшие молитвы не адресовались Божеству. Такие выражения были очень похожи на то, что вы сказали бы другу, приступая к важному делу: «Пожелай мне удачи». Примитивный человек был рабом магии; случай — удача и неудача — пронизывали все сферы жизни. Поначалу такие прошения об удаче были монологами, похожими на размышления вслух человека, совершающего магический обряд. На следующем этапе верящие в случай люди заручались поддержкой своих друзей и семей, а вскоре они уже выполняли некоторое подобие обряда с участием всего клана или племени.
[91:0.3] When the concepts of ghosts and spirits evolved, these petitions became superhuman in address, and with the consciousness of gods, such expressions attained to the levels of genuine prayer. As an illustration of this, among certain Australian tribes primitive religious prayers antedated their belief in spirits and superhuman personalities.
С развитием представлений о призраках и духах, прошения стали направляться сверхчеловеческим существам, а с осознанием богов, такие выражения достигли уровней истинной молитвы. К примеру, примитивные религиозные молитвы некоторых австралийских племен предшествовали вере в духов и в сверхчеловеческие личности.
[91:0.4] The Toda tribe of India now observes this practice of praying to no one in particular, just as did the early peoples before the times of religious consciousness. Only, among the Todas, this represents a regression of their degenerating religion to this primitive level. The present-day rituals of the dairymen priests of the Todas do not represent a religious ceremony since these impersonal prayers do not contribute anything to the conservation or enhancement of any social, moral, or spiritual values.
Сегодня такого обычая придерживается индийское племя Тода, чьи молитвы не имеют конкретного адресата; точно так же как поступали древние народы до того, как у них пробудилось религиозное сознание. Только для племени Тода данный факт свидетельствует о том, что их вырождающаяся религия регрессировала до столь примитивного уровня. Современные ритуалы жрецов-молочников этого племени — не религиозный обряд, ибо такие неличностные молитвы никак не способствуют сохранению или улучшению социальных, моральных или духовных ценностей.
[91:0.5] Prereligious praying was part of the mana practices of the Melanesians, the oudah beliefs of the African Pygmies, and the manitou superstitions of the North American Indians. The Baganda tribes of Africa have only recently emerged from the mana level of prayer. In this early evolutionary confusion men pray to gods — local and national — to fetishes, amulets, ghosts, rulers, and to ordinary people.
До-религиозные молитвы были частью ритуалов маны у меланезийцев, верований уда у африканских пигмеев и поклонения маниту у североамериканских индейцев. Африканские племена баганда лишь недавно расстались с молитвами, связанными с верой в ману. Запутавшись в дебрях ранней эволюции, человек молился местным и национальным богам, фетишам, амулетам, призракам, правителям и обыкновенным людям.
1. ПРИМИТИВНАЯ МОЛИТВА
[91:1.1] The function of early evolutionary religion is to conserve and augment the essential social, moral, and spiritual values which are slowly taking form. This mission of religion is not consciously observed by mankind, but it is chiefly effected by the function of prayer. The practice of prayer represents the unintended, but nonetheless personal and collective, effort of any group to secure (to actualize) this conservation of higher values. But for the safeguarding of prayer, all holy days would speedily revert to the status of mere holidays.
Функция древней эволюционной религии заключается в сохранении и укреплении постепенно формирующихся базовых социальных, моральных и духовных ценностей. Такая миссия религии не осознается человечеством, однако осуществляется в основном посредством молитвы. Молитва символизирует непреднамеренную, но, тем не менее, личную и коллективную попытку любой группы обеспечить (осуществить) сохранение высших ценностей. Если бы не защитная сила молитвы, все святые дни быстро превратились бы в обыкновенные дни отдыха.
[91:1.2] Religion and its agencies, the chief of which is prayer, are allied only with those values which have general social recognition, group approval. Therefore, when primitive man attempted to gratify his baser emotions or to achieve unmitigated selfish ambitions, he was deprived of the consolation of religion and the assistance of prayer. If the individual sought to accomplish anything antisocial, he was obliged to seek the aid of nonreligious magic, resort to sorcerers, and thus be deprived of the assistance of prayer. Prayer, therefore, very early became a mighty promoter of social evolution, moral progress, and spiritual attainment.
Религия и ее главное средство — молитва объединяются только с теми ценностями, которые признаются обществом и получают одобрение группы. Поэтому когда первобытный человек пытался удовлетворить свои самые низменные эмоции или добиться откровенно эгоистичных целей, он лишался утешения религии и поддержки молитвы. Если устремления индивидуума имели антисоциальный характер, ему приходилось искать помощи в нерелигиозной магии, обращаться к колдунам и поэтому лишаться помощи молитвы. Так уже в глубокой древности молитва стала могущественным фактором, содействующим социальной эволюции, моральному прогрессу и духовным достижениям.
[91:1.3] But the primitive mind was neither logical nor consistent. Early men did not perceive that material things were not the province of prayer. These simple-minded souls reasoned that food, shelter, rain, game, and other material goods enhanced the social welfare, and therefore they began to pray for these physical blessings. While this constituted a perversion of prayer, it encouraged the effort to realize these material objectives by social and ethical actions. Such a prostitution of prayer, while debasing the spiritual values of a people, nevertheless directly elevated their economic, social, and ethical mores.
Однако примитивный разум был нелогичен и непоследователен. Древний человек не понимал, что материальный мир не входит в компетенцию молитвы. Эти простодушные люди полагали, что пища, кров, дождь, добыча и прочие материальные предметы улучшают общественное благополучие и поэтому начинали молиться о таких физических благах. Хотя все это и представляло собой извращение молитвы, тем не менее содействовало стремлению добиваться материальных целей посредством социальных и этических действий. Несмотря на то, что такая профанация молитвы понижала духовные ценности народа, она, тем не менее, непосредственно повышала их экономические, социальные и этические нравы.
[91:1.4] Prayer is only monologuous in the most primitive type of mind. It early becomes a dialogue and rapidly expands to the level of group worship. Prayer signifies that the premagical incantations of primitive religion have evolved to that level where the human mind recognizes the reality of beneficent powers or beings who are able to enhance social values and to augment moral ideals, and further, that these influences are superhuman and distinct from the ego of the self-conscious human and his fellow mortals. True prayer does not, therefore, appear until the agency of religious ministry is visualized as personal.
Молитва монологична только в разуме самого примитивного типа. Уже на раннем этапе она превращается в диалог и быстро достигает уровня группового поклонения. Молитва означает, что до-магические заклинания примитивной религии достигли уровня, на котором человеческий разум осознает реальность благотворных сил или существ, способных повысить социальные ценности и расширить нравственные идеалы, а также то, что эти силы — сверхчеловечны и отличны от внутреннего «я» самосознающего человека и его смертных собратьев. Поэтому истинная молитва возникает только после того, как фактор религиозной помощи начинает осознаваться как личностный.
[91:1.5] Prayer is little associated with animism, but such beliefs may exist alongside emerging religious sentiments. Many times, religion and animism have had entirely separate origins.
Молитва почти не связана с анимизмом, но такие верования могут существовать параллельно с зарождающимися религиозными чувствами. Во многих случаях религия и анимизм имели совершенно разное происхождение.
[91:1.6] With those mortals who have not been delivered from the primitive bondage of fear, there is a real danger that all prayer may lead to a morbid sense of sin, unjustified convictions of guilt, real or fancied. But in modern times it is not likely that many will spend sufficient time at prayer to lead to this harmful brooding over their unworthiness or sinfulness. The dangers attendant upon the distortion and perversion of prayer consist in ignorance, superstition, crystallization, devitalization, materialism, and fanaticism.
Тем смертным, которые не освободились от примитивных оков страха, угрожает настоящая опасность: она заключается в том, что все их молитвы могут привести только к болезненному чувству греховности и неоправданному сознанию вины — реальной или вымышленной. Но в современном мире мало кто проводит в молитвах столько времени, чтобы прийти к подобным пагубным размышлениям о собственной ничтожности или греховности. Опасности, связанные с искажением и извращением молитвы, заключаются в невежестве, суеверии, косности, потере жизнеспособности, материализме и фанатизме.
2. ЭВОЛЮЦИОНИРУЮЩАЯ МОЛИТВА
[91:2.1] The first prayers were merely verbalized wishes, the expression of sincere desires. Prayer next became a technique of achieving spirit co-operation. And then it attained to the higher function of assisting religion in the conservation of all worth-while values.
Первые молитвы были просто озвученными желаниями, выражением искренних просьб. На следующем этапе молитва стала способом взаимодействия с духами. После этого она поднялась до более высокой функции — помощи религии в сохранении всех значимых ценностей.
[91:2.2] Both prayer and magic arose as a result of man’s adjustive reactions to Urantian environment. But aside from this generalized relationship, they have little in common. Prayer has always indicated positive action by the praying ego; it has been always psychic and sometimes spiritual. Magic has usually signified an attempt to manipulate reality without affecting the ego of the manipulator, the practitioner of magic. Despite their independent origins, magic and prayer often have been interrelated in their later stages of development. Magic has sometimes ascended by goal elevation from formulas through rituals and incantations to the threshold of true prayer. Prayer has sometimes become so materialistic that it has degenerated into a pseudomagical technique of avoiding the expenditure of that effort which is requisite for the solution of Urantian problems.
Как молитва, так и магия появились в результате адаптивных реакций человека на урантийскую окружающую среду. Но кроме этого обобщающего сходства, между ними мало общего. Молитва всегда служила признаком позитивного действия молящегося «я»; она всегда была психическим явлением и иногда — духовным. Магия же обычно означала попытку манипулировать реальностью, не затрагивая «я» воздействующего субъекта — того, кто ею пользуется. Несмотря на независимое происхождение магии и молитвы, они часто оказывались взаимосвязанными на более поздних стадиях своего развития. Порой, возвышая свои цели, магия поднималась от магических формул — через ритуалы и заклинания — к преддверию истинной молитвы. Молитва же иногда становилась слишком меркантильной, деградируя и превращаясь в псевдо-магический метод уклонения от затраты усилий, необходимых для решения урантийских проблем.
[91:2.3] When man learned that prayer could not coerce the gods, then it became more of a petition, favor seeking. But the truest prayer is in reality a communion between man and his Maker.
Когда человек понял, что молитва не способна принудить богов, она обрела характер прошения, стремления снискать расположение. Однако в своем истинном проявлении молитва — это способ общения между человеком и его Творцом.
[91:2.4] The appearance of the sacrifice idea in any religion unfailingly detracts from the higher efficacy of true prayer in that men seek to substitute the offerings of material possessions for the offering of their own consecrated wills to the doing of the will of God.
В любой религии появление идеи жертвоприношения неизбежно умаляет высшую эффективность истинной молитвы, ибо человек пытается предложить материальную собственность вместо предложения собственной воли, посвященной исполнению воли Бога.
[91:2.5] When religion is divested of a personal God, its prayers translate to the levels of theology and philosophy. When the highest God concept of a religion is that of an impersonal Deity, such as in pantheistic idealism, although affording the basis for certain forms of mystic communion, it proves fatal to the potency of true prayer, which always stands for man’s communion with a personal and superior being.
Когда религия лишена личностного Бога, ее молитвы переходят на уровни теологии и философии. Когда высшим представлением о религии становится концепция неличностного Божества, как например в пантеистическом идеализме, такое представление, создавая основу для некоторых форм мистического общения, оказывается пагубным для эффективности истинной молитвы, представляющей собой общение человека с личностным и высшим существом.
[91:2.6] During the earlier times of racial evolution and even at the present time, in the day-by-day experience of the average mortal, prayer is very much a phenomenon of man’s intercourse with his own subconscious. But there is also a domain of prayer wherein the intellectually alert and spiritually progressing individual attains more or less contact with the superconscious levels of the human mind, the domain of the indwelling Thought Adjuster. In addition, there is a definite spiritual phase of true prayer which concerns its reception and recognition by the spiritual forces of the universe, and which is entirely distinct from all human and intellectual association.
Как на протяжении ранних периодов эволюции рас, так и в настоящее время в повседневном опыте обычного смертного молитва — это в значительной мере феномен общения молящегося с собственным подсознанием. Однако есть и такая область молитвы, в которой интеллектуально бдительный и духовно прогрессирующий индивидуум достигает большего или меньшего контакта со сверхсознательными уровнями человеческого разума — областью пребывания Настройщика Мышления. Кроме того, существует определенный духовный аспект истинной молитвы, связанный с ее восприятием и признанием духовными силами вселенной и совершенно отличный от всех человеческих и интеллектуальных ассоциаций.
[91:2.7] Prayer contributes greatly to the development of the religious sentiment of an evolving human mind. It is a mighty influence working to prevent isolation of personality.
Молитва вносит огромный вклад в развитие религиозного чувства развивающегося человеческого разума. Она становится могущественным фактором, служащим предотвращению изоляции личности.
[91:2.8] Prayer represents one technique associated with the natural religions of racial evolution which also forms a part of the experiential values of the higher religions of ethical excellence, the religions of revelation.
Молитва представляет собой единственный метод, связанный с естественными религиями расовой эволюции, который также является составной частью эмпирических ценностей высших религий этического совершенства — религий откровения.
3. МОЛИТВА И ВТОРОЕ «Я»
[91:3.1] Children, when first learning to make use of language, are prone to think out loud, to express their thoughts in words, even if no one is present to hear them. With the dawn of creative imagination they evince a tendency to converse with imaginary companions. In this way a budding ego seeks to hold communion with a fictitious alter ego. By this technique the child early learns to convert his monologue conversations into pseudo dialogues in which this alter ego makes replies to his verbal thinking and wish expression. Very much of an adult’s thinking is mentally carried on in conversational form.
Когда дети только начинают пользоваться языком, им свойственно думать вслух, выражать свои мысли словами, даже если рядом нет никого, кто мог бы их услышать. С появлением творческого воображения у них появляется склонность разговаривать с воображаемыми собеседниками. Так пробуждающееся «я» стремится установить связь с воображаемым вторым «я». С помощью такого метода ребенок быстро учится переводить свою монологическую речь в псевдо-диалоги, в которых его второе «я» отвечает на высказанные вслух мысли и желания. И значительная часть размышлений взрослого человека протекает в разговорной форме.
[91:3.2] The early and primitive form of prayer was much like the semimagical recitations of the present-day Toda tribe, prayers that were not addressed to anyone in particular. But such techniques of praying tend to evolve into the dialogue type of communication by the emergence of the idea of an alter ego. In time the alter-ego concept is exalted to a superior status of divine dignity, and prayer as an agency of religion has appeared. Through many phases and during long ages this primitive type of praying is destined to evolve before attaining the level of intelligent and truly ethical prayer.
Ранние и примитивные формы молитвы во многом напоминали полу-магические речитативы современного племени Тода — молитвы, не обращенные к кому-либо конкретно. Однако с возникновением представления о втором «я» такие молитвы постепенно превращаются в диалогический тип общения. Со временем, концепция второго «я» возводится в высший статус божественного величия и появляется молитва, как средство религии. Такому примитивному типу молитвы предстоит пройти многочисленные стадии длительного эволюционного процесса, прежде чем достигнуть уровня разумной и подлинно этической молитвы.
[91:3.3] As it is conceived by successive generations of praying mortals, the alter ego evolves up through ghosts, fetishes, and spirits to polytheistic gods, and eventually to the One God, a divine being embodying the highest ideals and the loftiest aspirations of the praying ego. And thus does prayer function as the most potent agency of religion in the conservation of the highest values and ideals of those who pray. From the moment of the conceiving of an alter ego to the appearance of the concept of a divine and heavenly Father, prayer is always a socializing, moralizing, and spiritualizing practice.
В представлении сменяющих друг друга поколений молящихся смертных, второе «я» эволюционирует через стадии призраков, фетишей и духов к политеизму и, наконец, к Единому Богу — божественному существу, олицетворяющему высочайшие идеалы и наиболее возвышенные помыслы молящегося «я». Так молитва действует как наиболее могущественное средство религии для сохранения высочайших ценностей и идеалов молящихся. С момента появления представления о втором «я» и вплоть до возникновения концепции божественного и небесного Отца молитва неизменно укрепляла общественные отношения, нравственность и духовность.
[91:3.4] The simple prayer of faith evidences a mighty evolution in human experience whereby the ancient conversations with the fictitious symbol of the alter ego of primitive religion have become exalted to the level of communion with the spirit of the Infinite and to that of a bona fide consciousness of the reality of the eternal God and Paradise Father of all intelligent creation.
Простая, проистекающая из веры молитва свидетельствует о грандиозной эволюции человеческого опыта, в результате которого древние беседы с вымышленным символом второго «я», свойственные примитивной религии, возвысились до уровня общения с духом Бесконечного и до подлинного осознания реальности вечного Бога и Райского Отца всего разумного творения.
[91:3.5] Aside from all that is superself in the experience of praying, it should be remembered that ethical prayer is a splendid way to elevate one’s ego and reinforce the self for better living and higher attainment. Prayer induces the human ego to look both ways for help: for material aid to the subconscious reservoir of mortal experience, for inspiration and guidance to the superconscious borders of the contact of the material with the spiritual, with the Mystery Monitor.
Кроме всего того, что составляет сверхличностное содержание молитвенного опыта, необходимо помнить, что этическая молитва — это великолепный способ возвышения «я» и укрепления его для более совершенной жизни и высоких достижений. Молитва побуждает человеческое «я» искать помощи с обеих сторон: материальной помощи — от находящегося в подсознании резервуара смертного опыта, а также вдохновения и наставления — от граничащей со сверхсознанием области, где происходит контакт материального с духовным, с Таинственным Наставником.
[91:3.6] Prayer ever has been and ever will be a twofold human experience: a psychologic procedure interassociated with a spiritual technique. And these two functions of prayer can never be fully separated.
Молитва всегда была и всегда будет двуединым человеческим опытом: психологическим процессом, переплетенным с духовной практикой. И две эти функции молитвы никогда не удастся полностью отделить друг от друга.
[91:3.7] Enlightened prayer must recognize not only an external and personal God but also an internal and impersonal Divinity, the indwelling Adjuster. It is altogether fitting that man, when he prays, should strive to grasp the concept of the Universal Father on Paradise; but the more effective technique for most practical purposes will be to revert to the concept of a near-by alter ego, just as the primitive mind was wont to do, and then to recognize that the idea of this alter ego has evolved from a mere fiction to the truth of God’s indwelling mortal man in the factual presence of the Adjuster so that man can talk face to face, as it were, with a real and genuine and divine alter ego that indwells him and is the very presence and essence of the living God, the Universal Father.
Просвещенная молитва должна осознавать не только внешнего и личностного Бога, но и внутреннюю и неличностную Божественность, пребывающего в человеке Настройщика. Совершенно уместно, чтобы молящийся человек пытался постигнуть концепцию Всеобщего Отца в Раю, однако для большинства практических целей более эффективным методом было бы обращение к представлению о находящемся поблизости втором «я», как это сделал бы примитивный разум, с последующим осознанием, что эта идея второго «я» эволюционировала из чистой фикции до истины о пребывании Бога в смертном человеке в виде фактического присутствия Настройщика, чтобы человек мог говорить как бы лицом к лицу с реальным, подлинным и божественным вторым «я», пребывающим в нем и являющимся самим присутствием и сущностью живого Бога, Всеобщего Отца.
4. ЭТИЧНАЯ МОЛИТВА
[91:4.1] No prayer can be ethical when the petitioner seeks for selfish advantage over his fellows. Selfish and materialistic praying is incompatible with the ethical religions which are predicated on unselfish and divine love. All such unethical praying reverts to the primitive levels of pseudo magic and is unworthy of advancing civilizations and enlightened religions. Selfish praying transgresses the spirit of all ethics founded on loving justice.
Никакая молитва не может быть этичной, если проситель стремится к эгоистичному превосходству над своими собратьями. Эгоистичная и материалистичная молитва несовместима с этическими религиями, основанными на альтруистичной и божественной любви. Все не этичные молитвы возвращают человека к примитивным уровням псевдо-магии и недостойны прогрессирующих цивилизаций и просвещенных религий. Эгоистичная молитва нарушает дух всякой этики, основанной на любвеобильной справедливости.
[91:4.2] Prayer must never be so prostituted as to become a substitute for action. All ethical prayer is a stimulus to action and a guide to the progressive striving for idealistic goals of superself-attainment.
Молитва никогда не должна извращаться настолько, чтобы подменять собой действие. Любая этичная молитва побуждает к действию и в последовательной борьбе за идеалистические цели направляет на достижение сверх«я».
[91:4.3] In all your praying be fair; do not expect God to show partiality, to love you more than his other children, your friends, neighbors, even enemies. But the prayer of the natural or evolved religions is not at first ethical, as it is in the later revealed religions. All praying, whether individual or communal, may be either egoistic or altruistic. That is, the prayer may be centered upon the self or upon others. When the prayer seeks nothing for the one who prays nor anything for his fellows, then such attitudes of the soul tend to the levels of true worship. Egoistic prayers involve confessions and petitions and often consist in requests for material favors. Prayer is somewhat more ethical when it deals with forgiveness and seeks wisdom for enhanced self-control.
Во всех своих молитвах будьте справедливы; не ожидайте от Бога пристрастности, не ждите, чтобы он любил вас больше, чем других своих детей — ваших друзей, соседей и даже врагов. Однако в естественных или эволюционных религиях молитва поначалу не является этичной, каковой она становится в последующих религиях откровения. Любая молитва — как индивидуальная, так и групповая — может быть эгоистичной или альтруистичной. То есть молитва может быть сосредоточена на самом себе или же на других. Когда молящийся ничего не просит для себя или для своих собратьев, то такие состояния души ведут к уровням истинного поклонения. Эгоистичные молитвы включают исповеди и прошения и часто сводятся к просьбам о материальных благах. Молитва становится несколько более этичной, когда имеет отношение к прощению и ищет мудрости для лучшего самоконтроля.
[91:4.4] While the nonselfish type of prayer is strengthening and comforting, materialistic praying is destined to bring disappointment and disillusionment as advancing scientific discoveries demonstrate that man lives in a physical universe of law and order. The childhood of an individual or a race is characterized by primitive, selfish, and materialistic praying. And, to a certain extent, all such petitions are efficacious in that they unvaryingly lead to those efforts and exertions which are contributory to achieving the answers to such prayers. The real prayer of faith always contributes to the augmentation of the technique of living, even if such petitions are not worthy of spiritual recognition. But the spiritually advanced person should exercise great caution in attempting to discourage the primitive or immature mind regarding such prayers.
В то время как не эгоистичный тип молитвы укрепляет и утешает, материалистичная молитва всегда приводит к разочарованию и крушению иллюзий, ибо развитие науки показывает, что человек живет в физической вселенной закона и порядка. Для раннего периода в развитии индивидуума или расы характерны примитивные, эгоистичные и материалистичные молитвы. И до известной степени, все подобные прошения оказываются действенными, ибо неизбежно приводят к тем усилиям и стараниям, которые способствуют достижению ответов на такие молитвы. Истинная молитва, основанная на вере, всегда способствует улучшению образа жизни, даже если такие прошения не заслуживают духовного признания. Однако духовно развитый человек должен проявлять огромную осторожность, пытаясь отучить от таких молитв примитивный или незрелый разум.
[91:4.5] Remember, even if prayer does not change God, it very often effects great and lasting changes in the one who prays in faith and confident expectation. Prayer has been the ancestor of much peace of mind, cheerfulness, calmness, courage, self-mastery, and fair-mindedness in the men and women of the evolving races.
Помните: хотя молитва и не изменяет Бога, она очень часто приводит к значительным и продолжительным изменениям в том, кто молится с верой и убежденным ожиданием. Для многих мужчин и женщин эволюционирующих рас молитва всегда была источником душевного равновесия, бодрости, спокойствия, мужества, самообладания и взвешенности суждений.
5. SOCIAL REPERCUSSIONS OF PRAYER
5. СОЦИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ МОЛИТВЫ
[91:5.1] In ancestor worship, prayer leads to the cultivation of ancestral ideals. But prayer, as a feature of Deity worship, transcends all other such practices since it leads to the cultivation of divine ideals. As the concept of the alter ego of prayer becomes supreme and divine, so are man’s ideals accordingly elevated from mere human toward supernal and divine levels, and the result of all such praying is the enhancement of human character and the profound unification of human personality.
При поклонении предкам молитва ведет к культивации идеалов прошлого. Если же молитва — один из аспектов поклонения Божеству, то она превосходит любую подобную практику, ибо содействует развитию божественных идеалов. Когда второе «я» молящегося начинает восприниматься как верховное и божественное начало, идеалы человека возвышаются от чисто человеческих до высочайших и божественных уровней и результатом всех подобных молитв становится совершенствование человеческого характера и глубокая согласованность человеческой личности.
[91:5.2] But prayer need not always be individual. Group or congregational praying is very effective in that it is highly socializing in its repercussions. When a group engages in community prayer for moral enhancement and spiritual uplift, such devotions are reactive upon the individuals composing the group; they are all made better because of participation. Even a whole city or an entire nation can be helped by such prayer devotions. Confession, repentance, and prayer have led individuals, cities, nations, and whole races to mighty efforts of reform and courageous deeds of valorous achievement.
Однако молитва не обязательно должна быть индивидуальной. Групповое или общинное моление чрезвычайно эффективно по своим социальным последствиям. Когда группа людей возносит совместную молитву о моральном совершенствовании и духовном росте, то такие молитвы отражаются на индивидуумах, составляющих данную группу; все они становятся лучше благодаря своему участию. Такие молитвенные обряды могут помочь даже целому городу или нации. Исповедь, покаяние и молитва подвигали отдельных людей, города, нации и целые расы на титанические преобразующие усилия, на подвиги, приводившие к доблестным свершениям.
[91:5.3] If you truly desire to overcome the habit of criticizing some friend, the quickest and surest way of achieving such a change of attitude is to establish the habit of praying for that person every day of your life. But the social repercussions of such prayers are dependent largely on two conditions:
Если вы хотите избавиться от привычки критиковать кого-нибудь из своих друзей, то самый быстрый и надежный способ для достижения такой перемены в отношениях — взять за правило молиться об этом человеке каждый день своей жизни. Однако, социальные последствия таких молитв в большой степени зависят от двух условий:
1. The person who is prayed for should know that he is being prayed for.
2. The person who prays should come into intimate social contact with the person for whom he is praying.
1. Человек, за которого вы молитесь, должен знать, что за него молятся.
2. Молящийся человек должен находиться в тесном социальном контакте с тем, за кого он молится.
[91:5.4] Prayer is the technique whereby, sooner or later, every religion becomes institutionalized. And in time prayer becomes associated with numerous secondary agencies, some helpful, others decidedly deleterious, such as priests, holy books, worship rituals, and ceremonials.
Молитва — это метод, благодаря которому рано или поздно любая религия превращается в институт. Со временем молитва начинает ассоциироваться с многочисленными производными средствами, некоторые из которых полезны, другие — такие как священники, священные книги, религиозные ритуалы и обряды — явно вредны.
[91:5.5] But the minds of greater spiritual illumination should be patient with, and tolerant of, those less endowed intellects that crave symbolism for the mobilization of their feeble spiritual insight. The strong must not look with disdain upon the weak. Those who are God-conscious without symbolism must not deny the grace-ministry of the symbol to those who find it difficult to worship Deity and to revere truth, beauty, and goodness without form and ritual. In prayerful worship, most mortals envision some symbol of the object-goal of their devotions.
Однако духовно просветленный разум должен проявлять терпение и терпимость по отношению к менее одаренному интеллекту, нуждающемуся в символах для мобилизации своей слабой духовной проницательности. Сильные не должны смотреть с презрением на слабых. Те, чье Богосознание не нуждается в символах, не должны лишать великодушной помощи символа тех, кому трудно поклоняться Божеству, почитать истину, красоту и добродетель, не прибегая к форме и ритуалу. В молитвенном поклонении большинства смертных присутствует символический образ объекта и цели их молений.
6. ОБЛАСТЬ ДЕЙСТВИЯ МОЛИТВЫ
[91:6.1] Prayer, unless in liaison with the will and actions of the personal spiritual forces and material supervisors of a realm, can have no direct effect upon one’s physical environment. While there is a very definite limit to the province of the petitions of prayer, such limits do not equally apply to the faith of those who pray.
Молитва не может оказывать непосредственное воздействие на физическое окружение молящегося, за исключением тех случаев, когда она согласуется с волей и действиями личностных духовных сил и материальных руководителей сферы. Но если в отношении сферы выраженных в молитве прошений существуют явные ограничения, то вера молящихся таких ограничений не имеет.
[91:6.2] Prayer is not a technique for curing real and organic diseases, but it has contributed enormously to the enjoyment of abundant health and to the cure of numerous mental, emotional, and nervous ailments. And even in actual bacterial disease, prayer has many times added to the efficacy of other remedial procedures. Prayer has turned many an irritable and complaining invalid into a paragon of patience and made him an inspiration to all other human sufferers.
Молитва — не метод лечения реальных и органических заболеваний, однако в огромной мере благодаря молитве люди могли наслаждаться прекрасным здоровьем и избавляться от многочисленных психических, эмоциональных и нервных расстройств. Даже в случае настоящих инфекционных заболеваний молитва неоднократно усиливала эффективность лечебных процедур. Молитва много раз превращала раздражительных и вечно недовольных инвалидов в образцы терпения, делая их примером для подражания в глазах других страдающих людей.
[91:6.3] No matter how difficult it may be to reconcile the scientific doubtings regarding the efficacy of prayer with the ever-present urge to seek help and guidance from divine sources, never forget that the sincere prayer of faith is a mighty force for the promotion of personal happiness, individual self-control, social harmony, moral progress, and spiritual attainment.
Как бы ни было трудно примирять научные сомнения в эффективности молитвы с постоянным стремлением к помощи и водительству божественных сил, никогда не забывайте о том, что искренняя молитва верующего человека — это могущественное средство, способствующее личному счастью, индивидуальному самообладанию, социальной гармонии, моральному прогрессу и духовным достижениям.
[91:6.4] Prayer, even as a purely human practice, a dialogue with one’s alter ego, constitutes a technique of the most efficient approach to the realization of those reserve powers of human nature which are stored and conserved in the unconscious realms of the human mind. Prayer is a sound psychologic practice, aside from its religious implications and its spiritual significance. It is a fact of human experience that most persons, if sufficiently hard pressed, will pray in some way to some source of help.
Молитва — даже как чисто человеческая практика, как диалог со вторым «я» — это метод наиболее эффективной реализации заложенных в человеческом разуме и хранящихся в области подсознания скрытых сил человека. Помимо своего религиозного смысла и духовной значимости, молитва представляет собой и благотворную психологическую практику. Человеческий опыт ясно показывает, что большинство людей, попадая в трудное положение, тем или иным образом начинают молиться, обращаясь к некоторому источнику помощи.
[91:6.5] Do not be so slothful as to ask God to solve your difficulties, but never hesitate to ask him for wisdom and spiritual strength to guide and sustain you while you yourself resolutely and courageously attack the problems at hand.
Не будьте столь нерадивы, чтобы просить Бога избавить вас от трудностей, однако всегда и без колебаний обращайтесь к нему за мудростью и духовной стойкостью, которые будут вести и поддерживать вас, пока вы будете решительно и мужественно решать возникающие проблемы.
[91:6.6] Prayer has been an indispensable factor in the progress and preservation of religious civilization, and it still has mighty contributions to make to the further enhancement and spiritualization of society if those who pray will only do so in the light of scientific facts, philosophic wisdom, intellectual sincerity, and spiritual faith. Pray as Jesus taught his disciples — honestly, unselfishly, with fairness, and without doubting.
Молитва всегда была незаменимым фактором развития и сохранения религиозной цивилизации; она и сегодня может внести огромный вклад в дальнейшее совершенствование и одухотворение общества, если только молящиеся будут делать это в свете научных фактов, философской мудрости, интеллектуальной искренности и духовной веры. Молитесь так, как советовал своим ученикам Иисус — чистосердечно, бескорыстно, беспристрастно и без сомнений.
[91:6.7] But the efficacy of prayer in the personal spiritual experience of the one who prays is in no way dependent on such a worshiper’s intellectual understanding, philosophic acumen, social level, cultural status, or other mortal acquirements. The psychic and spiritual concomitants of the prayer of faith are immediate, personal, and experiential. There is no other technique whereby every man, regardless of all other mortal accomplishments, can so effectively and immediately approach the threshold of that realm wherein he can communicate with his Maker, where the creature contacts with the reality of the Creator, with the indwelling Thought Adjuster.
Однако действенность молитвы в личном духовном опыте молящегося ни в коей мере не зависит от интеллектуального понимания, философской проницательности, социального положения, культурного статуса или иных смертных обретений человека. Психические и духовные явления, сопутствующие молитве верующего человека, остаются непосредственными, личными и эмпирическими. Не существует иного способа, с помощью которого любой человек, независимо от всех остальных присущих смертным достижений, мог бы столь эффективно и непосредственно приближаться к порогу той области, где он способен общаться со своим Творцом и где создание соприкасается с реальностью Создателя — внутренним Настройщиком Мышления.
7. MYSTICISM, ECSTASY, AND INSPIRATION
7. МИСТИЦИЗМ, ЭКСТАЗ И ОЗАРЕНИЕ
[91:7.1] Mysticism, as the technique of the cultivation of the consciousness of the presence of God, is altogether praiseworthy, but when such practices lead to social isolation and culminate in religious fanaticism, they are all but reprehensible. Altogether too frequently that which the overwrought mystic evaluates as divine inspiration is the uprisings of his own deep mind. The contact of the mortal mind with its indwelling Adjuster, while often favored by devoted meditation, is more frequently facilitated by wholehearted and loving service in unselfish ministry to one’s fellow creatures.
Мистицизм как способ обретения сознания присутствия Бога в принципе достоин одобрения, но когда такая практика приводит к социальной изоляции и превращается в религиозный фанатизм, она заслуживает одного лишь порицания. Слишком часто то, что возбужденный мистик принимает за божественное вдохновение, выплескивается из глубин его собственного подсознания. Глубокое созерцание нередко помогает контакту смертного разума с внутренним Настройщиком, но чаще этому способствует идущее от всего сердца любвеобильное и бескорыстное служение своим собратьям.
[91:7.2] The great religious teachers and the prophets of past ages were not extreme mystics. They were God-knowing men and women who best served their God by unselfish ministry to their fellow mortals. Jesus often took his apostles away by themselves for short periods to engage in meditation and prayer, but for the most part he kept them in service-contact with the multitudes. The soul of man requires spiritual exercise as well as spiritual nourishment.
Великие религиозные учители и пророки прошлого не были чрезмерными мистиками. Такие Богопознававшие мужчины и женщины наилучшим образом служили своему Богу, оказывая бескорыстную помощь своим собратьям. Иисус часто уединялся со своими апостолами на короткое время, чтобы предаваться размышлениям и молитве, однако он делал так, чтобы большую часть времени они могли проводить среди людей и в общении с ними. Человеческая душа нуждается как в духовном упражнении, так и в духовной пище.
[91:7.3] Religious ecstasy is permissible when resulting from sane antecedents, but such experiences are more often the outgrowth of purely emotional influences than a manifestation of deep spiritual character. Religious persons must not regard every vivid psychologic presentiment and every intense emotional experience as a divine revelation or a spiritual communication. Genuine spiritual ecstasy is usually associated with great outward calmness and almost perfect emotional control. But true prophetic vision is a superpsychologic presentiment. Such visitations are not pseudo hallucinations, neither are they trancelike ecstasies.
Религиозный экстаз допустим как результат здравых предпосылок, однако такие виды опыта чаще бывают следствием чисто эмоционального воздействия, а не проявлением глубинной духовной сущности. Религиозные люди не должны рассматривать каждое яркое психологическое предчувствие и каждое глубокое эмоциональное переживание как божественное откровение или духовное общение. Подлинному духовному экстазу обычно сопутствует глубочайшее внешнее спокойствие и почти совершенное эмоциональное самообладание. Однако истинное пророческое предвидение — это сверхпсихологическое предчувствие. Такие переживания не есть псевдо-галлюцинации, как не являются они и трансоподобным экстазом.
[91:7.4] The human mind may perform in response to so-called inspiration when it is sensitive either to the uprisings of the subconscious or to the stimulus of the superconscious. In either case it appears to the individual that such augmentations of the content of consciousness are more or less foreign. Unrestrained mystical enthusiasm and rampant religious ecstasy are not the credentials of inspiration, supposedly divine credentials.
Человеческий разум способен реагировать на так называемое озарение, когда он чувствителен либо к всплескам подсознания, либо к воздействию сверхсознания. В любом случае такое расширение сознания представляется индивидууму более или менее внешним. Неумеренное мистическое воодушевление и неистовый религиозный экстаз — это никак не подтверждение якобы божественного озарения.
[91:7.5] The practical test of all these strange religious experiences of mysticism, ecstasy, and inspiration is to observe whether these phenomena cause an individual:
Практическая проверка всех этих необычных религиозных переживаний мистицизма, экстаза и озарения заключается в том, чтобы выяснить, помогают ли они индивидууму добиваться следующих результатов:
1. To enjoy better and more complete physical health.
2. To function more efficiently and practically in his mental life.
3. More fully and joyfully to socialize his religious experience.
4. More completely to spiritualize his day-by-day living while faithfully discharging the commonplace duties of routine mortal existence.
5. To enhance his love for, and appreciation of, truth, beauty, and goodness.
6. To conserve currently recognized social, moral, ethical, and spiritual values.
7. To increase his spiritual insight — God-consciousness.
1. Обретать более крепкое и полноценное физическое здоровье.
2. Более эффективно и с большей пользой действовать в ментальной сфере.
3. Полнее и с большей радостью разделять свой религиозный опыт с другими.
4. Достигать большей одухотворенности в повседневной жизни и вместе с тем честно исполнять будничные обязанности, связанные с обычным смертным существованием.
5. Больше любить и ценить истину, красоту и добродетель.
6. Сохранять признанные социальные, моральные, этические и духовные ценности.
7. Расширять свою духовную проницательность — Богосознание.
[91:7.6] But prayer has no real association with these exceptional religious experiences. When prayer becomes overmuch aesthetic, when it consists almost exclusively in beautiful and blissful contemplation of paradisiacal divinity, it loses much of its socializing influence and tends toward mysticism and the isolation of its devotees. There is a certain danger associated with overmuch private praying which is corrected and prevented by group praying, community devotions.
Однако молитва никак не связана с такими исключительными видами религиозного опыта. Когда молитва становится излишне эстетской, когда она состоит почти целиком из прекрасного и благостного размышления о райской божественности, она в значительной мере теряет свое социализирующее воздействие и может увести своих приверженцев в мистицизм и самоизоляцию. Чрезмерная склонность молящегося к уединению несет с собой определенную опасность, которая исправляется и предотвращается групповой или коллективной молитвой.
8. PRAYING AS A PERSONAL EXPERIENCE
8. МОЛИТВА КАК ЛИЧНЫЙ ОПЫТ
[91:8.1] There is a truly spontaneous aspect to prayer, for primitive man found himself praying long before he had any clear concept of a God. Early man was wont to pray in two diverse situations: When in dire need, he experienced the impulse to reach out for help; and when jubilant, he indulged the impulsive expression of joy.
Молитве свойственна подлинная спонтанность, ибо примитивный человек начал молиться задолго до того, как у него появилось какое-либо определенное представление о Боге. Обычно древний человек молился в двух противоположных ситуациях: остро нуждаясь, он испытывал побуждение обратиться за помощью; ликуя, он отдавался импульсивному выражению радости.
[91:8.2] Prayer is not an evolution of magic; they each arose independently. Magic was an attempt to adjust Deity to conditions; prayer is the effort to adjust the personality to the will of Deity. True prayer is both moral and religious; magic is neither.
Молитва — это не эволюция магии; и та, и другая возникли независимо друг от друга. Магия была попыткой приспособить Божество к некоторым обстоятельствам; молитва — это стремление приспособить личность к воле Божества. Истинная молитва и моральна, и религиозна; магия же не отличается ни тем, ни другим.
[91:8.3] Prayer may become an established custom; many pray because others do. Still others pray because they fear something direful may happen if they do not offer their regular supplications.
Молитва может стать общепринятым обычаем; многие молятся потому, что так делают другие. Некоторые молятся из-за боязни чего-то ужасного, что может произойти, если они перестанут обращаться со своими регулярными прошениями.
[91:8.4] To some individuals prayer is the calm expression of gratitude; to others, a group expression of praise, social devotions; sometimes it is the imitation of another’s religion, while in true praying it is the sincere and trusting communication of the spiritual nature of the creature with the anywhere presence of the spirit of the Creator.
Для одних молитва — это выражение тихой благодарности, для других — коллективная хвала, общее выражение религиозного чувства; иногда она бывает подражанием религиозности другого человека, хотя истинная молитва — это искреннее и доверительное общение духовной сущности создания с вездесущим присутствием духа Создателя.
[91:8.5] Prayer may be a spontaneous expression of God-consciousness or a meaningless recitation of theologic formulas. It may be the ecstatic praise of a God-knowing soul or the slavish obeisance of a fear-ridden mortal. It is sometimes the pathetic expression of spiritual craving and sometimes the blatant shouting of pious phrases. Prayer may be joyous praise or a humble plea for forgiveness.
Молитва может быть спонтанным выражением Богосознания или бессмысленным повторением теологических формул. Она может быть восторженной хвалой Богопознающей души или рабской покорностью скованного страхом смертного. Иногда, это трогательное выражение духовных устремлений, а иногда — крикливое и показное выражение набожности. Молитва может быть радостной хвалой или смиренной мольбой о прощении.
[91:8.6] Prayer may be the childlike plea for the impossible or the mature entreaty for moral growth and spiritual power. A petition may be for daily bread or may embody a wholehearted yearning to find God and to do his will. It may be a wholly selfish request or a true and magnificent gesture toward the realization of unselfish brotherhood.
Молитва может быть детской просьбой о невозможном или зрелой мольбой о нравственном росте и духовной силе. Она может просить о хлебе насущном или заключать в себе чистосердечное стремление найти Бога и выполнять его волю. Моление может быть целиком эгоистичной просьбой или истинным и величественным шагом к воплощению бескорыстного братства.
[91:8.7] Prayer may be an angry cry for vengeance or a merciful intercession for one’s enemies. It may be the expression of a hope of changing God or the powerful technique of changing one’s self. It may be the cringing plea of a lost sinner before a supposedly stern Judge or the joyful expression of a liberated son of the living and merciful heavenly Father.
Молитва может быть гневным призывом к мести или милосердным заступничеством за своих врагов. Она может быть выражением надежды изменить Бога или могущественным способом изменения собственного «я». Она может быть раболепной мольбой пропащего грешника перед якобы непреклонным Судией или выражением радости свободного сына живого и милосердного небесного Отца.
[91:8.8] Modern man is perplexed by the thought of talking things over with God in a purely personal way. Many have abandoned regular praying; they only pray when under unusual pressure — in emergencies. Man should be unafraid to talk to God, but only a spiritual child would undertake to persuade, or presume to change, God.
Современного человека приводит в недоумение идея сугубо личного обсуждения с Богом различных вопросов. Многие перестали регулярно молиться; они обращаются к молитве только тогда, когда испытывают особые затруднения или оказываются в чрезвычайных ситуациях. Человеку не следует бояться говорить с Богом, но только духовно инфантильный человек может пытаться уговаривать Бога или полагать, что способен изменить его.
[91:8.9] But real praying does attain reality. Even when the air currents are ascending, no bird can soar except by outstretched wings. Prayer elevates man because it is a technique of progressing by the utilization of the ascending spiritual currents of the universe.
Однако настоящая молитва в самом деле достигает уровня реальности. Ведь даже восходящий воздушный поток не может помочь птице набрать высоту, если она не расправит свои крылья. Молитва возвышает человека потому, что становится методом развития с использованием восходящих духовных потоков вселенной.
[91:8.10] Genuine prayer adds to spiritual growth, modifies attitudes, and yields that satisfaction which comes from communion with divinity. It is a spontaneous outburst of God-consciousness.
Истинная молитва усиливает духовный рост, меняет настрой и приносит то удовлетворение, которое дает общение с божественностью. Молитва — это спонтанный порыв Богосознания.
[91:8.11] God answers man’s prayer by giving him an increased revelation of truth, an enhanced appreciation of beauty, and an augmented concept of goodness. Prayer is a subjective gesture, but it contacts with mighty objective realities on the spiritual levels of human experience; it is a meaningful reach by the human for superhuman values. It is the most potent spiritual-growth stimulus.
В ответ на молитвы человека Бог расширяет откровение истины, усиливает восприятие красоты и углубляет представление о добродетели. Молитва — это субъективное действие, однако она соприкасается с могущественными объективными реальностями на духовных уровнях человеческого опыта; она представляет собой исполненное глубокого смысла стремление человека к сверхчеловеческим ценностям. Молитва — это самый сильный стимул духовного роста.
[91:8.12] Words are irrelevant to prayer; they are merely the intellectual channel in which the river of spiritual supplication may chance to flow. The word value of a prayer is purely autosuggestive in private devotions and sociosuggestive in group devotions. God answers the soul’s attitude, not the words.
Слова не существенны для молитвы: они — всего лишь интеллектуальное русло, по которому может направить свое течение поток духовных молений. Словесная ценность молитвы при ее индивидуальном вознесении заключается только в самовнушении, а при совместных молениях — в групповом внушении. Бог отвечает не на слова, а на состояние души.
[91:8.13] Prayer is not a technique of escape from conflict but rather a stimulus to growth in the very face of conflict. Pray only for values, not things; for growth, not for gratification.
Молитва — это не метод избавления от конфликта, а скорее стимул для роста перед лицом конфликтной ситуации. Молитесь только о ценностях, а не о предметах; о росте, а не о вознаграждении.
9. CONDITIONS OF EFFECTIVE PRAYER
9. УСЛОВИЯ РЕЗУЛЬТАТИВНОСТИ МОЛИТВЫ
[91:9.1] If you would engage in effective praying, you should bear in mind the laws of prevailing petitions:
Если вы хотите, чтобы ваши молитвы были результативными, вы должны помнить законы, определяющие успех прошений:
[91:9.2] 1. You must qualify as a potent prayer by sincerely and courageously facing the problems of universe reality. You must possess cosmic stamina.
1. Для того, чтобы ваши молитвы стали убедительными, вы должны научиться искренне и мужественно встречать проблемы вселенской реальности. Вы должны обладать космической стойкостью.
[91:9.3] 2. You must have honestly exhausted the human capacity for human adjustment. You must have been industrious.
2. Вы должны честно исчерпать свои человеческие возможности адаптации. Вы должны проявлять усердие.
[91:9.4] 3. You must surrender every wish of mind and every craving of soul to the transforming embrace of spiritual growth. You must have experienced an enhancement of meanings and an elevation of values.
3. Вы должны посвятить каждое желание своего разума и каждое устремление своей души преображающим объятиям духовного роста. Вы должны испытать расширение смыслов и возвышение ценностей.
[91:9.5] 4. You must make a wholehearted choice of the divine will. You must obliterate the dead center of indecision.
4. Вы должны сделать чистосердечный выбор в отношении божественной воли. Необходимо покинуть мертвую зону нерешительности.
[91:9.6] 5. You not only recognize the Father’s will and choose to do it, but you have effected an unqualified consecration, and a dynamic dedication, to the actual doing of the Father’s will.
5. Вы не только признаете волю Отца и решаете выполнять ее, но вы также безусловно и энергично посвящаете себя реальному исполнению воли Отца.
[91:9.7] 6. Your prayer will be directed exclusively for divine wisdom to solve the specific human problems encountered in the Paradise ascension — the attainment of divine perfection.
6. В своей молитве вы должны просить исключительно о божественной мудрости для решения свойственных человеку проблем, с которыми вы будете сталкиваться при восхождении к Раю — при обретении божественного совершенства.
[91:9.8] 7. And you must have faith — living faith.
7. И у вас должна быть вера — живая вера.
[91:9.9] [Presented by the Chief of the Urantia Midwayers.]
[Представлено Главой Промежуточных Созданий Урантии.]